Хранитель историй (СИ) - Константин Нормаер

Тер, сделал только один шаг и, поддавшись детскому чутью, поднял голову. Под самым потолком, словно огромный канделябр, висел…

Смех капитана заглушил крик мальчика или пожилого пастыря познавшего за свою долгую жизнь: что есть добро, а что зло.

— Ты вспомнил это ощущение?! — наслаждаясь моментом и не в силах усмирить свой истерический гогот, поинтересовался капитан.

Терси помнил все до последнего вздоха — как выскочил наружу, как бежал по тропинке не чувствуя ног и долго не мог остановиться, пока его не подобрал торговый обоз и вернул домой. И еще тысячи или десятки тысяч добрых и не очень воспоминаний. Конечно, многое забылось, но первый и самый ужасный страх, так и остался с ним навсегда.

— Ты ведь испытывал его еще раз, не так ли?

Теперь голос капитана стал холоднее, придирчивее, не оставив и следа желчной радости.

— Мой последний страх? Да, ты прав. После нашей второй встречи я больше не сталкивался с подобным кошмаром. Никогда. — Взирая в кромешный мрак, устало согласился пастырь.

— Тогда, наслаждайся, — мертвец вновь разразился гортанным хохотом, принадлежащим толи птице, толи животному, но только не человеку.

Темнота вокруг пастыря зашевелилась, вздыбилась и, растянувшись в стороны словно занавес, выкинула Терси из сумрачной утробы.

Влажную палубу «Бродяги» он узнал бы из тысячи подобных: даже с закрытыми глазами, даже если бы он не смог коснуться кормы или поручней капитанского мостика. Он все равно почувствовал бы родной корабль, который стал ему домом на долгую дюжину лет.

Эта ночь, была звездной и на первый взгляд безмятежной. Так всегда бывает, перед чем‑то значимым и великим. Сегодня таким событием должен стать бунт. И главным действующим лицом являлся правая рука капитана, его глаза и уши, мистер Терси, а в том далеком прошлом — Керк са Фон.

Он хорошо помнил ту роковую полночь. Приблизительно через час, оставшаяся в живых часть команды должна была сорвать навесные замки и, вооружившись пистолетами и абордажными саблями, атаковать нелюдей.

Хмурые лица мертвецов, казались старпому жуткими экспонатами на корабле не имевшем будущего. Смерть в одночасье поработила «Бродягу». Моряки гибли один за другим и, восстав из бурлящих вод Далекого моря, занимали свои привычные места на борту.

Штурвальный, погладив глубокую борозду шрама, разделявшего шею на две половины, вскинул голову и уставился на звездное небо. Терси знал, что даже с закрытыми глазами тот видит в темноте не хуже капитанского кота.

К тому времени, когда луна скрылась за рваными облаками, бунт уже начался. Призрачные тени, словно крысы, разбежались по палубе.

План был безупречен. Неоднократно отшлифован. Но даже после этого, старпом чувствовал преимущество мертвецов, возглавляемых сэром Бероузом. Только к тому моменту, от вдумчивого и справедливого капитана не осталось и унции живого — то чудовище, что сейчас управляло «Бродягой» являло собой истиное воплощение зла. Настоящий морской демон, родившийся среди жутких историй рассказанных ночью у костра.

Вначале все шло идеально. Моряки завладели оружием и готовились к нападению. Главная часть плана состояла в отвлекающем маневре. Его должен был выполнить этот писака и королевский прихвостень мистер Лиджебай Джейсон. И хотя за время путешествия к острову Грез, он проявил себя не лучшим образом, у Терси не было выбора — ему приходилось доверять даже таким некудышным помощникам.

И старпом опасался не зря. Словоплет испугался. Небольшой взрыв, который должен был прозвучать на дальней палубе, чтобы отвлечь противника, так и не прогремел. Мертвецы за пару секунд раскусили коварные замыслы и поняли, что к чему. Оглушающий свист заставил безжизненные тела встрепенуться и атаковать заговорщиков.

Терси наблюдал за происходящим со стороны и не мог помочь своим соратникам. Обида и отчаянье рвали его на части, но он продолжал оставаться всего лишь антуражем, безликим туманом, который завис у правого борта.

Тем временем заговор трещал по швам. Мертвецы, которых к тому времени уже было больше двадцати, практически взяли бунтовщиков в кольцо. Не ведая страха и боли, они действовали слаженнее моряков, тесня тех к носу корабля.

Старпом хорошо помнил этот миг: именно тогда он впервые поддался панике, а в его голове стала мастерить паутину паучиха отчаянья. Уже в тот миг он знал, что они проиграли, но сдаваться раньше времени в его планы не входило.

Выскочив из толпы, старпом взревел, да так громогласно, что даже самые трусливые члены команды не смогли ослушаться.

Орудуя саблей — раньше он никогда в жизни не фехтовал так искусно — двойник Терси прорвался к левому краю. Воспользовался медлительностью мертвецов: ему удалось скинуть нескольких за борт, а еще троих разрубить пополам. Впереди забрезжил призрачный лучик надежды. Ликование толпы лишь раззадорило удачливого предводителя. Раздалось несколько выстрелов, и на первом плане возникла высокая, слегка сутулая фигура капитана.

Его глаза безучастно взирали на сражение. Медленно, рука поднялась вверх. Длинная, искривленная сабля описала широкий круг и ударилась в мачту. Корабль покачнулся. В недавнем прошлом мистер Бероуз, а ныне верный слуга мрака, сделал то, что не сумел мистер Лиджебай — деморализовав противника, он, не давая морякам опомниться, спрыгнул в толпу. Чаша весов вновь сместилась в сторону мертвецов. Более искушенные в бою, они не реагировали на легкие раны, действуя в наступлении мощным тараном.

Один за другим моряки падали на палубу, расставаясь с жизнью. Терси отступал вместе со своей командой, четко осознавая, что упустил свой единственный шанс на победу.

Бунт был подавлен.

Многие опустили оружие раньше времени, иные с воплями кидались за борт, боясь неминуемой расплаты. Именно в такие минуты, обычно и открывается второе дыхание, благодаря чему, человек может совершить невозможное. Так случилось и на этот раз.

Терси рискнул.

Новый шанс выглядел еще призрачнее предыдущего, но старпом не упустил свою Фортуну.

Улучив удобный момент, он очутился возле капитана и нанес один разящий удар, так как учили его уличные мастера Тики — снизу вверх, развернув лезвие сабли под углом. Хлесткий, словно плеть выпад стал для мертвеца настоящим откровением. Схватившись за горло, в котором все забурлило и зашипело, Бероуз издал последний предсмертный стон — если такое было вообще возможно — и упал на колени. Земляные лица его верных соратников, лишенных души, замерли в исступление. Лишившись лидера, они, опустив оружие, замерли как истуканы, растеряно взирая друг на друга.