Нэпман 1. Красный олигарх - Алим Онербекович Тыналин

Где-то там, в здании ВСНХ, уже собиралась комиссия. Крестовский наверняка готовил свой coup de grâce. Но у нас есть козыри.

— Ничего, прорвемся.

Без двадцати десять мы выехали. Степан вел «Бьюик» по заснеженным улицам, ловко лавируя между пролетками. В машине пахло кожей сидений и свежими типографскими чернилами от папок с документами.

В боковое окно я видел свое отражение: строгий костюм от лучшего московского портного, безупречно повязанный галстук. В будущем на такие презентации ходили в дорогих итальянских костюмах, здесь приходилось довольствоваться местным пошивом.

Хотя качество отменное. Мастера еще помнили, как шить для купцов первой гильдии.

Елена сидела рядом, в сотый раз просматривая бумаги. На заднем сидении Соколов вполголоса обсуждал детали заказа с Котовым. Величковский должен сам подъехать прямо к месту заседания комиссии.

Здание ВСНХ на Варварке впечатляло монументальностью. Бывший доходный дом купца Чижова теперь олицетворял собой советскую власть над промышленностью. У входа дежурил вооруженный наряд, проверяя пропуска.

В вестибюле толпились люди. Я сразу заметил группу от «Металлообработки». Крестовский в отличном костюме английского сукна что-то негромко говорил спутникам. Заметив нас, он слегка наклонил голову в приветствии, но в глазах читалась плохо скрываемая усмешка.

Откуда-то появился Величковский, как всегда, в дореволюционном сюртуке. Профессор выглядел бодрым, несмотря на бессонную ночь. Только покрасневшие глаза выдавали усталость.

— Комиссия уже собралась, — шепнул он. — Николаев с утра изучает какие-то старые немецкие журналы.

Я почувствовал, как внутри все напряглось. Значит, Крестовский действительно приготовил этот козырь. Что ж, посмотрим, чьи аргументы окажутся весомее.

Массивная дверь зала заседаний медленно открылась. Молодой человек в гимнастерке начал вызывать представителей заводов.

В высоком вестибюле с лепным потолком гулко отдавались шаги. Массивная мраморная лестница, по которой когда-то поднимались купцы первой гильдии, теперь вела к кабинетам советских чиновников. Я отметил, что позолота на перилах местами потускнела, а паркет изрядно истерся — новая власть экономила на ремонте.

Зал, где проходило заседание, располагался на втором этаже. Это было просторное помещение с высокими окнами, выходящими на Варварку. Тяжелые бархатные шторы цвета бордо, еще дореволюционные, чуть колыхались от сквозняка. Под потолком ярко горели хрустальные люстры, тут не экономили электричество.

Длинный стол красного дерева, покрытый зеленым сукном, был развернут буквой «П». В центре уже расположились члены комиссии. Я внимательно рассматривал их, пытаясь уловить настроение каждого.

Николаев, худощавый, в простом сером костюме, что-то помечал в блокноте. Перед ним действительно лежали старые номера «Stahl und Eisen», я узнал характерные синие обложки. Его лицо выражало сосредоточенность фанатика идеи. Такие люди могут быть опасны своей принципиальностью.

Два представителя Артуправления РККА в военной форме негромко переговаривались между собой. По их уверенным жестам я понял, они уже определились с решением. Вопрос только, в чью пользу.

Профессор Дубровский, седой, с аккуратной бородкой клинышком, изучал какие-то чертежи. Его поддержка могла стать решающей, в технических вопросах к нему прислушивались все.

Я заметил, как Елена напряженно всматривается в бумаги перед Николаевым, пытаясь разглядеть, какие именно статьи он изучает. Соколов нервно трогал переносицу, верный признак волнения. Даже невозмутимый Котов теребил пуговицу на жилете.

Крестовский расположился со своей группой напротив нас. Его главный инженер, грузный мужчина с купеческой бородой, раскладывал какие-то диаграммы. Сам Крестовский излучал спокойную уверенность человека, держащего в рукаве козырного туза.

Молодой секретарь в гимнастерке разложил перед каждым членом комиссии папки с документами. В тишине зала было слышно только шелест бумаг и тиканье настенных часов.

— Товарищи, — председатель комиссии, грузный мужчина с военной выправкой, постучал карандашом по графину. — Начинаем рассмотрение заявок оборонного заказа на производство специальных марок стали для нужд обороны, — его фамилия Рогов и он говорил негромко, но каждое слово звучало отчетливо, с характерными командирскими интонациями.

Я внимательно наблюдал за председателем. Седые усы, тяжелый взгляд из-под кустистых бровей. Типичный военспец старой школы. Такие люди ценят точность и конкретику, с ними нельзя юлить.

— Первым выступит представитель «Металлообработки», — Рогов слегка повернулся к Крестовскому, и в этом движении чувствовалась военная выправка. На груди председателя тускло блеснул орден Красного Знамени.

Пока Крестовский раскладывал свои бумаги, я продолжал изучать Рогова. В будущем я встречал похожих людей в военной приемке, фанатично преданных делу профессионалов. Они могли придираться к каждой мелочи, но если ты доказывал свою правоту, стояли за тебя горой.

— Прошу учесть, — Рогов постучал карандашом по графину, призывая к тишине, — комиссию интересуют прежде всего технические характеристики и возможности массового производства.

В его голосе прозвучали властные нотки. Привычка командовать въелась за десятилетия службы. Френч безупречно отглажен, каждая пуговица начищена до блеска. Таким был весь его облик, воплощение старой военной школы на службе новой власти.

Крестовский поднялся, одернув пиджак английского сукна. Глядя на его уверенную улыбку, я понимал, что он готов к этому выступлению и выверил каждое слово.

— Товарищи члены комиссии, — начал он с легким поклоном в сторону президиума. — «Металлообработка» имеет честь представить новейшую технологию производства специальных сталей…

Пока он говорил о производственных мощностях и технических характеристиках, я наблюдал за реакцией комиссии. Рогов слушал внимательно, время от времени делая пометки карандашом в блокноте. При упоминании цифр по прочности его брови слегка приподнимались, военный инженер сразу выделял ключевые параметры.

— Особо подчеркну, — Крестовский сделал эффектную паузу, — наша технология базируется на проверенных временем методах. Вот, позвольте продемонстрировать…

Он кивнул помощнику, и тот раздал членам комиссии документы, в том числе и журналы. Я увидел знакомые синие обложки «Stahl und Eisen» и почувствовал, как внутри все напряглось.

Лена рядом со мной едва заметно выпрямилась. Она тоже поняла, что сейчас начнется главное.

— В номере за 1914 год, — Крестовский торжествующе взглянул в мою сторону, — подробно описана похожая технология. Позвольте процитировать…

Николаев жадно вчитывался в немецкий текст, Рогов хмурился, постукивая карандашом по столу. Его военная прямота явно не одобряла таких закулисных ходов, но как инженер он не мог игнорировать технические факты.

Крестовский методично зачитывал выдержки из немецкого журнала. С каждой фразой я все яснее видел его план. Он специально подобрал статьи, где описывались общие принципы, похожие на нашу технологию. Для неспециалиста разница могла показаться несущественной.

— Таким образом, — он выразительно посмотрел на Николаева, — речь идет о давно известном методе…

Рогов нахмурился еще сильнее, его седые усы дрогнули:

— Товарищ Крестовский, ближе к делу. Каковы конкретные показатели вашей стали?

В этом вопросе я узнал старого артиллериста.