Комната из листьев - Кейт Гренвилл

сболтнула лишнего. Это было в самый разгар нашей дружбы с мистером Доузом. Сейчас я держу это письмо в руке. Когда я его писала, думала, что просто рассказываю Брайди о разных людях, составлявших наше общество. Но теперь вспоминаю, что испытывала огромное удовольствие, стараясь изложить свои новости так, чтобы несколько раз упомянуть фамилию одного человека. «Мистер Доуз, капитан Тенч и еще несколько человек – они и составляют наш круг общения». Вполне невинная информация. И потом: «Под руководством мистера Доуза я достигла небольших успехов в ботанике». А вот в этом месте, помнится, я улыбнулась про себя: «Мистер Доуз так увлечен звездами, что он не всегда видим для глаз простых смертных». И в конце я все же не удержалась от шутки, которая будет понятна не всем: «Я была столь самонадеянна, что решила стать ученицей мистера Доуза, но вскоре поняла, что переоценила свои возможности, и теперь краснею за свою ошибку».

Краснею за свою ошибку! Читая эти поблекшие от времени строки, я улыбаюсь, вспоминая, как я радовалась, что нашла способ сообщить свою тайну, – в зашифрованном виде, как мне казалось. Я считала себя очень умной. А теперь вижу, что в этом письме правда изложена так, словно ее кричат во весь голос с крыши дома.

Опасное знакомство

Миссис Браун и Ханнафорду я доверяла, но опасалась, что в поселении численностью в тысячу человек, проживающих на небольшом расчищенном пятачке среди лесов, никаких секретов быть не может. Особенно если один из его обитателей пишет книгу. С писателем водить знакомство опасно. Однажды днем мы с Тенчем случайно встретились у моста. Он остановился, чтобы поговорить со мной; я одарила его самой любезной улыбкой, какую сумела изобразить. Предупредила себя: «Будь настороже».

– Ну что, миссис М., как ваши успехи в изучении астрономии? – начал Тенч. – Мне с таким трудом удалось договориться о ваших уроках. Надеюсь, я не зря старался?

Казалось бы, вполне невинный вопрос, но Тенч никогда не задавал невинных вопросов. Неужели ему известно?

Он подошел ко мне вплотную.

– Нелегко было убедить Его Святейшество, – тихо сказал он, словно делился со мной секретом. – Мне это стоило огромных усилий, вы уж поверьте, но ради вас, моя дражайшая леди, я готов горы свернуть.

Тенч говорил пафосным тоном и смотрел на меня со страстью во взоре. Нет, не известно, заключила я. Он остановил меня у моста, чтобы расспросить о занятиях астрономией, ну и заодно изобразить из себя влюбленного лебедя. Я собралась было съязвить – не соблаговолит ли он убить ради меня дракона? – но передумала. Любую реплику, сколь бы ироничной она ни была, он воспримет как следующий шаг в ритуале флирта.

С тех пор, как капитан Тенч смутил меня прозвищем «Джек Корсет», я держалась с ним более холодно. Но он был из тех мужчин, которые считают, что ни одна женщина не сможет перед ними устоять, и, судя по его лукавым взглядам, мое охлаждение воспринимал как шаг назад перед новым сближением. Больше экзаменов он мне не устраивал. В последнее время Тенч вел себя исключительно галантно, учтиво, вежливо. Но ждал от меня следующего шага в той игре, что он затеял со мной.

Я предпочла бы вообще не замечать его до окончания пребывания частей морской пехоты в Новом Южном Уэльсе, но вовсе не знаться с ним я не могла, ибо я поняла, что мне от него кое-что нужно, а именно: его молчание. Пусть он ни о чем не догадывался, но в своей книге еженедельные визиты миссис Макартур в обсерваторию запросто мог описать таким образом, что у определенной категории читателей невольно возникли бы подозрения. Возможно, это случится не скоро, в отдаленном будущем, но даже тогда последствия для меня будут тяжелыми. Капитан Тенч этого не сознавал, но в его власти было погубить меня. Так или иначе, но я должна была добиться того, чтобы он не упоминал меня в своей книге.

– Миссис М., мы с мистером Доузом не так давно вернулись из экспедиции вглубь материка, – сообщил Тенч. – И поверьте мне, если бы этот джентльмен не был столь сведущ в науке ориентирования на местности, мы до сих пор плутали бы там где-нибудь! Ночью при свете костра он прокладывал наш курс, выверял его по таблице разности широт и отшествий, определяя наше точное местоположение: весьма замечательное достижение, надо сказать. Непременно напишу об этом в своих заметках о нашей колонии.

Сказал: «замечательное», а тон и улыбка подразумевали «занимательное». Можно было представить, каким он изобразит бедного мистера Доуза в своей книге – как нелепого ученого зануду.

Но тут я увидела свой шанс.

– Ой-ой, капитан Тенч! – воскликнула я, надеясь, что игриво. – Вижу, вы ни перед чем не остановитесь ради развлечения своих читателей, а они только этого и ждут!

– Да, моя дорогая леди, вы, как всегда, правы. – Тенч отвесил мне поклон.

Глаза его загорелись. Наверняка подумал: «Ага! Наконец-то!»

– Должна заметить, сэр, – сказала я, – что некоторые из нас люди стеснительные и не хотят быть упомянутыми в вашей книге. Если я заподозрю, что вы откладываете в памяти то, что я рассказываю вам о своих делах, дабы впоследствии изложить это в своих мемуарах, я, как это ни прискорбно, в вашем присутствии буду держать рот на замке!

Я постаралась произнести эту фразу по возможности беспечно, но все же он что-то уловил в моем тоне.

– Даже немая, мадам, вы будете прелестной собеседницей, – ответил галантный Тенч.

Я чувствовала, что его цепкий ум насторожился.

– Да, но я предпочла бы свободно выражать свои мысли, – сказала я. – Пообещайте, пожалуйста, что не станете упоминать меня в своей книге?

– Но, моя дорогая миссис М., тогда любой бы сказал: значит, вам есть что скрывать. Может, где-то здесь за деревом прячется любовник?!

Довольный своей шуткой, он со смехом демонстративно огляделся. И снова впился в меня пристальным взглядом.

«Нельзя переходить на серьезный тон, – сказала я себе, – а то он почует запах тайны». Слишком поздно сообразила я, что, обращаясь к Тенчу с просьбой не писать обо мне, я сама вложила ему в руки оружие, которого так опасалась. Грудь сдавило от страха.

Лучшая защита от графомана – выдать себя за скучную особу, но это мы уже «проехали». Капитан Тенч ни за что не поверил бы, что я в одночасье превратилась в Мэри Джонсон.

– Дорогой сэр, – я понизила голос, словно говорила неохотно, – вы, конечно же, понимаете мое положение. Здесь нас, женщин, мало, и, боюсь, упоминание одной привлечет внимание, словно громкий крик. Вы же знаете, как мужчины любят – скажем так – пошутить по поводу представительниц прекрасного пола.

Это был удачный ход. Пошутить по поводу представительниц прекрасного пола. Эта