Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия - Сергей Мохов

вон за госсчет хороним. Привезут гроб 60 см. Неизвестный младенец мужского пола. Ни роду, ни племени. Где-то на помойке нашли. Ну и вот к нам привезли». «Какое тут сопереживание, когда по 3 ямы в день по колено в воде копаешь. Раньше же как — родителей на Вы называли. А сейчас мать хоронят, выясняют, кто ее меньше бил».

Другим примечательным изображением советских похорон является фрагмент фильма Александра Сокурова «Круг второй» (1990). Молодой человек приезжает хоронить своего отца, но по дороге его обворовывают. Далее он проваливается в ад — «круг второй»: похороны превращаются в испытание, в том числе и инфраструктурное. Такова, например, сцена, когда гроб с телом надо вынести из квартиры, а гроб не проходит в двери.

К моменту распада СССР похоронной индустрии в стране практически не было: кладбища развивались стихийно, централизованного производства погребальных принадлежностей не было, специализированный катафальный транспорт не производился для широкого потребителя, строительство моргов было налажено только в 1960‑е годы, частные похоронные компании просто отсутствовали.

Старые правила для новой страны: опыт постсоветской России

5 февраля 1987 года особым указом Президиума Верховного Совета СССР в стране было разрешено создание частных торговых и производственных кооперативов. Данный указ стал логичным продолжением начавшейся либерализации рыночных отношений — так, годом ранее появилась возможность для индивидуальной предпринимательской деятельности[149]. Эти документы касались только самых общих принципов рыночного устройства, и, конечно, в них не было ничего конкретного о похоронном деле. Однако возможность легального оказания частных услуг коснулась и переустройства рынка ритуальных услуг. Уже в этом году в Москве по инициативе Исполкома Моссовета и Главного управления здравоохранения Мосгорисполкома был создан первый в Москве кооператив похоронных и ритуальных услуг «Кристалл».

В это же время по всей стране появляются другие похоронные кооперативы, постепенно превращающиеся в крупные компании. Материальная основа для подобных фирм была заложена советской системой бриколажа и кустарного производства: именно на базе многочисленных столярок больших заводов, гаражных кооперативов, мастерских, которые десятилетиями производили ритуальные принадлежности для нужд населения, стали возникать первые постсоветские частные экономические структуры по производству гробов, оград, памятников и похоронной атрибутики. Многие кооперативы начали работать, используя ресурсы советской коммунальной инфраструктуры[150].

История современной калужской похоронной компании «Ритуал сервис» (не путать с московским «Ритуал-сервисом»), рассказанная мне одним из информантов, является весьма показательной. Еще в конце 1950‑х годов вернувшийся с военной службы лейтенант Иван Болтунов поселился в небольшой деревушке Анинки, что на окраине Калуги. Он работал плотником и учителем труда в школе, и к нему часто обращались местные жители и родители учеников с просьбой сделать гроб для умерших и помочь в изготовлении других похоронных атрибутов, в том числе и намогильных крестов. Так он стал по совместительству гробовщиком. В 1980‑е годы у него и у его сына уже была своя лесопилка — они производили гробы и снабжали ими все соседние населенные пункты. К этому времени семейный подряд не только занимается плотничеством и продажей своих изделий, но и помогает найти катафалк, донести тело до могилы, организовать прощание. В 1987 году Болтуновы открыли кооператив «Ритуал»: гробы продают и отправляют в Москву и в соседние области. В 1990‑е годы «Ритуал сервис» — это уже одно из крупнейших калужских похоронных бюро. Сейчас компанию развивает внук Ивана — Илья Болтунов.

Надо сказать, что появление кооперативов не превратило похоронную сферу в потребительский рай. Частным предпринимателям было разрешено только производить и продавать погребальную продукцию и организовывать прощальные церемонии. Ключевые инфраструктурные объекты, такие как кладбища, морги и крематории, так и остались в ведении государства, а значит — в бесхозном состоянии. В такой поре инфраструктура пребывала все 90‑е годы. Состояние кладбищ в этот период показано в фильме А. Балабанова «Брат» (1997). Главный герой Данила Багров знакомится с местным уличным торговцем, потомком поволжских немцев по имени Гофман. Тот приводит его на Смоленское кладбище, где они ночью греются у костра в полуразрушенном склепе. На этом же кладбище Данила Багров прячет трупы своих убитых недругов. Собственно, в массовом сознании кладбище так и останется местом, где бандиты прячут тела убитых и где работает мафия.

Уже после распада СССР нормативным документом в похоронной сфере стал федеральный закон № 8 «О погребении и похоронном деле», принятый в 1996 году Государственной думой II созыва. Однако и этот закон не стал новой страницей в истории российской погребальной индустрии, он лишь закрепил сложившуюся с советских времен практику — рынок ритуальных услуг полностью является сферой ответственности государства и регулируется местными органами самоуправления (от субъектов федерации до сельских муниципалитетов). Если перевести этот бюрократический тезис на русский язык, то получится следующее: «Вы как-то там хоронили своих близких, все это работало — вот и продолжайте в том же духе».

В новой России по-прежнему нельзя открывать частные кладбища: частные компании могут только обслуживать их в рамках государственно-частного партнерства. Открытие морга сопровождается довольно серьезными бюрократическими и технологическими проблемами. Так, морг можно открыть, но нельзя проводить вскрытия и выдавать заключения судебно-медицинской экспертизы, то есть, по сути, это только хранилище мертвых тел. При этом существует риск, что использовать такой морг даже как хранилище будет нельзя, если в субъекте федерации, например, будет принято предписание направлять все тела на вскрытие. Правда, частному бизнесу разрешено открывать и содержать крематории и колумбарии. Однако фактически это сделать тоже весьма трудно: необходимо огромное количество согласований и разрешений. На момент написания этой книги в стране действует всего два полностью частных крематория.

Единственное, что сделало государство для частной похоронной индустрии, — это введение системы лицензирования для похоронных кооперативов, а позже и компаний. Однако затем и это решение было отменено, сейчас рынок никак не регулируется.

Я не буду здесь останавливаться подробно на истории закрытия/открытия конкретных фирм и становлении похоронных компаний, а сосредоточусь на описании институциональных характеристик рынка ритуальных услуг за последние 20 лет.

Модель похоронной индустрии в России очень схожа с французской, испанской и итальянской, то есть предполагает большую долю участия государства — только в России это означает почти полное отсутствие регулирования со стороны государства. Местные органы самоуправления предпочитают снять с себя ответственность за организацию похорон и связанную с этим нагрузку на социальный бюджет. Например, кладбища специально не ставятся на кадастровый учет — следовательно, как юридические объекты они не существуют. Отсутствие в кадастре обозначает, что отпадает необходимость заниматься их развитием и бюджетным финансированием. По всей России разбросаны десятки тысяч неучтенных кладбищ, оставшихся еще с советских времен. Кладбища могут стихийно возникать