Новая история Второй мировой - Сергей Переслегин

Сегодня эти места выглядят так же, как и 68 лет назад.

Низменная болотистая равнина, ровная как стол, над которой на 10–15 метров поднимаются Синявинские высоты, укрепленные немцами и превращенные ими в наблюдательный пункт и ключевую оборонительную позицию. Над всей местностью господствует «мрачная громада 8‑й ГРЭС, дававшая врагу не только отличные возможности для наблюдения, но и превосходные условия для оборудования огневых позиций с надежными убежищами в подземных этажах»: В 1941 году в глубине вражеской обороны, не более чем в тысяче метров от линии берега, возвышались два огромных кургана из шлака, накопленного за 10 лет работы ГРЭС. Сейчас курганы исчезли, но песчаные карьеры впереди них, где немцы установили минометные позиции, сохранились, как и эстакады, идущие с обеих сторон к зданию ГРЭС и равные вблизи здания его высоте (здесь также стояли тяжелые минометы).

«Есть еще на левом берегу между двумя песчаными карьерами перекресток дорог. Солдаты зовут его «паук». Это страшное место, в атаках и контратаках обе стороны стараются обойти его. Оно никем не занято, но и наши, и немецкие тяжелые батареи пристреляли его и накрывают с абсолютной точностью. Очень уж четкий ориентир».[81]

Переправа через Неву была возможна только в темное время суток — днем ни одна лодка не могла пересечь пятисотметровую реку.

Кюхлер, сменивший фон Лееба на посту командующего группой армий «Север», прекрасно понимал, что наступление начнется здесь. Он приложил все усилия, чтобы «перенасытить» позиции в «бутылочном горлышке» пехотой и артиллерией. А со времен Первой мировой было ясно, что атака таких позиций ведет к огромным потерям — и они вовсе не гарантируют результат…

Но существовал ли иной вариант действий? В блестящем романе А. Злобина «Самый далекий берег» как эвентуальная возможность описывается фантастическая операция, проводимая с Ораниенбаумского плацарма. Действительно, оперативное направление Ораниенбаум — Луга — Псков выводило советские войска на коммуникации группы армий «Север». Именно поэтому, не сумев вовремя ликвидировать Ораниенбаумский плацдарм, немцы подвергали свою блокадную линию опасности. Если вместо наступления через Неву сосредоточить силы 67‑й армии и Невской оперативной группы на плацдарме, то при поддержке всей артиллерией Балт–флота есть шансы прорвать здесь фронт достаточно малочисленного левого крыла 18‑й армии. А в разгар контрманевра Кюхлера, направленного на отражение внезапной угрозы, Северо — Западный фронт переходит в наступление ударом из района Старой Руссы через озеро Ильмень и далее — в обход хорошо укрепленного немцами Новгорода — прямо на Псков. Пользуясь преимуществом в подвижности, немцы, конечно, не допустили бы разгрома группы армий «Север» — по крайней мере, в 1941 и 1942 годах. Но удержать при этом позиции под Ленинградом и южнее Ладожского озера они бы уже не смогли.

Конечно, эта операция чересчур умозрительна, содержит слишком много «если» и слишком рассчитана на удачу. Тем не менее зимой и весной 1942 года Ставка попыталась осуществить нечто подобное в несколько упрощенном (и более надежном) варианте. Увы, также и с совершенно негодными исполнителями. Ею был запланирован двойной удар на Лю–бань — это не стратегические фланги немецкого позиционного фронта на севере, но хотя бы и не очевидное всем «бутылочное горлышко» Синявинского плацдарма. 2‑я ударная армия, возглавляемая бывшим заместителем наркома внутренних дел Г. Соколовым, пошла в атаку. «Люди боялись потеряться, тянулись друг к другу, путали боевые порядки, скучивались, создавая тем самым выгодные цели для ударов артиллерии и авиации противника. Значительно лучше в смысле реакции на местность выглядели лыжные батальоны. К сожалению, их личный состав плохо владел лыжами». (К. Мерецков).

Соколова сменил Н. Клыков, армия в составе 7 дивизий и 6 отдельных бригад форсировала Волхов и начала продвигаться к Любани. Однако расширить прорыв не удалось, поэтому к весенней распутице армия оказалась в мешке глубиной более 70 и шириной у основания менее 10 километров, вдобавок утратив всякую подвижность. Впрочем, у немцев также не хватало ни сил, ни подвижности, чтобы ее уничтожить. Периодически им удавалось перехватывать коридор у Мясного Бора — но раз за разом советские войска расчищали его вновь. Командующий Ленинградским фронтом генерал Хозин, которому в этот период были подчинены и армии Волховского фронта, запретил отвод 2‑й ударной армии. Безусловно, у него были на это свои резоны — с севера, от станции

Погостье, начала наступление на Любань 54‑я армия, и к концу января расстояние между ней и ударной группировкой 2‑й ударной армии сократилось до 25 километров. Таким образом, немцы на Волхове тоже оказались в мешке. Увы, в этот мешок вела полноценная железная дорога — в то время как ко 2‑й ударной удалось провести лишь полевую узкоколейку, по которой вагонетки приходилось толкать мускульной силой.

Ориентируясь на опыт немцев в Демянском котле, советское командование считало положение 2‑й ударной армии достаточно устойчивым. Однако у СССР не было такого количества транспортной авиации, какое имелось у Германии. В итоге к июню стало ясно, что армию придется эвакуировать. Увы, сделать это оказалось не так уж просто: немцы перешли в наступление и не только очередной раз перехватили коридор у Мясного Бора, но и начали постепенно сжимать мешок. Вскоре был потерян аэродром у поселка Финев Луг. В армии наступил голод. Новый командующий 2‑й ударной армией генерал А. Власов не справился с управлением войсками, которые беспорядочно откатывались к основанию котла, где еще недавно находился питающий его «стебель».

В конце июня коридор к окруженным войскам на некоторое время удалось вновь пробить и через открывшийся проход вывести те остатки армии, которые еще не утратили способность к передвижению. Остальные погибли (в большинстве — от голода) или попали в плен. Генерал Власов, на поиски которого было специально выслано несколько разведгрупп, предпочел сдаться немцами получил печальную известность как командующий «Русской Освободительной Армией» (РОА).

В январе 1943 года советским войскам ударом с двух сторон наконец–то удалось перехватить «бутылочное горлышко» у самого берега Ладоги; уже через пару месяцев через пробитый коридор была проложена железнодорожная ветка, а через Неву перекинут свайный мост. Но к этому моменту война была уже безоговорочно проиграна немцами на других фронтах.

Сюжет шестой: Москва — агония «Барбароссы»

Решающим сражением Второй Мировой войны стала битва за Москву. Эта битва, продолжавшаяся более шести месяцев, подвела черту под замыслом «Барбароссы» разгромить Советский Союз в ходе одной скоротечной компании и поставила Рейх перед военной катастрофой.

Московскую битву можно рассматривать как попытку вермахта «переиграть» не вполне удачное Смоленское сражение, которое началось как решающая битва войны, а закончилось неопределенным результатом, оставляющим шансы обеим сторонам.

В Смоленском сражении противостоящие армии сохраняли за собой возможность стратегического маневра (что и было продемонстрировано поворотом 2‑й армии и 2‑й танковой группы на юг). Теперь же игра шла ва–банк. Развертывание было отнесено на 150–200 километров к востоку. Ставкой является Москва, крупнейший экономический, политический и транспортный узел Советского Союза, центр позиции всего Восточного фронта. Если немцы захватывают ее в 1941 году, у них есть все основания с оптимизмом смотреть в будущее. Если же Москва удержится, вермахт окажется перед перспективой вести зимнюю кампанию на совершенно непригодных для этого выдвинутых и угрожаемых с фланга позициях.

В наше время приходится читать, что никакой битвы под Москвой не было, а немецкое наступление остановилось «в силу естественных причин»[82]. Иногда утверждают даже, что сражение было «проиграно советскими войсками вследствие бездарного командования»[83]. В действительности оперативный баланс к исходу Московской битвы сложился в пользу СССР, а само сражение обладало ярко выраженной сюжетностью: обе армии напрягали свои последние силы, обстановка менялась самым кардинальным образом, военное счастье сопутствовало то одной, то другой стороне. Можно говорить не об одной, а о четырех взаимоувязанных операциях, различающихся задачами сторон, результатами боев и их рисунком.

I

Новое наступление, по мнению Гитлера и руководства ОКХ, было единственным выходом из складывающегося предкризисного состояния.

К сентябрю 1941 года политическое положение Рейха ухудшилось. Япония начала рассматривать военную обстановку на Восточном фронте как не вполне благоприятную для Германии. Итальянский Генштаб неофициально высказывался в том смысле, что немцы переоценили свои возможности. Турция, Испания и Франция приняли решение сохранять нейтралитет. В Германии росло пока что не высказываемое вслух недовольство затянувшейся войной на Востоке.