Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1 - Анатолий Гейнцельман

ОРАНЖЕВЫЙ ЭТЮД

Заходит окровавленное солнце,Пронзенное оранжевым лучом.В лесу горит гранатное оконце,Малиновый на курьих ножках дом.Я медленно шагаю по дорожкеК заброшенной в лесу сторожке.И волосы мои как знамя,И сам я златотканая хоругвь,И сердце у меня как пламя,И сам себе я только друг.В очах моих то звезды, то лампады,Заутра весь я буду пепел.Всё сгинет от услады,Как будто я забвенья не пил.В сторожке той в лесу часовня,И в ней Христа запечатленный образ,И ржавая под ним жаровня.И я, как выползет сомненья кобра,Из сучьев зажигаю там костер,Молясь, чтоб просветлился взор,Чтоб был и я пылающее солнце,Пронзенное оранжевым копьем,Чтоб был шелками вышитый я бонза,В латунный гонг стучащий кулаком.Нет ничего торжественней заката,Нет ничего священней туч броката.Будь мир вокруг пустынный билиард,Будь огород, засохший от лучей,Будь он свирепый леопард,Будь он хоть азиатов стан,Где зверский правит Тамерлан:В заката час вся джунгля как икона,И лучезарней становлюсь я сам,И нет иного для меня закона,Как подниматься к небесамИ реять стрельчатой касаткой,И исчезать в эфире без остатка.

ОРГАН

Наше сердце мех органный,Мозг серебряные трубы,Гимн они рокочут странныйОб Орфее и Гекубе.Музыка то сфер далеких,Хоры Ангелов лазурных,Сновидений тайнооких.Что считать песок на взморьиИ пылинки на дороге?Неисчетно наше горе,И познанье только в Боге.

АЛЛЕЯ МИЛЬТОНА

Дружина молодых платановАсфальтированной аллеиВ молочно­голубом туманеМне всех других теней милее.Они зыбятся в нежном тюлеЛенивых летних облаков,Они и в пламенном июлеНе чувствуют своих оков.Они приветливы, как мамаСреди резвящихся детей,Они, как в Трианоне дамы,Мне кланяются из ветвей.Они зимой глядят в окошкоМое через густой туман,Как будто бы я Толя крошка,Пиратов черных капитан.Они полны моих мелодий,Еще не сказанных душой.Евангелия, как Мефодий,Они мне переводят в зной,Евангелия голубыеМанящих тайною небес,И не считаю уж гробы я,Плывущие в исподний лес.Бог создал нас для созерцаньяКрылатых красных кораблей,Для слов сияющих слаганья,Как перелетных журавлей.

ОСЕННИЙ ЭТЮД

Люблю я осень золотуюС бесплотным караваном туч,Когда деревья аллилуйюШуршат, ловя последний луч,И дышит всё вокруг на ладан,Цветы и листья и трава,И Requiem звучит над адом...Кружится сладко головаОт золотистого тумана,И хочется навек заснутьУ черноморского лиманаПод красной глиной где­нибудь.Меж плит лежат листы акаций,По щиколотку теплый пласт:Пестрей бумажных ассигнацийНикто бродяге не подаст.Коленям мягко, мрамор щекНавеки остудит пожар,И скоро снеговой пушокНавеет столько чистых чар,Что успокоится навекРодившийся меж скифов грек.

ИСПОЛИНЫ

Далекая мне снится Калифорния.Тропический первосозданный лес.В тумане дымчатом вершины горные.Фата Моргана облачных чудес.Как башни исполины хвойные,Секвой гигантских длинные ряды,Антеи дней создания топорные,Тысячелетий канувших следы.Как колокольня Джотто величаваяСтволы, доросшие до облаков,Где под ветвями храмы пятиглавыеМогли бы в ураган найти покров.Сто девушек, ведущих хороводы,Не обняли б гиганта одного.Уходят в мрак великие народы,За божеством проходит божество,Они ж стоят, вокруг роняя семя,И за ростком всё жизненней росток.Остановилось, преклоняясь, время,И вспять пошел истории поток.Они взнеслись в века ихтиозавров,Когда блаженно спал в земле АдамИ Иерихон не падал от литавров,И Бог по райским проходил садам.Мы пишем, пишем на песке историиПозорные, летя стремглав в Хаос;Они ж стоят, как на угрюмом взморииГигантский малахитовый утес.

ИЗВЕРЖЕНИЕ

В мозгу расплавленная лаваТечет, как пламенный металл,И два чешуйчатых удаваСердечный оплели фиал.

Клокочет снеговая Этна...Но я на шканцах корабля...Мысль хаотична, безответна,Тень Гамлета я короля!

Всё дым, всё трусь, всё изверженье,Но недвижим я у кормила,И новые стихотвореньяПриемлет вечности могила.

Карету Феба золотуюУносят в бесконечность кони,И превращаюсь я в статуюПри тихом колокольном звоне.

Среди колючих я опунцийВ кратере грозного вулканаПурпурный Иеговы нунций,Крылатый вестник океана.

КУЗНЕЧИК

Сегодня утром на мою подушкуЧерез окно скакнул степной кузнечик.И вспомнил я о нищенской избушкеНа курьих ножках, высохшие плечи

Поднявшей как столетняя старушка,И вспомнил наши пламенные речи...Вокруг ковер цветов, прудок, лягушки...И гром в степи ожесточенной сечи...

Вдали пролив с горою Митридата...Кузнечик от прикосновенья пальцаСкакнул скачком лихого супостата.

И слезы хлынули чрез глаз зеркальца...Увы, нет к прошлому уже возврата,Узор словесный лишь горит на пяльцах.

СУМЕРКИ В АЛЛЕЕ

Как ягода малиновая, солнцеЗаходит меж кровавых крыш.Летят неслышно на асфальт червонцы,И прыгает по ним малыш.

Лишь я один любовно отстраняюСвященный братьев прах,И мысленно в альбомы собираю,Испытывая страх.

Я сам такой лист лапчатый платана,Глядящий на закат,Я сам дрожу под пеленой тумана,Как будто близок кат.

Парча на небе рдяная погасла.Чернеют кружева.В лампаде нет оливкового масла...Кружится в мраке голова...

ПАДЕНИЕ

Есть только сумрак, только слизниНа белене и на корнях,Есть страх неизъяснимый жизни,И утешенье в лживых снах.Слова лишь выцветшие тряпки,Ковчег Завета – корм мышей,На ореолах жабьи лапкиИ брюхо желтое ужей.Святой Акрополь – груда пыли,Свет – инкубатор для червей,Гнездящихся в стерве кобылы,Задушен кошкой соловей.Все великаны – ветряки,Все мученики – Санчо Панца,У Дульцинеи глаз трески,И не герой я из Ламанча!

ЗАРНИЦЫ

Жизнь моя пришла к концу.Крылья машут по лицу,Руки ищут чьих­то рук,Губы ищут чьих­то губ,По лбу крадется паук,Сердце точит Смерти зуб.Солнце утомляет глаз,Звезды гаснут, как экстаз.Но всё живо, всё кишит,Всё, как стриженный самшит,Принимает сотни форм.Облака, как тени корм,Проплывают в бирюзе.В каждой нищего слезеСтраждущий сверкает Бог.Каждой бабочки крыло,Как алмазное весло,Мысль уносит за рубеж.Нет ни вех уже, ни меж:Я давно певучий стих,Я смирился и затих.Мертвые мои со мнойСиней плещутся волной.Крылья гладят по лицу,Жизнь моя пришла к концу.

Из «Облачных сонетов» (1951 г.)