Новая история Второй мировой - Сергей Переслегин

«На улицах и перекрестках были возведены баррикады и противотанковые препятствия общей длиной 25 километров, построено 4100 дотов и дзотов, в зданиях оборудовано более 20 тысяч огневых точек. Заводы, мосты, общественные здания были заминированы и по сигналу взлетели бы на воздух — груды камней и железа обрушились бы на голову вражеских солдат, завалы преградили бы путь их танкам.

Гражданское население, не говоря уже о солдатах и матросах, готовились к уличным боям. Идея борьбы за каждый дом […] ставило целью уничтожение вражеской армии».[79]

Конечно, ситуация в сентябре 1941 года была критической для защитников Ленинграда. Корабли Балтийского флота готовили к взрыву и уничтожению. Считалось, что город падет со дня на день. Однако дни проходили — а решительного успеха видно не было. Здесь в операцию вмешался фактор времени — после Киевского сражения немецкое командование не могло уже откладывать решающее наступление на Москву. В середине сентябре ОКХ забрало у фон Лееба остатки 4‑й танковой группы (в ней осталась примерно половина первоначальных сил), чтобы перебросить ее в полосу группы армий «Центр».

Наступление под Ленинградом остановилось окончательно. Немецкие мемуаристы хором приписывают это уходу танковых войск — якобы таким образом Гитлер отобрал у них победу. Между тем именно немцы всячески избегали использовать танки при лобовом штурме вражеских позиций, тем более сильно укрепленных. А пространства для какого–либо маневра подвижными силами под Ленинградом уже не оставалось.

Пусть Ленинград и был «самым большим в Европе лагерем военнопленных», но этот «лагерь» продолжал производить боеприпасы и боевую технику, обеспечивал существование трех армий и Балтийского флота и по–прежнему приковывал к себе группу армий «Север».

До середины сентября все предыдущие действия фон Лееба были обусловлены или первоначальной схемой стратегического развертывания, или инерцией наступательного движения, или же инициативой командиров отдельных корпусов. Исключение составляет Таллинская операция, которая была вполне самостоятельной, но полностью ошибочной.

В октябре 1941 года фон Лееб впервые за всю компанию попытался провести осмысленный оперативный маневр, который, начни он его месяцем раньше, мог бы привести к падению Ленинграда и грандиозной немецкой победе на севере. Сильный удар вдоль реки Волхов на Тихвин и далее на Свирь позволил бы немецким войскам соединиться с финскими к востоку от Ладожского озера. Линия снабжения по

Ладоге, названная впоследствии «Дорогой жизни», единственная магистраль, позволяющая снабжать если не город, то хотя бы фронт, была бы немедленно потеряна. Это означало разгром.

Однако к этому моменту из подвижных соединений в группе армий «Север» остался только крайне ослабленный 39‑й моторизованный корпус. Лееб собрал на Волхове все резервы, до которых мог дотянуться, вновь оголил стык с группой армий «Центр» (что, как мы увидим в следующем сюжете, имело очень далеко идущие последствия) и все–таки прорвал советскую оборону на реке Волхов.

Но наращивать успех было нечем. 8 ноября немецкая ударная группировка, вытянувшись на добрую сотню километров, овладела Тихвином. Большего немецкие войска сделать не могли.

Огромным напряжением сил советское руководство быстро построило железнодорожную ветку, идущую к Новой Ладоге в обход Тихвина. 12 ноября войска Ленинградского фронта перешли в контрнаступление и в первых числах декабря отбили город. Немцы начали поспешное отступление. К Новому году фронт вновь стабилизировался на реке Волхов.

V

На начало сентября 1941 года в Ленинграде оставалось около 2 500 ООО человек гражданского населения, в том числе 400 ООО детей. Еще около 500 000 человек входили в состав Ленинградского фронта. Таким образом, через Ладогу нужно было снабжать около 3 000 000 человек. Возможно, и больше — за лето в район Ленинграда было эвакуировано огромное количество беженцев из Прибалтики и Белоруссии, которых подсчитать было невозможно. Часть из них успели вывезти на восток до замыкания кольца, часть осталась в городе. Вдобавок городу и фронту требовалось горючее и сырье для многочисленных ленинградских заводов, работающих на оборону.

Ладожское озеро, крупнейшее в Европе, с глубинами до 200 метров, сравнимо с небольшим морем. Весной и осенью судоходство затруднено из–за жестоких штормов[80]. В период ледостава и вскрытия льдов переправа через Ладогу невозможна.

С учетом всех факторов, за период с 12 сентября по 1 января в город удалось доставить 45 685 тонн продовольствия или примерно 415 тонн в день. В пересчете на одного человека это соответствует «нормам» снабжения Варшавского гетто. Так что, говоря о «самом большом концентрационном лагере в Европе», немцы были не столь далеки от истины.

Руководство города пошло на страшный шаг. Оно приняло решение «распределять продукты питания так, чтобы затраты человеческой энергии за трудовой день были в какой–то мере восстановлены, по крайней мере для той категории рабочих, труд которых решал судьбу обороны». Остальные обрекались на медленную голодную смерть.

Солдаты в окопах получали 2593 калории ежедневно. Это меньше «мирной» нормы для взрослого мужчины (3000–3500 калорий), но сравнимо с пайками личного состава внутренних районов страны — 2822 калории. В тылу Ленинградского фронта паек составляя 1605 калорий. Рабочие получали 1087 калорий — втрое меньше необходимого. Дети до 11 лет — 684 калории, служащие — 581 калорию, иждивенцы — 466 калорий. Приведенные нормы являются условными: «..мясо отпускалось редко, чаще всего его заменяли другими продуктами: яичным порошком, консервами, студнем из бараньих кишок, растительно–кровяными зельцами. Были и такие дни, когда ни мяса, ни жиров население не получало вообще».

За блокаду, по советским официальным данным, умерло от голода 641 803 человека. С учетом смертности среди эвакуированных и смертности новорожденных цифра воз — " растает до миллиона человек, что согласуется с западными источниками.

В этой связи даже в советское время иногда говорили, что Ленинград следовало сдать, что его оборона представляет собой одно из преступлений сталинского режима. Сегодня эта мысль повторяется чаще и чаще.

Однако совершенно не очевидно, что судьба жителей Ленинграда была бы менее трагичной, окажись они не в блокаде, а в оккупации. Не говоря уже о том, что Гитлер требовал полного уничтожения города с передачей освободившейся (от людей) территории финнам, очень сомнительно, чтобы группа армий «Север» сумела бы наладить снабжение трехмиллионного города, даже если бы такая задача была перед ней поставлена. Более того, точно такая же картина, как в Ленинграде, наблюдалась и в его пригородах, занятых немцами — всеобщий голод и смерть. Под оккупацией она была особенно жуткой.

Что же касается чисто военных последствий сдачи Ленинграда (добровольной — в целях спасения мирных жителей или вынужденной, если бы фон Леебу удалось замкнуть второе кольцо к востоку от Ладожского озера), то положение Советского Союза после этого становилось отчаянным.

Прежде всего в плен попадает 500 ООО солдат Ленинградского фронта — катастрофа, превосходящая Минскую и соизмеримая с Киевской. Уничтожается Балтийский флот. Резко ухудшается положение Карельского фронта. Далее немцы разворачивают 16‑ю и 18‑ю армии от Малой Вишеры к Пестово, прикрывая фланги финскими войсками. Если сдача города происходит до середины сентября, немцы, разумеется, не будут перебрасывать 4‑ю танковую группу под Вязьму, а направят ее на Валдай. Далее, в зависимости от оперативной ситуации (определяемой в основном тем, насколько катастрофа под Ленинградом сказалась на положении Северо — Западного фронта), эта танковая группа может наступать на Калинин — или, что гораздо выгоднее, на Рыбинск и Ярославль. В последнем случае немцы глубоко обходят Москву с северо–востока и перерезают железнодорожную линию, идущую на Архангельск и далее вдоль Белого моря к магистрали Петрозаводск — Мурманск. Это ставит Карельский фронт в критическое положение. Вряд ли при таком развитии событий Мурманск удержится, и тогда на севере разразится еще одна катастрофа.

Битва за Москву в этом случае будет происходить в значительно более благоприятных для немцев условиях, нежели это было в Текущей Реальности.

VI

К середине ноября на севере окончательно установился позиционный фронт. Поскольку трагичность положения Ленинграда была очевидна, сразу же начались попытки прорвать блокаду. Делалось это на самом очевидном и самом укрепленном из всех возможных направлений, преимущество которого заключалось лишь в одном: оно выводило с юго–востока самым кратчайшим путем к Неве и Ленинграду.