Новая история Второй мировой - Сергей Переслегин

Горнострелковый корпус напрягал все усилия, чтобы продвинуться к Мурманску, его поддерживал 5‑й Воздушный флот. Но здесь немцам не удалось ни захватить реальное преобладание в воздухе, ни выйти войсками на оперативный простор — слишком ограничены были возможности для маневренной войны, которую немцы умели вести лучше всего.

Последняя попытка преодолеть оставшиеся 50 километров, прорвавшись к Мурманску по кратчайшей дороге, была предпринята 7 сентября. Однако контрударом Полярной дивизии с 15 по 29 сентября германские войска были отброшены на исходное положение по рубежу реки Западная Лица. На ней фронт и стабилизировался до осени 1944 года — хотя в устье реки у немцев остался плацдарм на восточном берегу, а в апреле 1942 года советским войскам удалось отбросить противника на десяток километров за Большую Лицу в ее верхнем течении.

На северном стратегическом фланге германские войска завязли в советской обороне, не сумев решить ни одной из стоящих перед ними задач. Штаб ОКХ взирал на это с олимпийским спокойствием, а Гитлер в своем приказе возложил ответственность за поражение на условия местности.[76]

С течением войны значение Мурманска уменьшалось — налаживались линии снабжения через Иран и через Дальний Восток. Но в 1941–1942 году роль Севера в поставках снабжения была очень велика. В случае потери Мурманска снабжение пришлось бы переключить на один Архангельск — но, во–первых, этот порт зимой замерзает, во–вторых, удлиняется маршрут, а в третьих — заняв Кольский залив, немцы смогли бы использовать его для атак против конвоев, идущих вокруг Кольского полуострова и через горловину Белого моря. Таким образом, Мурманск и Кировскую железную дорогу на участке Мурманск — Медвежьегорск следовало рассматривать как цели стратегического значения, по масштабам равные если не Москве и Ленинграду, то, во всяком случае, Донецку, Ростову–на–Дону или Сталинграду. И остановку наступления вермахта следует расценивать как тяжелое стратегическое поражение Германии.

Между тем стратегическое положение советских войск в Заполярье было очень тяжелым. Их линия снабжения имела «плечо» свыше тысячи километров и проходила не перпендикулярно, а параллельно линии фронта. Для того, чтобы если не уничтожить Карельский фронт, то хотя бы сильно усложнить его снабжение, немцам было достаточно прервать эту линию в одной–единственной точке. Как всегда в местности, бедной дорогами, исход операции зависел от контроля над несколькими важными пунктами. Именно поэтому боевые действия на севере должны были вестись в логике горной войны, то есть представлять собой маневренные операции сравнительно небольших по численности боевых групп. В Первую Мировую войну в Итальянских Альпах немцы наглядно продемонстрировали под Капоретто, как это делается.

Цель, поставленная перед войсками Н. Фалькерхорста, оправдывала любой риск. В конце концов, трудно придумать более благодарную задачу для воздушных десантников, нежели захват ключевых пунктов на железной дороге, пролегающей параллельно фронту на расстоянии 100–200 километров от него. Особенно если по этой дороге идет непрерывный поток военных материалов.

III

В ночь на 28 августа началась эвакуация из Таллина 10‑го армейского корпуса, береговых частей, тылов 8‑й армии и Балтийского флота, советских учреждений. Оборона города уже разваливалась. Части и соединения грузились на транспорта под прикрытием огня корабельной артиллерии. Отход и посадка на суда произошли достаточно организованно (при плановой загрузке 25 300 человек удалось погрузить 27 800 человека)[77]. Однако еще около 5000 солдат остались на таллинских пирсах; при этом транспорты «Тобол», «Вторая Пятилетка» и ледокол «Кришьянис Вальдемара» ушли пустыми.

Таллинская военно–морская база была блокирована минными полями противника; к действию против кораблей подготовились пикировщики 8‑го воздушного корпуса Рих–тгофена. Советская авиация, действующая с аэродромов Ленинграда и Кронштадта, прикрыть транспорта на переходе не могла.

Управление движением отрядов на переходе организовано не было. Командующий Балтийским флотом адмирал

В. Трибуц стянул базовые тральщики для обеспечения прорыва боевых кораблей (ядра флота), оставив войсковым транспортам совершенно недостаточные тральные силы. Результатом стал один из крупнейших в военно–морской истории разгром конвоя.

Из Таллина в рамках операции флота вышло 153 боевых корабля и катера, а также 75 вспомогательных судов КБФ. Кроме этого, вместе с силами флота находилось неустановленное количество малотоннажных гражданских судов и различных плавсредств. Последние никакому учету не поддаются, поэтому далее будем говорить исключительно о силах и средствах, подчиненных Военному совету КБФ. До Кронштадта дошли крейсер (100 %), два лидера (100 %), пять эсминцев из десяти (50 %), шесть сторожевых кораблей из девяти (66 %), девять подводных лодок из одиннадцати (82 %), две канонерские лодки из трех (66 %), десять базовых тральщиков (100 %), шестнадцать тихоходных тральщиков из восемнадцати (89 %), три электромагнитных тральщика (100 %), двадцать шесть катерных тральщиков (100 %), тринадцать торпедных катеров из четыр — надцати (93 %), двадцать три катера МО из двадцати пяти (92 %), три сетевых заградителя (100 %)и 32 судна из 75 (43 %). При этом из принятых на борт кораблей и судов 27800 человек погибло около 110 ОО человек, в том числе немногим более 3000 — гражданские лица.[78]

Однако даже такой результат означал полное банкротство стратегии фон Лееба под Таллином. 29 августа он наконец взял город — однако Балтийский флот с его весьма значимой для последующих событий артиллерией ушел в Кронштадт, не потеряв боеспособности. 8‑я армия (и даже обреченный, по мнению немецкого командующего, 10‑й корпус, обороняющий Таллин) понесли тяжелые потери, но уничтожены не были и приняли участие в обороне Ленинграда. В отрицательном балансе группы армий «Север» — зря потраченное время и потери от прямого штурма укрепленного города, защищаемого корабельными орудиями.

IV

Овладение Таллином позволило фон Леебу вновь активизировать наступление на Ленинград. 7 сентября частями 39‑го моторизованного корпуса была захвачена Мга — таким образом, немцы перерезали последнюю магистраль, снабжающую город.

Мга, важнейший узел дорог, являющийся оперативным центром всей позиции к югу от Ладожского озера, оказался прикрыт только ротой саперов и сводным отрядом майора Лещева без какой–либо артиллерии. На следующий день 1‑я дивизия НКВД попыталась отбить город, но немцы успели сосредоточить в этом районе части двух корпусов. В тот же день 7 сентября немцы захватили Синявинские высоты, а 8 сентября вышли к побережью Ладожского озера у Шлиссельбурга и рассекли Ленинградский фронт пополам, отрезав 42‑ю и 55‑ю армии от 54‑й и 52‑й. Началась блокада Ленинграда. Однако Шлиссельбургскую крепость, лежащую на острове в сотне метров от берега, советским войскам удалось удержать, что предопределило неудачу попыток немцев форсировать Неву в верхнем течении.

Ставка, понимая, что на Северо — Западном направлении назревает катастрофа, своими масштабами и последствиями превосходящая Киевскую, приказала деблокировать город. Войска 54‑й армии возглавил маршал Кулик. Сентябрьские бои 54‑й армии описывались многократно, но всегда невнятно. В итоге все закончилось тем, что Кулику удалось продвинуться на несколько километров и выйти на берег Черной речки. Тем временем все пространство между нею и Невой было превращено немцами в единый укрепленный район, который удалось прорвать только в 1943 году.

До середины сентября фон Лееб штурмовал Ленинград со стороны Пушкина, Колпино и Урицка. Немцы смогли выйти к побережью залива между Стрельной и Володарским, захватив конечную станцию городского трамвая. Продвин–гаясь дальше в западном направлении, они заняли Петергоф. Однако у Пулковских высот наступление остановилось. Здесь наступил позиционный тупик: лучшие части группы армий «Север» перемалывались в прямых атаках на наиболее защищенный сектор обороны города. Тем временем части 8‑й советской армии, укрепившиеся на Ораниенбаумском плацдарме, постоянно создавали фланговую угрозу для немецких войск. 11 сентября командование Ленинградским фронтом принял маршал Жуков. В ближайшие дни немецкое наступление окончательно захлебнулось.

Более того, даже прорыв внешнего оборонительного обвода города, маловероятный сам по себе, не сулил фон Леебу ничего, кроме боев на уничтожение в большом городе, прекрасно к таким боям подготовленном.

«На улицах и перекрестках были возведены баррикады и противотанковые препятствия общей длиной 25 километров, построено 4100 дотов и дзотов, в зданиях оборудовано более 20 тысяч огневых точек. Заводы, мосты, общественные здания были заминированы и по сигналу взлетели бы на воздух — груды камней и железа обрушились бы на голову вражеских солдат, завалы преградили бы путь их танкам.