Рассказы, изданные на бумаге. Война. Книга 1 - Александр Тимофеевич Филичкин

с политруком. Тебе действительно нужно сменить своё имя. Уж очень его испоганил проклятый фашист. Ты меня извини, но кто же мог знать, два десятилетья назад, что всё случиться именно так?

Я перебрал в памяти всех своих старых приятелей и не мог долго решить, кого из них выбрать. Потом, пришёл к выводу, что нужно крестить тебя в честь моего верного боевого товарища. С ним мне довелось работать в конце двадцатых готов, во время коллективизации нижегородской губернии. Он был коммунистом из Бельгии, и звали мужчину Альфред. Если хочешь, то можешь взять его имя».

Мой дядюшка дочитал письмо до конца и зло пробурчал: — Хрен редьки, не слаще! Наверняка среди главных фашистов есть крупный начальник и с таким точно именем! — Доля в сердцах разорвал все листки в мелкие клочья и положил их под камень, что лежал у дороги.

Вскоре в военную часть вернулся молодой офицер. Политрук узнал о том, что пришла батальонная почта, и спросил у комсорга: — Что пишут из дома? — Доля ответил, что родители пока не придумали, как его называть, а он не может, взять какое-то имя без их разрешения.

Неизвестно, во что всё это вылилось, но неделю спустя, ему в руки попался листок фронтовой газеты «За Родину». В ней говорилось о том, что красноармеец Семён Константинович ГИТЛЕР, 1922 года рождения, сражался под городом Тирасполем и совершил воинский подвиг.

В начале войны, он несколько суток подряд уничтожал наступавших врагов огнём из своего пулемёта. А когда был незначительно ранен и попал в окружение, сумел-таки вырваться из кольца проклятых фашистов.

Семён сохранил вверенное ему боевое оружие и вместе с ним дополз до своих. За что, был награждён медалью «За воинские заслуги». Чуть ниже сообщалось о том, что за доблесть, проявленную в новом бою, ему вручили медаль «За отвагу».

На этом история с переменой имени дядюшки кончилась. Скорее всего, политрук тоже прочёл заметку в газете и больше не приставал к молодому комсоргу по столь глупому поводу.

Так что, все окружающие продолжали обращаться к нему так же, как раньше. Так, как в детстве его называла любимая мама, Евдокия Григорьевна.

Спарринг-партнёр для немецких служащих

Военная проза. Подборка рассказов «Спарринг-партнёр для немецких служащих».

Рассказы «Тренировочный центр в польской пуще», «Спарринг-партнёр для служащих вермахта» и «Прощальный банкет коменданта»

Изданы в журнале «Луч» № 3–4 2016 Стр.13…24

Кроме того, рассказы вошли в роман «Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной» выпущенный издательством ЭКСМО в июле 2015 г.

Тренировочный центр в польской пуще

Григория сильно толкнули в плечо и плотно притиснули к внутренней стенке вагона. В этот раз, парню опять повезло. Он очутился у низенького небольшого окошка размером четыреста на семьсот миллиметров.

Тесный проём оказался надёжно закрыт железной решёткой. Её толстые прутья были опутаны колючей проволокой с большими шипами, торчащими в разные стороны. Многочисленные ржавые петли лежали так плотно, что сквозь них, едва удавалось высунуть руку.

Меж тем, парень понял, что переменчивая тётка Фортуна опять одарила его кривою улыбкой. Во-первых, всё время в окно задувал ветерок. Если, конечно, не учитывать густую придорожную пыль и паровозную гарь. Благодаря сквознячку, Григорию не приходилось дышать густым застоявшимся воздухом.

Вернее сказать, густым плотным смрадом, висящим в середине вагона. Десятки красноармейцев оказались плотно набиты в коробку из дерева и прижаты друг к другу. Отвратительный запах давно не мытых бойцов делал атмосферу внутри почти непригодной для жизни.

Во-вторых, в любое время ночи и дня он мог видеть то, что происходит снаружи. Это было куда интересней, чем упираться глазами в чью-то сутулую спину или же пялиться в физиономию незнакомого тебе человека. Тем более, что лица окружающих пленных уже заросли клочковатой неопрятной щетиной.

Однако и здесь обнаружилось одно обстоятельство весьма негативного свойства. Ведь в нашей жизни постоянно всё так и случается — одно уравновешивает что-то другое. В довесок к чему-то хорошему, всегда прилагается нечто совершенно ужасное. Вот и тогда Григорию выпала совершенно особая, куда как неприятная, роль.

Фашисты-охранники, что были в Крыму, постарались на славу. Они загрузили в обычный товарный состав так много пленных, сколько, под угрозой оружия, в него удалось запихнуть.

Пребывая на стройке, на Среднем Урале, Григорий иногда разгружал двухосные небольшие вагоны. Он прекрасно запомнил их габариты и сколько туда помещается разного груза. Площадь их пола равнялась всего восемнадцати метрам квадратным. А, судя по ощущениям парня, на этом скромном пространстве находилось не менее ста человек.

В тесной теплушке кто-то всё время, хотел, «сбегать до ветру». Хорошо, что пленным оставили те пустые консервные банки, из которых их напоили на первой станции железной дороги. Часть из них, узники договорились, приспособить под «утки». Почему-то, таким простым словом называют отхожее судно в советских госпиталях и больницах.

В связи с тем, что Григорий стоял у окна, ему постоянно приходилось работать и принимать жестяные горшки. Их до краёв наполняли те нечистоты, что были исторгнутыми пленными.

Парень протискивал их сквозь колючую проволоку и стальную решётку и выплескивал содержимое из небольшого вагона. Зато, приподнявшись на цыпочках, он мог рассмотреть всё, что происходило снаружи.

Оказавшись в битком набитом вагоне, Григорий сразу же вспомнил про пресловутый «трамвай». Чекисты так называли вид пытки, о которой частенько упоминали политзаключённые. На Среднем Урале он слышал эти рассказы, но не мог и подумать о том, что сам тоже окажется в таком положении.

Выяснилось, что в иных ситуациях, «энкавэдэшники» мало чем уступали проклятым фашистам. Только они делали это в стационарных тюремных условиях, а не в ехавших по рельсам «теплушках». Говорят, что в застенках кое-кто умирал от невыносимых мучений и продолжал, вместе с живыми, стоять по несколько дней.

Неожиданно в голову парня пришла нелепая мысль: «Интересно, кто же придумал этот проклятый «трамвай»? Наши или всё-таки фрицы? Скорее всего, что фашисты.

Чтобы изобрести столь ужасную пытку, в «культурной» Европе было значительно больше подходящих условий. Как-никак, данный опыт они упорно копили со времён Римской империи и святой инквизиции.

Наши «заплечных дел мастера» тоже были не промах, но всё же, они не сжигали ведьм с колдунами в индустриальных масштабах. Ну, а потом, много лет наша страна дружила с Великой Германией. Видно тогда, кое-что переняли у них».

Долгое время, поезд шёл по территории советской державы, оккупированной армией Гитлера. Увиденная в окошко, картина поразила Григория. Он почему-то считал, что фрицы бомбили лишь Севастополь с предместьями.

Мол, моряки и солдаты его так хорошо защищали,