Притворись влюбленной - Бэт Риклз

ищет не этого и нам всего лишь хорошо и легко вместе – к нашей обоюдной выгоде.

Он кошатник. Его любимый торт – морковный. Он терпеть не может запах плавленого сыра. У нас никогда ничего не выйдет.

– У тебя все в порядке?

Гарри уже вернулся из туалета и садится обратно на свой стул, и его голос выводит меня из задумчивости. Он широко мне улыбается, и у него такой вид, который устраняет все мои сомнения на его счет.

Интересно, он всегда так хорошо выглядит? Наверняка. Всякий раз, когда мы встречаемся, он просто великолепен – до замирания сердца. Хотела бы я знать, сколько времени у него уходит на такой непринужденно сногсшибательный вид. Он что, специально делает такую укладку – немного растрепанную, чтобы мне хотелось запустить пальцы ему в волосы? Он выбирает, какую рубашку надеть, или хватает первую попавшуюся, зная, что ему достаточно не застегивать верхнюю пуговицу, чтобы выглядеть сексуально, не слишком для этого перестаравшись (и какая разница, что на нем при этом надето)?

Загар от летнего солнца, которым он щеголял при нашей первой встрече, уже сошел. Я могу разглядеть веснушки у него на переносице. На безымянном пальце левой руки – призрачный след обручального кольца.

Не успевает он сесть, как мы тотчас же возвращаемся к разговору. Мы по-прежнему болтаем свободно, не чувствуя давления и не боясь последствий сказанного, – и я задумываюсь о том, каким будничным ему, должно быть, кажется наше общение. Я рассказываю ему о чудовищном предательстве Талли и о том, как провела свой день рождения в одиночестве… И о том, что в итоге я даже немного горжусь собой, хотя у меня в голове не укладывается, сколько времени у меня ушло на простейшее дело – просто сходить в кафе. Он говорит о бывшей жене: она пытается забрать себе кошку, а кошка его, похоже, терпеть не может, и ему должно быть все равно, но ему не все равно, и он полночи прорыдал из-за этой чертовой кошки.

А я думаю, не в кошке дело.

С Гарри так легко и весело, что при общении я всякий раз забываю, что ему сейчас тоже хреново живется. Я так и вижу его холостяцкую берлогу на двадцатом этаже – минималистичные четкие линии интерьера, дорогая кофемашина на кухне, низкий кожаный диван, оставленная арендодателем модная прозрачная мебель, пол с подогревом в ванной… Я думаю – этот парень умеет устроиться. Не знаю, как выглядел дом, где они обитали с женой, но порой он о нем вспоминает, называя его «наш дом»: Луиза, его бывшая, до сих пор там живет. Интересно, как он выглядит? Есть ли там свободная комната, которую Гарри рассчитывал переделать под детскую? Есть ли там тумба под телевизором, где хранится их коллекция DVD? Подстригал ли он лужайку по выходным, пока жена сажала цветы, а кошка дремала на солнышке?

Мне трудно представить этого импульсивного, улыбчивого мужчину другим. Остепенившимся, серьезным. Тем, кто так отчаянно стремился к воображаемому будущему, что очертя голову ринулся в брак, который был ему совсем не нужен.

Я знаю, он жалеет о том, как сложился последний год их отношений. Жалеет, что сделал Луизе предложение, жалеет и о свадьбе, и об измене. У Гарри – и это я тоже знаю – так и не укладывается в голове, что Луиза переспала с его братом, и он по-прежнему не отвечает ни на его сообщения, ни на звонки от мамы. Иногда его лицо делается печальным, когда он ждет, чтобы уведомления поскорее исчезли с экрана телефона, – а потом тут же открывает свои приложения для ставок (так же и я кидаюсь листать приложения для знакомств, когда мои друзья не в сети и не могут со мной поговорить). Я знаю, что эта «вновь обретенная свобода» от «хозяйки с кнутом» (это он сам однажды так выразился, и меня прямо передернуло) позволяет ему с головой уйти в работу и попойки с дружками.

А иногда Гарри звонит мне. И всякий раз, отвечая ему, я радуюсь и волнуюсь. Где-то в глубине души мне хочется, чтобы наши обыденные встречи и секс без обязательств переросли во что-то более серьезное, в какие-то далекоидущие планы… Об этом так легко забыть, общаясь с ним, но я осознаю: как правило, он предлагает мне потусить только потому, что ему одиноко и скучно. Впрочем, мне обычно тоже, так что для меня это не проблема.

Меня озадачивает мысль о том, что он мог рыдать несколько часов из-за кошки, которая блевала ему в ботинок. Не могу представить себе Гарри таким. Интересно, как он развлекался до того, как его жизнь разделилась на «до» и «после», а мечты, за которые он так цеплялся, разлетелись на осколки?

Я почти готова спросить его об этом, но он делает большой глоток пива.

– Видимо, меня это тоже скоро ждет. – Гарри делает руками какой-то затейливый жест.

Я понимаю, что он имеет в виду не меня, но шучу:

– Ого, отличный способ добиться расположения девушки. Продолжайте флиртовать в том же духе, уважаемый, и вы глазом моргнуть не успеете, как заведете новый роман.

– Ты же знаешь, о чем я, – смеется он. – О том, что… мне тоже придется многое делать в одиночестве.

– А, вот в чем дело.

– День рождения… и… чертово Рождество… Господи, – стонет он, хватаясь за голову. – Что мне делать на Рождество?

– Ты не можешь поехать к родителям?

– И встретиться там нос к носу с братом, который приедет туда с детьми? Ага. Самое оно. Это будет как плевок в лицо. Может… Может, мне уехать на праздники? Просто взять билет на самолет. Никто же не подумает, что ты жалкий одинокий неудачник, если ты где-нибудь на Антигуа?

Он смотрит так, словно у меня есть ответ на этот вопрос.

Будто я должна знать.

Словно я эксперт по теме «Одиночество и независимость».

Может, и эксперт. Но вот с темой «Как найти любовь и счастье» у меня что-то не заладилось.

– Наверное, не подумает. – Вот и все, что я могу сказать.

Гарри жалобно смотрит на меня своими серыми глазищами, снова тяжело вздыхает и тянется к своему стакану.

Как эксперт по теме одиночества – о чем свидетельствует моя популярная колонка в газете, – я решаю его немного приободрить.

В конце концов, он ведь заплатил за ужин.

– Может, тебе стоит посмотреть на это как на возможность? Развеяться и… сходить с собой на свидание. Выйти на первый план в своей собственной жизни, а не загонять себя в рамки, чтобы соответствовать чужим ожиданиям. Понять, что тебе нравится и кто ты есть на самом деле, без оглядки на другого человека рядом с тобой. Сделай то, чего ты всегда хотел. Проведи Рождество в Австралии – пляж, солнце, жареные креветки… Посмотри на северное сияние в Исландии. Собери друзей и поезжай в Шотландию отпраздновать Хогманай. Да что угодно! Сделай из праздника событие. Развлекись как следует и порадуйся, что тебе не надо считаться с другим человеком: куда он хочет поехать, в каком отеле хочет остановиться, чем хочет заняться. Какой смысл жить ради кого-то или ждать, когда этот «кто-то» наконец появится? Я понимаю, ты так привык, но пойми, что есть и другие ощущения. Забей на все, отправляйся на Антигуа. Или, если хочешь, навести родителей на Рождество – пусть твоему брату будет неудобно, а не тебе: это же он спал с твоей женой. Просто побудь, я не знаю… эгоистом, что ли. Живи и радуйся. Разберись, что для тебя важно, и сделай это.

– Сходить с собой на свидание, – повторяет за мной Гарри, кивая. – Как ты в четверг.

Только сейчас я начинаю задумываться о своей мотивационной речи.

Может, у меня и правда авторитетное мнение по этому вопросу, думаю я, потому что оно звучит как отличный совет – я бы его даже вставила в колонку. Но разве я когда-нибудь верила в то, что сказала Гарри, или когда-нибудь следовала своим же советам? В статьях я постоянно преувеличиваю, сглаживаю острые углы своей жизни и выплескиваю самые мрачные, самые потаенные мысли, на ходу выдвигаю теории и предлагаю решения – где-то раз в месяц. Это Софи 2.0 – улучшенная версия, более классная, более крутая, более откровенная. Но когда я в последний раз воспринимала собственную жизнь как великое приключение, которое предназначено лично для меня и стоит того, чтобы его пережить?

Думаю, в прошлый день рождения. Впервые в жизни.

– Ну да. Как я в четверг. Именно.

– Или, знаешь, я могу провести Рождество с тобой. Как твой фейковый парень, конечно же.

Его беззаботному тону не слишком соответствует внезапное напряжение в позе