Оставить на память - Лина Ласс

его жена поверит. В обратном случае Ника будет выглядеть потаскухой, уводящей мужей.

— Я хочу кое-что сказать, — Генри удерживал её за плечи. — Прошу, Ника, не уходи.

Она чуть заметно кивнула. Видимо, отчаяние в его голосе заставило её передумать.

— Хорошо, я сейчас. — Он побежал к дому, где в дверях стояла наблюдавшая за ними Марта. Он, схватив её за руку, завёл в дом и закрыл дверь.

— Что это значит? — его жена была раздражена, но Генри удивился тому, что не видит в её глазах слёз. Очевидно, что она шокирована якобы свершившимся фактом измены, но он не видел на её лице обиды, какой можно было ожидать от обманутой жены.

— Как бы банально это не звучало, но это не то, что ты подумала, — Генри обречённо вздохнул.

Марта горько усмехнулась, явно не поверив ему на слово.

— Что по-твоему я должна была подумать, если увижу девку, проведшую с тобой ночь и пившую мой чёртов кофе из моих чёртовых чашек?

— Не называй её так, — раздражённо бросил он.

— Она полуголая вышла из спальни!

— Мы спали в разных комнатах! — Генри повысил голос, пытаясь перекричать Марту. — Мы давно не виделись и… просто разговаривали. Было поздно, я настоял, чтобы она осталась.

— Ты настоял? А почему нельзя поговорить, не знаю, в кафе? Ведь друзья обычно видятся там.

— Потому что это был серьёзный разговор и я не хотел, чтобы нам мешали.

— Серьёзный разговор… — губы его жены неприятно скривились от отвращения. — Какой же ты козёл!

— Что?

— КОЗЁЛ! — Выкрикнула Марта. — У тебя даже духу не хватает признаться, что ты трахал какую-то девку за моей спиной, хотя я поймала вас с поличным.

— Ничего не было, мать твою!

Но Марта в ответ медленно с победным видом приблизилась к нему и щёлкнула пальцами по вороту его футболки.

— Она случайно в разговоре оставила след помады.

Генри оттянул ворот и увидел небольшой красный след на серой ткани. Должно быть, это случилось, когда он успокаивал Нику, прижимая её к себе. Он не менял футболку, так и лёг в ней спать. Войт прикрыл глаза, поняв, что все дальнейшие объяснения будут бесполезны. Худшего времени и места придумать было нельзя, но если не сделать этого сейчас, он боялся, что может смалодушничать. Вздохнув, он проговорил:

— Веришь ты мне или нет, меня уже не волнует. Но между нами и правда сегодня не было секса. И то, что я хочу сейчас сказать, никак не связано с ней. Я хочу развестись. Я уже давно хотел с тобой поговорить, но решился только день назад. Я виноват перед тобой, что дал тебе ложную надежду на крепкую семью, когда позвал замуж. Ты ведь ни разу от меня даже не услышала слов любви. Я и правду думал, что со времени смогу ответить тебе тем же, но… я не смог. Прости. — Он заметил, как подбородок Марты задрожал. — Я отнял у тебя несколько лет, которые ты могла бы потратить на мужчину, который тебя любил бы. Это несправедливо.

Марта опустила взгляд, судорожно вздохнув. Генри думал, что совесть будет мучить его из-за того, что он так поступает с женой. Да, он сожалел, но испытывал лёгкость, будто с него наконец-то спали оковы.

— Посмотри на то, что происходит между нами. Мы перестали интересоваться жизнью друг друга, охладели, живём как соседи. Даже не ужинаем вместе, — он подошёл к жене и, взяв её за подбородок, приподнял её лицо. — Мне с тобой когда-то было очень хорошо, и я думал, что сделаю тебя счастливой. Но сделал несчастными нас обоих. Ты ведь сама чувствуешь, что всё постепенно скатывается в яму. Ты не улыбаешься мне, не прикасаешься. Господи, да ты попросту меня игнорируешь.

Марта умоляюще посмотрела на него. Она была разумной женщиной и должна была сама понимать, что всё, что он озвучил — правда. Держаться за их постепенно приходящие в негодность отношения было глупо, и им обоим будет лучше, если каждый пойдёт своей дорогой.

— У меня роман! — вдруг выпалила она. Генри замер словно поражённый молнией. Марта отступила и отвернулась от него, закрыв лицо руками.

Войт не мог поверить в то, что сейчас услышал. Его подозрения подтвердились, но он понял, что был не готов услышать правду. Он думал, что в нём взыграют чувства, что гнев обманутого мужа возобладает над ним, но он испытал облегчение. Но к чему тогда весь этот цирк рассерженной жены, застукавшей своего мужа, если у самой рыльце в пушку?

Только теперь он увидел как дрожат её плечи. Марта плакала. Неужели ей было стыдно или страшно? Он развернул её к себе и внезапно обнял. Она замерла и с неверием посмотрела на него — явно не такой реакции она ждала от Генри.

— Ты не злишься, — это был не вопрос, Марта лишь озвучила факт.

— Скажем так, я что-то такое чувствовал. Ты домой возвращалась такая… счастливая. А рядом со мной становилась угрюмой. И давно?

— Два месяца, — она уткнулась в его плечо. — Он занимается экспортом вина. Мы много времени проводили вместе и… всё как-то завертелось. — Она отчаянно вскинула на него взгляд и затараторила. — Вообще-то, у нас ничего пока не было. Мы только целовались. Я долго сопротивлялась этому, но он… он влюблён и заставил меня почувствовать себя любимой. А я хотела сначала объясниться с тобой. Но… было страшно.

Что ж, хоть тут она поступила благородно — надо было это признать.

— Ты случайно не с ним сегодня должна была лететь во Флоренцию?

Марта потупила взгляд.

— Я не хотела тебя обманывать. Я тоже хотела сделать тебя счастливым. Но… ты не позволял.

Генри отстранил от себя Марту, явно не понимая её слов.

— Я не позволял? — переспросил он.

Марта кивнула.

— Дело не в том, что ты никогда не говорил мне трёх главных слов. Точнее, не только в этом. Ты никогда полностью не открывался мне, — она приложила свою ладонь к его груди. — Всю свою боль ты прячешь где-то глубоко.

Генри накрыл своей рукой её руку.

— Ты про Уилла?

— Не только про твоего брата, — она покачала головой. — Ты не говоришь о своём отце, армии… а ещё я чувствую, что сердце у тебя разбито, и та авария здесь совершенно ни при чём. Кто бы она ни была, она забрала с собой кусок твоего сердца и так и не вернула его на место. Я тоже думала, что со временем ты пустишь меня к себе в душу, что я смогу разбудить тебя. Но ты отгораживался от меня всё более