Нэпман 1. Красный олигарх - Алим Онербекович Тыналин

Даже если мы докажем оригинальность технологии, время будет потеряно. А ведь заказ срочный, промедление смерти подобно.

— Что скажете про остальных членов комиссии? — спросил я, поворачиваясь к Бауману.

— Двое от Артуправления вроде бы на нашей стороне — их впечатлили результаты испытаний. С представителем РВС сложнее, он человек Крестовского. Технические эксперты… — он пожал плечами. — Дубровский за нас, второй пока темная лошадка.

В коридоре послышались шаги — кто-то из поздних посетителей райкома. Бауман машинально понизил голос:

— В общем, все висит на волоске. Многое будет зависеть от вашего выступления завтра.

Я кивнул, прикидывая варианты. В будущем я не раз участвовал в подобных тендерах, но там все решали цифры и связи. Здесь же замешана политика, идеология, личные амбиции.

— Спасибо, Карл Янович, — я поднялся. — Информация действительно важная.

— Да, и еще, — Бауман достал из стола конверт. — Тут данные на всех членов комиссии. Неофициальные характеристики, заметки по личным делам. Может пригодиться.

По дороге домой я размышлял о завтрашнем дне. Степан молча вел «Бьюик» по вечерней Москве, ловко объезжая пролетки и редкие автомобили.

Все готово, и производство, и документы. Люди знают свое дело. Технология работает.

Но что задумал Крестовский? Какие еще козыри у него в рукаве? И главное — как убедить Николаева, что наша разработка действительно нова и оригинальна?

Дома я долго сидел в кабинете, просматривая документы. За окном шумел дождь. Агафья Петровна дважды заходила, предлагая ужин, но я только отмахивался. Надо все предусмотреть, надо быть готовым к любым неожиданностям.

Часы пробили полночь. Завтра решающий день. От него зависит не только судьба завода — судьба всего дела, которому я отдал столько сил. И пусть я знаю, что через сто лет все будет иначе — сейчас, в 1928 году, надо выиграть этот бой.

А там посмотрим, кто кого переиграет, товарищ Крестовский…

Глава 21

Заседание комиссии

Рассвет едва занимался, когда я приехал в заводоуправление. В кабинете зябко — Михеич еще не растопил печи. Я включил настольную лампу под зеленым абажуром, достал папку с документами для комиссии.

Головачев принес чашку крепким кофе, я уже приучил его к этой привычке начинать важные дни. Английские часы «Хендерсон» на стене показывали шесть утра. До заседания в ВСНХ оставалось четыре часа.

Я в третий раз перечитывал текст доклада, когда в дверь деликатно постучал Котов. Главбух, как всегда безупречный в своем дореволюционном костюме-тройке, принес последние сводки по производству.

— Все готово, Леонид Иванович, — он положил на стол аккуратную стопку бумаг. — Образцы опечатаны, акты испытаний заверены. Степан уже погрузил их в «Бьюик».

Я кивнул, разглядывая графики производительности. В будущем такие презентации делались на компьютере, но суть оставалась той же, надо убедительно показать наши преимущества.

— Как думаете, Василий Андреевич, что Крестовский приготовил?

Котов присел в кресло, машинально поправляя пенсне:

— Ходят слухи… — он понизил голос. — В бухгалтерии «Металлообработки» какое-то оживление. Вроде крупный перевод прошел через Промбанк.

Я внимательно посмотрел на Котова. За его внешним спокойствием явно скрывалось напряжение. Выдавали чуть подрагивающие пальцы, которыми он протирал пенсне. Такие люди не привыкли показывать эмоции, но внутренне переживают не меньше других.

— Крупный перевод, говорите? — я отхлебнул кофе. — И кому?

— Пока не удалось выяснить. Но сумма солидная, около ста тысяч.

В кабинет вошел Соколов, главный инженер. По его осунувшемуся лицу было видно, что не спал всю ночь.

Наверняка в сотый раз перепроверял расчеты. В руках он держал папку с техническими чертежами.

— Присаживайтесь, Петр Николаевич, — я указал на кресло. — Как настроение?

— Рабочее, — он устало улыбнулся. — Величковский еще раз проверил все формулы. Придраться не к чему.

Я понимал его состояние. Для технической интеллигенции важнее всего научная истина. Соколов искренне верил, что комиссия будет оценивать только технические достоинства. Эх, если бы все было так просто.

В приемной послышался знакомый стук «Ундервуда», там уже работал Головачев. Он сегодня ночью тоже не спал, готовил документы.

Преданный секретарь, каких сейчас уже не найти. В будущем такие вопросы решали целые отделы, а здесь все держится на отдельных людях.

— Василий Андреевич, — я повернулся к Котову, — а что с нашими неофициальными источниками? Есть информация о составе комиссии?

Главбух достал из внутреннего кармана потертую записную книжку:

— Кое-что удалось узнать. Николаев вчера до поздней ночи сидел в наркомате. С ним был человек от Крестовского.

Я мысленно чертыхнулся. Похоже, наш принципиальный куратор из ВСНХ уже обработан конкурентами.

Интересно, чем они его взяли? Крестовский не дурак, просто так с деньгами не полезет. Репутация Николаева как честного коммуниста известна всем.

За окном послышался шум подъезжающего автомобиля. Я узнал характерное урчание мотора «Рено», это приехала Елена. Несмотря на ранний час, она вызвалась помочь с подготовкой документов.

Девушка вошла в кабинет, внеся с собой легкий аромат «Коти Шипр» и свежий зимний воздух. На ней было элегантное темно-синее платье и знакомая брошь-молекула. Несмотря на ранний час, она выглядела безупречно.

— Доброе утро, товарищи инженеры, — она слегка улыбнулась, заметив, как все невольно подтянулись при ее появлении. Даже Котов машинально одернул жилет. — Я просмотрела немецкие технические журналы за последние пять лет, — она достала из портфеля несколько страниц с пометками. — Ничего похожего на нашу технологию. Даже в «Stahl und Eisen» только общие рассуждения о легированных сталях.

Я поймал себя на мысли, что слово «нашу» она произнесла с особым чувством. Для нее это тоже стало личным делом, не просто служебным заданием.

— А что в довоенных номерах? — спросил я, вспоминая намек Баумана.

— В библиотеке Промакадемии подшивки только с 1922 года, — она нахмурилась. — Но я связалась с коллегами в торгпредстве и узнала, что…

В этот момент в кабинет буквально влетел Сорокин, размахивая какими-то графиками:

— Леонид Иванович! Я перепроверил расчеты прочности! У нас коэффициент выше на тридцать процентов!

Молодой инженер осекся, заметив Елену, слегка покраснел. Я невольно улыбнулся. Перед Леной многие терялись.

— Так, — я взглянул на часы «Павел Буре». — Через час выезжаем. Василий Андреевич, проверьте еще раз финансовые показатели. Петр Николаевич, подготовьте образцы. Александр, — это уже Сорокину, — сведите все расчеты в единую таблицу.

Елена подошла к моему столу:

— А что с Крестовским? Мои источники в наркомате говорят, он очень уверен в победе.

Я