Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия - Сергей Мохов

Сделай это сам: похоронное дело в послевоенное время

Во время Великой Отечественной войны упадок похоронного дела становится своего рода нормой. Кладбища центральной России страдают не только от боевых действий, но и подвергаются разграблению и разорению со стороны самих советских граждан: деревянные кресты используются в качестве дров. В 1942 году администрация осажденного Ленинграда принимает декрет, согласно которому требует от местного похоронного треста «Похоронное дело» остановить уничтожение кладбищ. Кресты массово уничтожались не только в блокадном Ленинграде, но и в Курске, в Московской и Калужской областях и т. д.

Война не только привела к прямому уничтожению некрополей, но и фактически положила конец попыткам советских властей реанимировать похоронную сферу: разрушенную страну необходимо возвращать к жизни с помощью строительства дорог, заводов и жилья, а не фабрик по производству гробов. С конца 1940‑х и до 1960‑х годов похоронная сфера становится, по сути, сферой ответственности самих советских граждан: каждая семья самостоятельно искала варианты изготовления гроба, занималась копкой могилы и подготовкой места погребения, установкой и изготовлением памятников (Merridale 2001; Rouhier-Willoughby 2008). Де-факто похоронная сфера никак не контролировалась властями.

В это время распространяется практика бриколажа, то есть самостоятельного изготовления любых похоронных аксессуаров из подручных материалов. Памятники изготовлялись из обрезков труб, старых деталей, металлических перекрытий и т. д. Ограды и гроб делались в столярных цехах предприятий, где трудился умерший человек. Как отмечает Павел Кудюкин, «жизнь от яслей до гроба» зависела целиком от предприятия, на котором трудился человек (Кудюкин 2012). В социалистической стране действовала теневая кустарная экономика, которая производила и необходимые похоронные атрибуты.

Практика бриколажа и самодельных траурных предметов начинает складываться еще в 1920‑е годы, вместе с хозяйственным кризисом в этой сфере. Из дневника советского плотника Константина Измайлова мы узнаем, что гробы для нужд советских граждан делаются в обычных мастерских: «1925 год. 9 апреля. Понедельник. День сегодня теплый, тает здорово, ветра холодного нет. Я с утра работаю по-столярному в амбаре, потому что тепло сегодня. Сделал гроб для ребенка раймилиционера. За работу получил 1 рубль. Вечером — на репетиции в клубе. Готовим пьесу "Встреча", в одном акте (с. Подъячева). Ночь теплая, лунная. 19 ноября. Четверг. Сегодня рано умер наш сродный дедушка Терентий Егорович Измайлов. Умер от пьянства. Был здоров, ничего не указывало, чтоб он мог умереть. Вчера, в среду 18 ноября, он напился пьяный, пел песни. Хотел только погулять старик, а ночью его схватило. Не перенес похмелья и умер… Я днем сделал ему гроб и в 3 часа дня сегодня похоронили. После похорон купили вина на его оставшиеся деньги и напились все в дым пьяные, потом прокутили всю ночь. День сегодня: всю ночь дула сильная буря, потом поднялся темный буран. После бурана — мороз, снегу мало. Итак, 19 ноября в четверг, наш дед Терентий умер… 1927 год 21 июля. Четверг. Утром встал до солнца, кое-что поработал по-домашности. Потом опять за верстак. Сегодня я работаю поденно в лавке инвалидно-кооперативного объединения по столярному делу. Работаю вместе с Меркуловым Василием Дмитриевичем, стариком, лет 73‑х. Отделываем полки и прилавок и прочее… Работа 8 часов. За работу 1 рубль 80 коп. Подряжал Сизинцев А. А. После работы в лавке сделал гроб из своего материала для восьмимесячного ребенка ветфельдшера Кононенко. За работу получил 1 рубль. Потом подстриг двух почтальонов: Сиверухина и Орлова. За работу 10 копеек получил. Всего сегодня заработал 2 рубля 90 коп. Днем шел дождь»[148].

Бриколаж поддерживался и официальной властью, которая считала, что тратить железо, бетон и дерево на похоронную промышленность расточительно в условиях жесточайшей экономии: «Речь идет не о том, чтобы сейчас, в военное время, воздвигать лишь особо памятные монументы — речь идет о создании памятников из подручного материала», — пишет архитектор К. Н. Афанасьев (Афанасьев 1944: 22–23). При этом поминальная символика советского времени вполне осознанно копировала деревянное зодчество Русского Севера: пирамидки, столбцы, тектоничность форм, глобцы. Один из ведущих архитекторов того времени А. Чалдымов так отзывался об этой стилистике: «Обычный столб, символ захоронения одного человека, потом перекрытие, потом крест или икона. Эта форма вызывается не только соображениями эстетики, но и тектоники. Поэтому, когда пришлось думать о форме звезды, понадобилось уделять внимание как "устроить" этот основной элемент композиции. Как дать ей чистую форму» (Советское изобразительное искусство и архитектура 1979).

Сельское кладбище с самодельными памятниками

Бриколаж стал причиной того, что в разных регионах бывшего Советского Союза сложились свои визуальные формы надгробий. Например, в рамках полевой работы я обратил внимание, что в одном из регионов Тульской области на кладбищах распространены однотипные формы оград: они состоят из сваренных между собой шестеренок, напоминавших какую-то часть большого станка. От местных жителей я узнал, что все ограды варились из украденных на соседнем заводе деталей — и это были не шестеренки, а специальные металлические прокладки, по форме напоминающие шестеренки. В послевоенное время массово распространилась и сама практика установки могильных оград. Кладбища никем не обслуживались, и место на погосте никаким правом не было закреплено. В качестве материального свидетельства своих прав на могилу люди и стали устанавливать ограды.

На месте многих уничтоженных старых кладбищ после войны стали возникать новые. Несмотря на то что формально кладбища должны быть зарегистрированы, иметь утвержденную планировку и т. д., эти правила фактически никем не соблюдались, 90% кладбищ возникало стихийно, а выбор места для могилы осуществлялся согласно представлениям хоронящих о «хорошем месте» для погребения. Например, все то же Новосибирское коммунальное начальство в 1952 году строго потребовало от своих подчиненных «запретить на Заелъцовском кладбище производство посева картофеля». (История 2005).

Среди основных факторов, которые оказали влияние на формирование послевоенной погребальной культуры, можно назвать и массовую миграцию сельского населения в города, и, как следствие, преобладание традиционной культуры. Крестьянское население, переехавшее в города, не рассматривало сами похороны как рыночное благо. Для представителей традиционной культуры похороны — это демонстрация коллективной взаимопомощи. Такой подход к обряду проводов тела умершего идеально встроился в бесхозяйственность послевоенной похоронной сферы. Никто не спрашивал, почему государство не предоставляет похоронных услуг — было ясно, что похороны необходимо организовывать самостоятельно.

Советская послевоенная инфраструктура похоронных услуг не нашла в себе силы не только наладить выпуск гробов и похоронных аксессуаров, но и создать специальный ритуальный транспорт для своих граждан. СССР был единственной страной, в которой в качестве катафалков использовались грузовые автомобили. Самыми распространенными похоронными экипажами стали автомобили ПАЗ и ЕрАЗ, которые переделывались под