Вторая Гаммы - Гоар Маркосян-Каспер

— Иди сюда, — позвал Маран, прошедший в середину зала. И когда Дан присоединился к нему, сказал: — Стань на эту штуку.

Дан посмотрел на пол, туда, куда Маран показывал, и увидел нарисованный или вделанный черный круг, резко выделявшийся на белом покрытии, здесь, подальше от входа, песка было совсем мало, и разглядеть рисунок ничто не мешало. Он машинально ступил на черное пятно и вопросительно взглянул на Марана, но тот смотрел вверх, и Дан тоже запрокинул голову. И мгновенно понял замысел тех, кто спроектировал купол и нарисовал круг. Он видел звездное небо таким, каким видел его каждый житель этого региона планеты в ясную ночь, только здесь был как бы негатив. Будь небо земным, он, конечно, опознал бы звезды с первого взгляда, но здешнее столь досконально изучить не имел времени, к тому же, как ни ярко светили их сверхмощные фонарики, края купола оставались в тени. Впрочем… Покрутившись, он идентифицировал часть созвездий, потом понял, что в работе расписавшего потолок художника присутствовал элемент стилизации, звезды были не только увеличены в размерах, но и местами сдвинуты, многие послабее отсутствовали, и все-таки определить где что он более-менее сумел, приглядевшись, опознал и район, в котором следовало находиться Солнцу, и показал на него Марану.

— Как жаль, что здесь нет надписей, — сказал тот меланхолично.

Дан рассмеялся.

— А ты надеялся найти еще один атлас?

— А почему нет? — спросил Маран. — Разве звездным картам не место скорее в космопорте, нежели в музее древностей?

— Ты заранее знал, что тут окажется космопорт?

— Скажем так, я этого не исключал, — ответил Маран дипломатично.

Дан наконец понял, почему Маран прихватил на острова его, а не Поэта или Мита. Хотя, если на то пошло, надо было взять скорее Патрика, поскольку пульт… но нет, специфика экспедиции такому решению противоречила, на небезопасной планете командир и его заместитель не имели права покидать корабль одновременно…

— Может, посмотрим, что в соседних комнатах? — предложил он.

Маран повернулся к водолеянину, все еще бродившему вдоль пульта, и спросил:

— Не осмотреть ли нам остальные помещения, Прдлактл?

И когда он успел выяснить, как зовут аборигена? Дан удивился, потом решил, что это могло произойти только утром, когда он разглядывал с Патриком самокат.

— Да, конечно, — отозвался водолеянин и отвернулся от пульта.

Маран не сделал никаких попыток пройти вперед, а подождал, пока туземец пересечет зал и сам откроет первую дверь. Словно отвечая на незаданный вопрос Дана, он тихо сказал:

— Он здесь хозяин, а мы только гости.

Дан промолчал, подумал лишь, что на Глелле Маран, в том, естественно, что касалось общественных помещений, подобной щепетильности не выказывал. Впрочем, где как себя вести, Марана учить не приходилось, он был прирожденным дипломатом, и Дан не мог припомнить случая, когда тот ошибся бы в оценке ситуации и выборе соответствующей манеры поведения, будь то на Земле, Торене или любой другой планете.

Вслед за Прдлактлом — имя собственное словно сразу сделало того более человечным, они вошли в первую дверь. Комната за ней предназначалась, наверно, для отдыха, вдоль стен стояли довольно широкие скамьи, без спинки, правда, но Дан уже догадался, что водолеяне не нуждаются в опоре, собственно, Артур что-то говорил насчет особенностей строения позвоночника или того, что таковой аборигенам заменяло… Стены были в радужных разводах, краски совершенно ослепительные, представить себе глаза, которые отдыхают, созерцая эту немыслимую пестроту, Дан не мог, ни глаза, ни мозг. В центре стоял большой, очень низкий, вровень со скамьями, стол, и ничего больше в комнате не было. В следующем, расписанном в том же стиле помещении стол отсутствовал, скамьи, правда были, но располагались не у стен, а рядами, кроме них Дан заметил лишь один предмет, высившийся на подставке в углу узкий длинный параллелепипед белого цвета. Завидев странную штуковину, водолеянин устремился к ней и торопливо поддел пальцем нижний край передней грани. Грань сложилась гармошкой, открыв внутренность параллелепипеда, это оказался своеобразный шкафчик, в котором рядами, наверно, на прозрачных, невидимых при свете фонариков полочках, были разложены молочно-белые кубики размером чуть больше игральной кости, абориген, вынул пару, подержал на ладони и положил на место, потом закрыл шкафчик и бережно взял его в руки.

— Что это? — спросил Дан чисто машинально, не надеясь на ответ, но абориген отозвался:

— Это то, что вы называете библиотекой.

— И как их читают?

Спросил и подумал, неужели опять ментальное поле, но Прдлактл сообщил вполне добродушно, видимо, его обрадовала находка:

— С помощью специального устройства. С собой, как видите, у меня его нет, но я вам его покажу. Позднее.

За следующей дверью оказался коридор, который привел в обширное помещение, заставленное неизвестными механизмами разной степени сохранности, некоторые блестели, как новенькие, от других остались лишь ржавые остовы, тут, очевидно, располагались технические службы космопорта. Разобраться с тем, как все эти агрегаты работают, смогли б только специалисты, и Дан, добросовестно пройдя меж рядов по своей половине — едва войдя, Маран кивнул ему направо, а сам свернул влево — и засняв все, что попало в поле зрения камеры, прислонился к стене у входа, наблюдая за водолеянином, расхаживавшим среди явно неизвестных ему аппаратов с видом туриста, глазеющего на готический собор или, скорее, Эйфелеву башню. Свой шкафчик он нес с собой, обхватив его обеими руками.

В дальнем конце помещения, за последними механизмами обнаружился еще один длинный коридор, который уперся в закрытую дверь, Прдлактл тужился добрых десять минут, пока она поддалась. За дверью была крохотная площадка, от нее вилась уходящая далеко вниз винтовая лестница, далеко, ибо дверь выходила в пространство где-то посередине между полом и потолоком исполинского зала, занимавшего, наверно, всю середину острова, противоположная стена тонула в темноте, а купол просматривался с трудом. Зал, насколько позволял судить свет фонариков, был совершенно пуст. Дан машинально включил инфракрасную съемку.

— Что это может быть? — спросил вдруг Прдлактл.

— Ангар, наверно, — сказал Маран задумчиво. Пояснять, что это такое, он не стал, да водолеянин и не требовал у него разъяснений, наверняка все прочел в их головах, удивительно, что он вообще задал вопрос…

Уже перевалило за полдень, когда они выбрались наружу. Сорокачасовые местные сутки позволили бы продолжать поиски еще долго, но Прдлактлу почему-то не терпелось вернуться домой, он потребовал немедленно лететь обратно, позволил только наскоро обследовать остальные острова сверху, на бреющем полете, что, конечно, ничего не дало, лес скрывал все, не видно было даже полян.

На обратном пути Маран включил автопилот, но, если он думал побеседовать с туземцем, его ждало разочарование, тот закрыл глаза и словно задремал и только, когда флайер пошел на посадку, очнулся. Он вылез из машины, прижимая к себе свою находку, как любимое дитя, и, надо думать, был вполне удовлетворен результатами поездки, во всяком случае, церемонно попрощался и, взгромоздившись на свой самокат, даже помахал рукой, несомненно, позаимствовав этот жест у разведчиков, которые высыпали из орбитолета, чтобы их приветствовать.

— Хотел бы я знать, куда делись корабли, — выпалил Патрик, не дожидаясь, пока Дан с Мараном подойдут к трапу, на верхней ступеньке которого он стоял.

— Какие корабли? — спросил Дан, оглядываясь на океан за спиной.

— Да не морские! Космические.

— Вопрос интересный, — сказал Маран.

— Превратились в пыль, — буркнул Дан. — Проржавели и рассыпались.

— Космический корабль не может превратиться в пыль, — возразил Патрик. — Даже если заржавеют металлические части, что тоже неочевидно, всякого рода пластики никуда не денутся. И вообще, чем дальше развиваются технологии, тем более неуничтожаемыми становятся материалы.

— Тогда остается одно, — подал голос Поэт, выглядывавший из-за его спины. — Улетели. Если, конечно, вообще существовали.

— В каком смысле? — спросил Патрик, круто обрачиваясь.

— Самом прямом. Ангар ведь только одна из возможностей.

— А что это еще может быть?

— Да мало ли! Например, зал для представительных собраний.

— А пульт зачем?

— Для трансляций. Чтобы все врджлакстланское общество могло следить за выступлениями ораторов и принятием решений.

— Чушь, — сказал Патрик.

Поэт усмехнулся.

— Почему-то когда это происходит на Земле, оно тебе чушью не кажется. Ладно, я пошутил. Возвращаюсь к первому варианту. Улетели.

— Куда? — спросил Патрик.

Поэт пожал плечами. Тогда Патрик повернулся к Марану, но тот только покачал головой.