Дикие питомцы - Амбер Медланд

Саша рисует на доске пирамиду:

КОНФЛИКТ

НАРАСТАЮЩЕЕ ДЕЙСТВИЕ

КУЛЬМИНАЦИЯ

НИСХОДЯЩЕЕ ДЕЙСТВИЕ

РАЗВЯЗКА

В пять часов все подскакивают со стульев. Сегодня пятница. Лиза тычет пальцем в экран телефона, ищет на карте, как ей добраться до нужного места. Я очень боюсь выходных. Вернусь в квартиру – и причин жить не останется. Не считая занятия Кеннеди, а оно только через пять дней. Здорово было бы, если бы я могла отдать это время тому, кому его не хватает – например, неизлечимо больному ребенку. Или провести в отключке. Вчера Эзра убрал под замок все свои аккаунты в соцсетях и закрыл мне доступ к своим плейлистам в Спотифае.

Собирая сумку и вытирая доску, Саша поглядывает на меня. Потом подходит к моей парте. Протягивая ей стопку распечаток для следующего занятия, я вдруг понимаю, что от меня разит, давно не мытое тело источает резкий животный запах. Саша никак это не комментирует. Просто складывает листки в сумку.

Получила мое письмо? – спрашивает она. Ты еще не сдала несколько работ, а крайний срок давно прошел.

Похоже, все считают, что существует некий механизм, который может помешать миру развалиться на куски. Словно можно просто сделать так, чтобы ничего ужасного не случилось. Или, знаете, как в мультиках – падаете вы со скалы и всю дорогу пружините о каменные выступы. Может, кости и переломаете, но хоть насмерть не убьетесь. Но в реальности-то никаких выступов нет.

Саша перебивает меня, тон у нее приветливый, но твердый. Айрис, меня дочка на улице ждет. Ей девять. Я сейчас выключу в аудитории свет. Отправляйся домой, прими ванну и как следует отдохни.

Она уходит, а я все сижу в последнем ряду и снова и снова переписываю тринадцатый стих главы пятой Евангелия от Матфея.

Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь её соленою? Она уже ни к чему не годна, как разве выбросить её вон на попрание людям.

Лорд выпустила альбом «Мелодрама». Во время интервью Эзру спросили, есть ли у него девушка, а он ответил – нет. Я написала ему в Вотсап, спросила, не хочет ли он мне что-нибудь сказать, а он ответил – это просто пиар.

Он не звонит мне ни после теракта в Лондоне, ни после пожара в Гренфелл-тауэр.

Зато звонит после трех ночи, удолбанный в хлам, когда весь мир сходится для него в одну точку, а растерянный мозг почему-то начинает считать, что находится она между моих бедер. Я твержу себе, что его разум обращается ко мне всякий раз, как разрушаются выстроенные им защитные стены. Воспользовавшись его состоянием, начинаю выдумывать фантазии, которым ему хочется подыграть. Но на часах восемь утра, а он такой угашенный, что ни одного связного предложения построить не может. Связь прерывается, он перезванивает снова. Мне хочется быть единственным человеком, с которым он вот так общается, но на моем месте мог оказаться кто угодно, а завтра он этого разговора вообще не вспомнит. Может быть, наркоманы просто ищут религиозного экстаза не там, где нужно? Хотят узреть Бога, а натыкаются на иглу? Как-то не хочется обесценивать все, что у нас было…

* * *

Кеннеди ловит меня в университетском коридоре у питьевого фонтанчика. И говорит, что все еще ждет ответа на свое письмо.

Наверное, оно попало в спам.

Если студент пропускает три моих занятия, он не сдает зачет, перебивает он. На прошлой неделе вы пропустили четвертое.

Как-то раз Кеннеди видел, как я плакала на эскалаторе в «Барниз». Но я убедила себя, что обозналась, Кеннеди не похож на человека, который сам покупает себе одежду.

Это была не я, заявляю я, вздернув подбородок. У меня фобия эскалаторов.

Кеннеди окидывает меня взглядом и, кажется, теряет терпение. До конца недели, бросает он.

На семинаре меня разносят в пух и прах. Полкласса на больничном, Сэм старается не смотреть мне в глаза. Лиза критикует пассивность моей героини с точки зрения феминистской этики, а я разглядываю собственные пальцы.

Как вы считаете, свобода воли предполагает наличие поступков? – спрашивает Саша.

Народ отвечает неуверенно и нестройно, но почти единодушно – да.

Саша прижимает пальцы к вискам. А как насчет Джин Рис? Или Мэгги Нельсон? Как насчет этих писательниц – можете ли вы сказать, что им недоставало свободы воли?

По-моему, просто смысла нет писать о соли, когда вокруг такое творится, вскидывается Финн. Это в определенном смысле эгоизм.

Но что, если соль – это единственное, на чем я еще могу устоять? Поверхность, с которой все соотносится? Без соли все теряет вкус.

Выждав пять минут, я ухожу. Обратно не возвращаюсь. А историю соли страницу за страницей отправляю в мусоропровод.

Открытка от Эзры:

27 июня 2017

Кто бы мог подумать, что на Великой Китайской стене столько мусора? И что столько народу продает тут бутылки воды по 34 юаня за штуку? Сначала мы пошли не в ту сторону и в итоге посмотрели один фрагмент дважды. Поселились в районе Дунчэн, потому что здесь находится дом-музей Мао. На обратном пути я сделал столько снимков стены, что забилась память на телефоне. Местами она так сильно разрушена, что близко к ней никого не подпускают. Фанаты требуют фоток с Ндулу. Долли говорит, они считают его Мо Фара. Но реально, какого хрена? Смог здесь очень густой, и неон повсюду. Но прочитать вывески на улице мне не удается. От Пекина до Шанхая мы добирались 14 часов. В поезде кормили куриными лапами и утиными яйцами с зародышами. Я съел четыре сникерса. А накануне мы были в одном заведении, там голая девушка танцевала вокруг шеста, но Долли это вроде не смутило. Только когда мы выбирались оттуда, я вдруг понял, что вышли мы из изображения полового органа высотой в десять футов. Что, вероятно, означает, что сначала мы в него вошли.

Открытку я выбрасываю. Мне нечего ему ответить, в моей жизни нет ничего нового, ничего забавного, ничего интересного. Каждое утро я принимаю по две капсулы – полноценную взрослую дозу – и запиваю их водой. Кажется, во мне уже не осталось ничего такого, что я хотела бы сохранить. Так зачем цепляться за обломки?

III. Видеоигры. Июль – Декабрь, 2017

1

В бар «1020» Сэм отправляется трезвым и по пути старается не заглядывать в лица встречным прохожим.