Палитра чужих цветов - Павел Сергеевич Иевлев

И он радостно, с видимым облегчением заржал.

— Слушай, — спохватился он, — тебе, может, денег подбросить? Ну, там, на тетрадки, учебники, одежду — что там ещё нужно. Ну, типа как алименты, что ли.

Он снова засмеялся, идея его насмешила.

— Не надо, — отказался я. — Прокормлю, не тресну.

— Ну, как хочешь, было бы предложено. Пойдём, Анахита, спать пора. Я вызвал водителя, утром за нами приедут, а тебе ещё вещи собирать.

Они ушли, вдвоём в бывшую нашу спальню. Я тоже пошёл в дом, тихо заглянул в комнату Нагмы. Девочка спит совершенно безмятежно, в ногах её кровати ― рыжий драный кот. Он сверкнул на меня глазами, беззвучно раскрыл пасть, изображая угрожающее шипение.

— Охраняй, охраняй, — прошептал я. — Не буду мешать.

Лёг спать в гостевой.

***

— Калеб, рыжая ты жопа! — кричит девушка из окна старого жёваного пикапа в устрашающем обвесе. — Ты чего не сказал, что с пассажиром? У меня же одно место! Или ты за пулемётом поедешь?

Удивительно, но в кузове пикапа действительно ПКТ на самопальном вертлюге. Как она с этаким тюнингом через город проехала?

— Аннушка, будем знакомы, — девушка выскочила из кабины и сунула мне узкую твёрдую ладонь.

— Док.

Она худая, смуглая, черноволосая, с обветренным жёстким лицом. Они с Калебом совершенно не похожи, но у них одинаковые пронзительно-синие необычно яркой окраски глаза. Родственники?

— Я её на колени посажу! — смеётся Калеб. — Своя ноша не тянет.

— Давно Калеба знаешь? — спросила девушка.

— Вообще не знаю, — признался я. — А ты?

— Со школы. Ну, школы корректоров.

— Понятно… — сказал я, хотя ничего не понял. — И как он, в целом?

— В двух словах не скажешь. Не хуже многих. Сестру бы за него не выдала, но она же тебе не сестра? — она показала пальцем на Анахиту, прощающуюся на крыльце с Нагмой.

— Не сестра, — подтвердил я.

— Ладно, бывай, Док, — хлопнула меня по плечу Аннушка. — Может, ещё где увидимся. Велик Мультиверсум, но узок круг.

Анахита с Калебом закинули вещи в кузов, кое-как утолкались вдвоём на одном сидении, мотор взревел, колёса взрыли дорожку, оставив безобразную проплешину, и автомобиль умчался, исчезнув за поворотом. Мне никто даже ручкой на прощанье не помахал. Да и ладно.

— Огорчаешься, папа Док? — спросила Нагма.

— Есть немного, — признался я.

— Ты не бойся, мы справимся. Я могу убирать и готовить тоже немножко умею. Я уже большая, за мной не надо ухаживать. И ем мало.

— Факт, — я ткнул её пальцем в ребра. — Худая, как велосипед. Придётся откармливать.

— Просто я расту.

Она обняла меня и прижалась головой к груди.

— Ты не переживай за маму, ладно? Мне тоже грустно, что она уехала, но раз ей хорошо, то пусть едет. Буду её ждать. Ей давно не было хорошо. Наверное, никогда. Она заслужила, чтоб было.

— А ты?

— А мне хорошо с тобой. Ой, ты же не знаешь! — подскочила она, выпустив меня из объятий. — Я записалась в онлайн-школу мультипликации для детей! Я учусь рисовать мультики! Пойдём, пойдём, я тебе покажу! У меня уже немножко получается!

— Пойдём, — согласился я. — А потом поедем в город, и я накормлю тебя мороженым в кафе. Только бумажки кое-какие завезём.

— Уи-и-и-и! А-а-а-а-а! Ы-ы-ы-ы-ы! Мар-р-р-роженка! — Нагма заскакала по дорожке к дому.

***

— Так я тебе теперь понастоящая дочка? — спросила Нагма, наворачивая мороженое.

Я пью кофе и просматриваю бумаги.

— По документам, — уточнил я. — По-настоящему, ты, наверное, дочка Калеба. Хотя я уже ни в чём не уверен. Твоя мама имеет больше секретов, чем можно было предположить. Не факт, что это последний.

— Я могу называть тебя папой?

— Практически обязана, — усмехнулся я. — Иначе в школе не поймут.

— Хорошо, — кивнула она удовлетворённо и облизала ложку.

Креманку облизывать не стала, хотя посмотрела на неё с сожалением. Понемногу обучается здешним условностям.

— Я люблю тебя, пап.

— И я тебя, дочь.

Официантка посмотрела на неё с умилением, а на мою руку без кольца — с интересом.

Ну уж нет, не надо мне этого всего. Не сейчас.

***

Слон, Алиана и Дмитрий объявились в сентябре, когда я уже начал возить Нагму в школу. В юбочке, гольфиках и белой блузке она совершеннейшее ми-ми-ми. Полна восторгов и ожиданий, а разочарования ещё впереди. Наивная, как первоклашка, хотя идёт в третий.

Со школой всё хорошо, кроме родительских собраний, на которых меня преследуют задумчивые взгляды средневозрастных разведёнок, которые, конечно, в курсе, что «хитрая мигрантка почти окрутила вдовца, но потом нашла вариант получше и только хвостом вильнула, подбросив ребёночка». В маленьких городках слухи распространяются со скоростью детонации тротила.

Ничего, как-то справимся. Мы с Нагмой научились жить вдвоём, что, в основном, свелось к согласованию меню, состоящего не только из мороженого. Посуду моет посудомойка, бельё стирает стиралка, по полу шарашится робот-пылесос. Слава технологиям, спасающим отцов-одиночек.

Я смотрел на вышедшую из гаража троицу, ожидая, что за ними выйдет Змеямба — но нет, не вышла.

— Змейса свалила в отпуск, — сообщил Слон. — Декретный. Кто счастливый отец, не сказала, но я на всякий случай тебя поздравляю.

— А как же оболочка? — заволновался я. — Отторжение…

— Не ссы, Докище, мы не зря сходили. Теперь знаем, как отключать сопряжение.

— И совсем его разрывать, — добавила Алиана, растянув ворот джемпера. Кружки интерфейсов отсутствуют.

— Ты отказалась от оболочки? — удивился я. — А как же Калидия?

— Мы что, тут на дорожке разговаривать будем? — спросил Слон. — Ты нас даже обедом не покормишь?

— Простите, это от неожиданности. Пойдёмте, приготовлю что-нибудь.

— Приготовишь? А где твоя уже вот-вот-жена? — удивился Дмитрий.

— И об этом тоже расскажу.

— Оболочки — лютая херь, ты был прав, — признал командир. — Крыша начала понемножку течь уже на второй день, к концу третьего все были реально не в себе.

— И сколько для вас прошло времени? — спросил я.

— Веришь, Докище, не могу сказать. Несколько суток, я полагаю. Оболочки вынесли нам мозг, мы все неслабо