Кузница Победы - И. М. Данишевский

Г. И. Ивановский был одним из первых уполномоченных ГКО, облеченных высокими полномочиями. В прошлом директор крупнейшего в стране Криворожского комбината, Георгий Иванович быстро [183] разобрался в наших нуждах и оказал нам неоценимую помощь во многих делах.

Вспоминается такой случай. На заводе возникла острая необходимость в горизонтально-фрезерных, расточных и плоскошлифовальных станках. Каждый шлифовальный станок для шлифовки направляющих литых люлек мог заменить тяжелый труд до 40 квалифицированных слесарей. Такие станки можно заимствовать только на заводе фрезерных станков. Ивановский тут же отправляется к директору фрезерного завода Рябову. Георгий Иванович разъяснил директору необходимость временной передачи станков для производства артиллерии. Рябов, однако, в резкой форме отказался выполнять просьбу уполномоченного ГКО. И какому директору легко отдать оборудование со своего завода? Тогда Ивановский немедленно обратился по прямому проводу в ГКО и с досадой заявил:

– Какой же я уполномоченный, если меня не слушают?

Что ему ответили, точно не знаю, но смысл вскоре выяснился. Через несколько минут позвонил первый секретарь обкома партии М. И. Родионов. Директор берет трубку, слушает, выражение его лица меняется. Он понятливо кивает головой и говорит:

– Есть! Слушаю! Все будет сделано!

Стало ясно, что дело улажено в пользу нашего завода.

– Итак, – говорит Георгий Иванович Рябову, – прошу дать команду о немедленной передаче станков артиллерийскому заводу.

Время было уже позднее – около 9 часов вечера. Директор полагал, что эта операция начнется по крайней мере завтра и будет продолжаться несколько дней. Но тут мы вмешались и заявили, что автомашины и люди прибудут сюда через час и будут работать всю ночь, чтобы уже завтра станки могли работать на нашем заводе.

И действительно, не более чем через час появились главный механик нашего завода Холодов, начальник цеха монтажа Сиротин с бригадой квалифицированных монтажников. Даю задание им за ночь демонтировать станки и завтра же ввести их в эксплуатацию.

На обратном пути Георгий Иванович, подшучивая, говорит:

– А это ты загнул для воздействия на Рябова, что станки будто бы завтра должны работать. [184]

– Посмотрим, – заявил я, – утро вечера мудренее.

Утром я заехал за Г. И. Ивановским, и мы направились в цех. К его удивлению, станки были уже установлены, подключены к источнику тока и обкатывались.

– Как это удалось вам? – спросил Ивановский.

– Нам пригодился довоенный опыт скоростной перестановки станков без изготовления специальных трудоемких фундаментов, – сказал я ему. – Да и при частых изменениях заданий в первые месяцы войны такой метод имел особенно большое значение.

В сентябре на завод приехала комиссия ГКО, возглавляемая заместителем председателя Госплана СССР В. В. Кузнецовым. Принимать комиссию пришлось мне, так как Елян был болен. К этому времени завод давал уже в 7 раз больше орудий, чем до войны, тем не менее с заданиями, которые росли из месяца в месяц, не справлялся. И в министерстве, и в ГКО нами были недовольны.

Разговор вначале шел напряженный. Но когда от требований и упреков комиссия перешла к знакомству с заводом и фактическим состоянием дел, тон изменился. При обходе цехов все больше раскрывалась проделанная коллективом большая работа по перестройке завода, созданию потоков, внедрению высокопроизводительной технологии. Всюду встречались "свежие раны" от снятых станков или подготовленные места для установки новых. Наконец, когда мы дошли до последнего, кузнечного цеха, для того времени прекрасно оснащенного и работавшего с большим напряжением, как и весь завод, В. В. Кузнецов заметил:

– Да вы ведь, черт возьми, проделали огромную работу. Ваша беда, что вы не смогли ее раскрыть и показать руководству и о вас создалось превратное мнение.

По возвращении в заводоуправление председатель комиссии попросил к утру (а дело шло уже к полуночи) подготовить справку о перестройке и достигнутых результатах. Цифры получились неожиданные для нас самих. Не останавливаясь на всех благоприятных для завода показателях, скажу лишь о решающем: по трудоемкости завод увеличил отдачу почти в 8 раз.

Лед растаял. Комиссия установила, что завод не в состоянии справиться с резко возрастающим выпуском изделий из-за неоправданно частого изменения заданий по обширной и громоздкой номенклатуре. Задерживали выпуск орудий также нерешенные с военной приемкой вопросы, [185] возникшие в процессе освоения дивизионных пушек.

Объективный доклад комиссии изменил мнение ГКО о работе завода. Вскоре по поручению ГКО для практического решения назревших вопросов на завод прибыли первый заместитель наркома В. М. Рябиков и заместитель начальника ГАУ Наркомата обороны А. Н. Удалов. Они смогли довольно быстро решить ряд вопросов, в частности по обеспечению завода недостающим оборудованием, материалами и др. Когда были преодолены препятствия и определена оптимальная номенклатура, обеспечивающая программу выпуска танковых и дивизионных пушек, завод стал выполнять и перевыполнять план изо дня в день, из месяца в месяц.

На работе завода на протяжении всей войны сказывалось квалифицированное руководство заместителя наркома вооружения Иллариона Аветовича Мирзаханова, начальника главка Наума Эммануиловича Носовского и главного инженера главка Бориса Ивановича Каневского, хорошо знавших завод, его реальные возможности и потребности.

В октябре А. С. Елян представил в Наркомат вооружения график, предусматривавший нарастание выпуска пушек – до 100 в день – примерно к маю 1942 г., в том числе 40 танковых и 60 намного более сложных дивизионных. Через некоторое время позвонили из ГКО и сообщили, что Сталин утвердил график. В практике артиллерийских заводов ежедневный график сдачи орудий впервые был утвержден председателем ГКО. По предложению наркомата одновременно с утверждением графика ГКО принял ряд решений о мерах помощи заводу. Достижение выпуска 100 пушек в день в установленный самим заводом кратчайший срок означало 18-кратное увеличение производства. Поэтому меры помощи должны были быть масштабными и быстрыми. Так, изготовление лобовых коробок дивизионных пушек "ЗИС-3" и люлек танковых пушек было передано заводу фрезерных станков. К чести станкостроителей следует сказать, что они сумели примерно уже через месяц-полтора организовать поточный выпуск этих сложных узлов в необходимых количествах. Особенно отличились квалифицированные инженеры-организаторы – Федоров, Марданян, Муравин, Сухов, Буслаев, Богуславский, Хитрук, Якобсон, Устинович, Шишеев и др. Автомобильному заводу тем же решением ГКО было поручено изготовление [186] штамповок осей пушек и нарезка секторов пушек "ЗИС-3". Получение штампованных осей вместо кованых означало сокращение цикла обработки примерно в 20 раз. При всей важности помощи извне решающую роль в увеличении выпуска пушек в 18 раз должен был играть, естественно, сам коллектив завода. Возглавила эту работу 2,5-тысячная парторганизация, увлекшая своей самоотверженностью рабочих, инженеров, техников и служащих.

Перед руководителями завода и цехов встало сразу множество вопросов, начиная с организации питания (этим важнейшим участком всю войну ведал опытный организатор, преданный делу коммунист В.