Падшие ангелы: демонология средневековой Руси - Дмитрий Игоревич Антонов

• многоликость и умножение других частей тела: рук, ног, крыльев, хвостов. Чаще всего демон получал дополнительные лица на груди, в паху, на заду, на локтях и коленях. Иногда это не полные лица, а только пасти, которые скалятся и показывают ненасытную и хищную природу беса;

• разноцветие. Отказываясь от привычного черного или серого цвета, демонические твари окрашивались яркими красками, покрывались пятнами или полосами, носили цветастую одежду;

• новые «физические» атрибуты: рога, высокие торчащие уши, высунутый язык, похожий на острую стрелу. Драконы и бесы часто изрыгали из пасти огонь;

• смешение черт и органов человека, птицы, рептилии, реже рыбы и насекомого. Чаще всего такие гибриды появлялись в книжной миниатюре.

Три беса подходят к одру умирающего монаха. У них пламенеют хохлы, они высовывают изо ртов длинные красные языки, похожие на языки огня. Последний бес держит железный крюк, готовясь ухватить душу. Ангел прикрывает лицо в позе грусти или ужаса – монах явно прожил не самую праведную жизнь.

Миниатюра из сборника XVIII в.

НИОР БАН. Каликин. № 187, л. 250об.

Историки не раз описывали, по каким принципам изображали страшные фигуры демонов в европейском искусстве. Дьявол – воплощение антипорядка, и его телесное уродство должно это продемонстрировать. Гибридные создания, в которых переплетаются черты ангела, человека и зверя, показывают искаженную природу бесов. А формы, в которые облекается «тело» сатаны, призваны вызвать к нему отвращение и ненависть. По словам А.Е. Махова, средневековый художник стремился соединять не только визуальные мотивы, но и смыслы. В соответствии с принципом pictura quasi scriptura дьявол – это не только сплетение (contextio) элементов, но и самостоятельный текст (text). Различные его способности обозначаются свойствами тех животных, из которых он «сконструирован»: льва, барса, змеи, дракона, волка, тельца, коршуна, летучей мыши и так далее[460]. Оскаленные пасти, звериные когти, морды, расположенные по всему телу, усиливают агрессивность образа: все тело демона – огромный зев, пожирающий грешников. Повторяющиеся лица, глаза и пасти демонстрируют его многоликость, способность менять личины.

В XVII в. те же принципы стали важными и для русских художников. На иконах и миниатюрах уже во второй половине XVI в. вместо человеческих голов со вздыбленной прической у демонов изредка появляются собачьи, волчьи, львиные, свиные или бычьи морды, носы, похожие на клювы птиц, звериные лапы и когти, перепончатые крылья. «Новые» звероподобные монстры не вытесняют традиционных темных хохлатых бесов, но соседствуют с ними. Самые частые гибриды – бесы с собачьими головами. Они почти неотличимы от кинокефалов, легендарных людей-псоглавцев, которых можно было увидеть на миниатюрах «Александрии» или в лицевых Апокалипсисах (так показывали народы Гога и Магога). Таким же псоглавцем стали изображать Ад, бредущий за Смертью (Откр. 6:8).

Многие фигуры демонов заимствовали напрямую из католической и протестантской иконографии. Чем сложней комбинаторика элементов, тем скорее нужно искать западный образец. К примеру, в большинстве русских Апокалипсисов XVI–XVII вв. в сценах, где дьявол оказывается скован на тысячу лет, а затем выпущен на свободу (Откр. 20:2, 7), он предстает в обычном, повторяющемся много раз облике семиглавого Змея. Но в редакции лицевого Апокалипсиса, которая копирует гравюры Лукаса Кранаха из немецкой Библии, впервые изданной Лютером в 1534 г., сатана выглядит как закованный в чешую монстр с огромным, похожим на змеиный, хвостом[461]. А в XVII в. тот же сатана принимает уже новые формы, к примеру получает шерсть, желтые крылья и вдобавок извергает пламя из ушей[462].

Некоторые бесы и вовсе лишались человеческого подобия и превращались в зверообразных тварей. Так, на композициях «Плоды страданий Христовых», которые стали популярны в конце XVII в. и отталкивались от европейских образцов, дьявол выглядел как чудовище с перепончатыми крыльями, коровьей головой или огромной оскаленной пастью.

Рога, которые начали возникать у русских бесов в XVI в., сперва были едва отличимы от торчащих вверх ушей. Но постепенно они стали вытягиваться и заменять не только уши, но и вздыбленные волосы. В европейском искусстве рога выросли у бесов в XI–XII вв., вместе с копытами – демоны стали похожими на сатиров и фавнов. Учитывая, что на Руси не знали изображений фавнов, такая аналогия не возникла, а козлиные ноги у чертей появлялись не часто. Рога скорее уподобили их агрессивным животным.

На иконе Страшного суда бесы летят с небес в ад, высунув красные языки. У некоторых (верхнего и нижних) – звериные головы с рогами, у центрального – крылья, похожие на стрекозиные, а у беса чуть ниже – хобот, как у слона. Вверху в языках огня с небес падает трон Люцифера. Сам он уже сидит в геенне, а на его голове извиваются две змеи.

Страшный суд (фрагмент иконы), первая четверть XVIII в.

Музей русской иконы им. Михаила Абрамова, Инв. № ЧМ-182.

Мытарственные бесы угрожают душе, которую два ангела возносят по воздуху к престолу Божию. У главного демона на брюхе видно второе лицо. Голову беса, который стоит выше, венчают длинные рога. Ноги некоторых демонов заканчиваются копытами – это редкая деталь для русских изображений. В руках у бесов – свитки с перечнем прижизненных грехов, в которых была виновна умершая.

Миниатюра из Жития Василия Нового, конец XVII – начало XVIII в.

НИОР БАН. П. I. А. № 60, л. 18.

Еще одна черта, которая бросается в глаза на некоторых фигурах бесов с XVII в., – это пятна, покрывающие все их тело[463]. Такой мотив, вероятно, переносил на «простых» демонов черты Антихриста. В лицевых Апокалипсисах семиглавого Зверя, которого Иоанн Богослов уподобляет барсу или – в древнерусских переводах – рыси (Откр. 13:2), традиционно представляли с пятнами разных форм и расцветок. Впрочем, истоки этого мотива могли лежать и в средневековой западной иконографии, где пятнистый леопард или барс (pardus) считался символом зла. Его пестрота (varietas) олицетворяла пятна грехов, покрывающих грешников, поэтому и дьявол часто изображался полосатым либо с телом, испещренным пятнами[464].

Обретая разные формы, бесы часто выстраивались в пестрые «маскарадные» толпы, где каждая фигура непохожа на соседнюю. Облик, костюм и орудия демонов бесконечно менялись. Рядом оказывались бесы песьеглавые и свиноподобные, лысые и волосатые, обнаженные и одетые, разноцветные и пятнистые. Они вооружены баграми, дубинами, держат в руках кубки, исписанные или чистые свитки, мешки; на их головах шапки с помпонами, шляпы с низкой плоской тульей, разнообразные короны… В результате создается эффект «пестроты», которая разительно отличает нестройное бесовское царство от гармоничного порядка небесного мира[465].

Пугающе-необычными становились не только бесы,