Сердце Рима - Макс Ридли Кроу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мраморное море. 1761 год
«Он мертв»
От этих слов с него будто сорвали кожу, всю в один миг. Она задохнулся от боли, не в силах ни закричать, ни зарыдать. Грудь наполнилась кипятком. Глаза обожгло.
«Он мертв»
Из гнезд вырванных ногтей струится кровь, сломанные кости рвут жилы. Боль, пережитая братом, пронзила его.
«Кто убил?»
«Я»
Ее глаза, ее лицо в обрамлении пламени. Ее глаза…
Сафар едва не упал с кровати. Он тяжело дышал, распахнув рот. Уткнулся в скрученную рубашку, чтобы заглушить собственный крик. Впился пальцами в голову, едва не вырывая волосы и кожу. Немного успокоившись, повернул голову набок. Там, за серой, прохудившейся до дыр занавеской, спит убийца его брата. Она спит.
Сафар полежал еще немного, затем поднялся, стараясь лишний раз не скрипеть досками, затянул пояс на штанах, подхватил скомканную, влажную от пота рубашку, и направился к лестнице.
* * *Волны бились о берег. Нестройные хриплые голоса моряков напевали о любви и воде, воде, которая была вокруг, куда ни посмотри. Сверкающая на солнце синева. Тускло-голубое небо было полно осеннего тепла.
Лорин жмурилась, искоса поглядывая за детьми, поднявшимися на верхнюю палубу, чтобы отдохнуть от душного трюма. Брендан постоянно норовил угодить под ноги матросам, но Джек почти всегда успевал его поймать. Только пару раз оба заработали тумаки. Лорин не вмешивалась, сделав вид, будто ее это нисколько не заботит, хоть старшие дети и бросали взгляды в ее сторону, напрасно ожидая наказания. Равнодушие матери раздражало и оскорбляло их, ее бездействие разочаровывало и не давало возможности выплеснуть недовольство, накопившееся за день пути. Никто не узнал, что позже Лорин отыскала моряка, позволившего поднять руку на ее детей, и вежливо попросила его так более не поступать. Для пущей убедительности она приставила острие ножа к его ладони и отпустила лишь тогда, когда капля крови скатилась по лезвию. Капитану не донесли. Моряки не знали, кого везут на борту, но им хорошо было известно, что эти двое – не простая парочка.
– Доброе утро, – промурлыкала Лорин, обернувшись.
Его шаги были бесшумными, но движение воздуха в тихий полдень выдало приближение ассасина. Сафару приходилось надевать капюшон и прикрывать лицо платком всякий раз, выходя из трюма. Они поспешно покинули Константинополь спустя четыре дня после погрома в воровском квартале. Лорин не знала, как Сафар объяснил свой отъезд султану. Ассасин положил начало войны между кланами, и его присутствие во дворце принесло бы вреда больше, чем пользы. У Чапы были богатые и влиятельные покровители, они сделали бы все, чтобы не только уничтожить врага, но и обесчестить его, поставить под сомнение репутацию. Султану грозила опасность, а Сафар не мог так рисковать. Он написал своему мастеру и получил приказ незамедлительно покинуть город.
Он молча встал рядом, оперся на перила. Лорин бессовестно рассматривала его напряженное лицо, черные стрелы ресниц с наконечниками, позолоченными солнцем, сжатые обветренные губы.
– Сокол летает в небе, – нараспев протянула она, – а лисица прячется в норах. Ему до нее не добраться. И ей до него не допрыгнуть. Так и живут душа в душу.
– О чем ты? – чуть поднял бровь Сафар, только взгляд его выдал не удивление, а тревогу.
– Да так, подслушала байку у моряков, – улыбнулась Лорин. – Долго ты со мной странствовать будешь или до ближайшего порта?
– Наши дороги разойдутся, – сказал он почти с вызовом. – Когда на то будет воля Аллаха.
– А твой Аллах и за меня решает?
Он нахмурился, собрался дать отпор, но заставил себя промолчать, усмехнулся с презрением и неким подобием жалости.
Судно под названием «Анна-Виктория» вошло в порт Текфур Дага.[23] Пока носильщики разгружали и загружали товар, дети Лорин стали проситься сойти на берег. В ее планы это не входило, но слышать их нытье было невыносимо. К тому же, плаванье с заходом еще в три порта предстояло довольно скучное и долгое, а потому ей пришлось согласиться.
Они вместе спустились по трапу. Впереди, среди суетливых портовых служащих Лорин заметила удаляющуюся спину Сафара. Она сомневалась, что ассасин решил навсегда покинуть их общество. Он еще не нашел ответы, которые его утешат.
– Будьте здесь, – сказала Лорин, подведя детей к столу в таверне. Народа было мало. В порту стояло всего два корабля: один готовился к отбытию, второй только прибыл, и команде было не до глотка рома.
Оставив Джеку несколько монет, которые забрала из воровского гнезда Чапы, она вышла из пропахшего сыростью, дымом и выпивкой заведения. Огляделась. Таверна стояла в выгодном месте: из порта сюда ведет одна дорога, мимо не пройдешь.
Заметив одноногого мужчину, скучающего на другой стороне дороги с деревянной кружкой в руках, Лорин пошла к нему.
– О, сеньорита, белла донна, миледи, – пьяно затараторил тот, хитро прищуривая один глаз, – подайте бывшему моряку на лодку! Дайте старику последний раз выйти в море, чтобы сгинуть в пучине морской…
– Бедолага, – сочувственно вздохнула она, останавливаясь рядом. Достала монетку, поднесла к кружке, на дне которой звенело мелкое серебро. – Но сперва скажи мне, не видал ли ты молодого мужчину в капюшоне, с синим платком, закрывающим лицо, в сером камзоле с синим кушаком,[24] в штанах коротких, как у янычар, с высокими сапогами?
– О, милая госпожа, должно быть, шутит над немощным стариком, – рассмеялся тот. – Куда уж мне заметить все эти одежды? Здесь проходит много людей, а я даже лиц их не разгляжу. От солнца совсем ослеп.
– Думаю, ты не только разглядел его, но подал знак своим дружкам, что стоят там, возле телеги с соломой, – Лорин кивнула на молодчиков, которых было трудно различить в тени дерева, – ведь взять с него нечего. Заметил, что под сапогами нет чулок, зато вшиты ножны, и они не пустуют. У чужака нет золота, но проследить за ним все же стоит: мало ли что затеял. Верно?
Лорин с улыбкой наблюдала за метаморфозами перекошенного лица попрошайки. У того широко раскрылся второй глаз, челюсть агрессивно выдвинулась вперед.
– Иди-ка, милая, по-хорошему, не мешай бедному калеке.
– А что если спасу тебя прямо сейчас? – спросила она тем же приветливым тоном. – Если здесь и здесь…
Она указала на его «покалеченную» ногу.
– Перерезать ремни, ты сможешь стоять на двух ногах. Только скажи, и мы явим чудо исцеления любопытной толпе!
Мужичок занервничал, его глазки забегали, он то и дело бросал взгляды на своих подельников, которые топтались у телеги, не зная, как им действовать.
– Ну хорошо, хорошо, – сдался попрошайка, раздраженно цыкнул зубом. – Видел я твоего парня. Прошел тут совсем недавно. Слышал, как спросил дорогу к Французу Луи.
– Это еще кто?
– Ушлый малый, держит почту. Срочные пересылки в любую точку, дорого, но быстро и надежно. Он и королевские указы возит, если придется.
Лорин поблагодарила попрошайку и удалилась, слыша, как он проклинает ее себе под нос.
Почта Луи была у всех на слуху, и Лорин без труда обнаружила ее. Выглядывая из-за конюшни, она разглядела в маленьком окошке Сафара. Затем мелькнула плешивая голова низенького человека. Видимо, это и был Луи или один из его работников.
Лорин подождала, пока Сафар покинет почту и уйдет по направлению к порту. Она поднялась по ступенькам. Постучалась в двери. Ей сразу же открыли. На пороге был тот самый плешивый невысокий мужичок с крючковатым носом, который только что принял послание у Сафара.
– Добрый день, – поздоровалась Лорин с вымученной улыбкой, – мне нужно отправить нечто очень ценное.
– В самом деле? – тот смотрел на нее снизу вверх, не скрывая своих сомнений. – Это довольно дорогая услуга.
– Я заплачу вам все, что нужно, – с протяжным вздохом сообщила Лорин, показывая серебряный талер.
Глаза у почтальона алчно блеснули.
– Луи Морно к вашим услугам.
Он посторонился, пропуская ее в дом.
– Что будем отправлять? Письмо? Ценный подарок?
– Очень ценный, – Лорин положила на стол камень. Аккуратно вытерла песочную пыль, опавшую рядом.
Луи выразительно уставился на лежащий посреди дорогого резного стола грязный камень, которому самое место где-нибудь на дороге или в канаве, но не здесь, в его кабинете.
– Вы уверены? – вежливо спросил он, не представляя, имеет ли дело с умалишенной.
– О, вы не понимаете, – Лорин всхлипнула и вытерла пальцем в уголке глаза, незаметно надавив на него, чтобы вызвать слезы. – Мой муж… мой бедный Арчи! Он так болен! Он умирает, монсеньор!
На этих словах она залилась слезами. Луи не растерялся и подал ей носовой платок, а затем протянул стакан с водой. Лорин почти залпом осушила его, продолжая безудержно рыдать, приметив золотое кольцо на пальце мужчины.
