Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко

ведьма хорошо видела оба берега: на одном – тёмный, пока лысый лес, на другом – поле до самого горизонта. Полная луна высеребрила реку, от чего та казалась той самой дорогой, по которой ведьме однажды суждено будет пройти.

От размышлений её отвлёк слабый толчок в голенище сапога. Агне опустила взгляд вниз и, встретившись глазами с котом, улыбнулась.

– Спасибо, – коротко поблагодарила она, доставая из своего тощего мешка маленькую плошку и флягу, специально для корабельного духа наполненную молоком. – Свою жизнь я оцениваю дороже, но больше у меня для тебя ничего нет.

– Молоко – это, конечно, хорошо, – спустя некоторое время кот довольно облизнул усы. – Но я знаю, как ты можешь расплатиться со мной. У меня есть матрос один, глупое создание. Уже не юнга, а все туда же. В одном из портов подцепил на берегу болезнь срамную. Пока сам не заметил, но нужно избавляться от неё, пока не поздно.

Ведьма понимающе кивнула. Домовые, банные, корабельные – все добрые духи, так или иначе привязанные к человеческому жилищу, имеют особенность родниться со своими жильцами и тяжело переживать их утрату.

– Что я могу такого, чего не можешь ты? – Агне удивлённо подняла брови.

– Я могу только напитать силой. А ты её можешь направить, исцелить. Помоги мне, – он с хитрым прищуром посмотрел на неё, – а я расскажу тебе причину твоей хвори.

Ведьма и так собиралась помочь, и, услышав последнюю фразу, уверенно кивнула.

Нужный матрос крепко спал недалеко от мачты, прямо на полу, на собственной расстеленной куртке. Лицо он своё накрыл шапкой, чтобы яркий лунный свет не бил в глаза, а из открытого рта раздавался молодецкий храп.

Она села перед ним на колени и прикрыла веки, мысленно обращаясь к Фригг, умоляя её о помощи. Сама же положила ладонь на холку коту, а вторую – на грудь незадачливому ловеласу, выступая проводником силы. Кот ощетинился и едва слышно зашипел: одно дело отдавать силу добровольно, другое – чувствовать, как её вырывают. Словно жилы наживую тянут. Но отстраняться от ведьмы не стал.

По коже её побежала лёгкая дрожь, поднимая самые маленькие волоски на руках, а с кончиков пальцев сорвалось едва уловимое зеленоватое свечение. «Так вот, что видят каждый день сильные ведьмы, леча людей», – про себя ахнула она. Зрелище завораживало.

Матрос же даже не проснулся. Только почесал во сне место, коим болячки собирал, да перевернулся на бок.

Агне поднялась с колен. Она ощущала прилив сил от магии, искрящейся у неё в крови. Ведьма была опьянена этим чувством, Ей хотелось обнять и согреть весь мир, смеяться, плакать от счастья.

– А нечего хватать лишнего, – довольно усмехнулся кот, стряхивая с себя остатки боли. – Взяла больше, чем надо было. Ну да мне не жалко ради хорошего человека.

Ведьма потерла лицо руками, сбрасывая с себя наваждение.

Они медленно, чтобы никого не разбудить, и стараясь ни на кого не наступить в темноте, шли обратно к корме. Корабельный бежал по бортику с вальяжной грацией, на которую способны только коты. Он чувствовал себя хозяином положения, хозяином ладьи, да и чего уж там, хозяином реки тоже.

– Глупость ты большую сделала, – без вступления начал он, сидя на бортике кормы, и свесив подрагивающий хвост вниз. – Прикормила силой своей мертвяка. Он теперь идёт за тобой след в след и пить из тебя силы твои будет. Ан нет – кровушку твою. Или чужую, если смелости хватит кормить его.

– Ты знаешь, как избавиться от него? – с надеждой в голосе спросила Агне.

– Я не знаю. Но в том краю, куда вы путь держите, живёт одна ведьма, и сила у неё такая, что она мертвецами повелевать может. Но тебе до неё дойти ещё надо, а мёртвый жених уже сейчас есть просит. Я могу научить тебя отгонять его, но учти, с каждым разом он будет становиться голоднее, злее. Потому подкармливай тогда, когда сама можешь, иначе он возьмёт, когда захочется ему, как прошлой ночью было. Вечно ты от него бегать не сможешь.

– Как же я найду эту ведьму, – удивилась Агне, – в чужом краю?

– Следи за девочкой. Она зовет её, приходит к ней во снах. Думаю, она сама вас найдет.

– Зачем ей Богданка? – сердце Агне упало куда-то вниз, пропустив один удар.

– Не бойся её, – успокоил женщину кот. – Зла вам она не желает, но и злить я бы на вашем месте её не стал. Та, что идёт за вами, мечтает о таком же могуществе, но оно ей не дано. Бодливой корове Бог рог не дал. Но она копит силу сама. Вырывает её из душ других ведьм, и ученица ей потому твоя нужна – у неё не просто сила, могущество, власть. Вам нужно во что бы то ни стало попасть к черноволосой ведьме. Она поможет.

Весь корабль мирно спал. На посту оставались только два человека – часовой с фонарём на самом носу и рулевой чуть поодаль. В руках у него была длинная оглобля, которой он корректировал направление ладьи, если товарищ вдруг замечал впереди камни или поваленное дерево.

Часовой до рези в глазах вглядывался вперед – скоро должно быть ответвление, будет худо, если они спустятся не потому рукаву.

– Смотри, – дёрнул его за рукав рулевой, который откровенно скучал на своем посту, – будто беседуют.

Часовой посмотрел на корму ладьи. И действительно. У бортика, на фоне полной луны, стоял длинный мальчишка, опершись на перила, а рядом с ним сидел капитанский кот.

* * *

Астрид сошла на берег, аккуратно придерживая полу своего белоснежного платья, за ней семенил верный йотун.

– Мама смотри, это Снегурочка! – показала в её сторону пальцем какая-то девочка.

Мать ребёнка, молодая ещё, розовощёкая девица, укутанная в цветастый платок, почувствовав на себе тяжёлый взгляд вёльвы, поспешила схватить ребёнка за руку и поскорее убраться.

Ингве старался держаться чуть поодаль. В отличие от вёльвы, он всё плавание проболтался с матросами на палубе, всё же лучше, чем встречаться с этой фурией. Она и так всё плавание ему покою не давала. Всю душу из него вытянула, песта[15], пытаясь вызнать, куда Къелл дальше путь держит. Чуть в голову к нему не залезла, приходила во снах, себя предлагала.

Он же с довольной улыбкой на лице отвечал, что не знает. Ну Къелл, ну стервец! Сбил со следа вёльву!

А потом она как-то резко отстала от норда, стала смирной, как агнец. Что и настораживало.

Для себя Ингве давно решил, что как только они