Программист - Сергей Фрумкин

– А если все-таки не получится? – спросил Стас.

– Мы потеряем все, что имеем, – улыбнулась Юлия. – Но ты – ничего. У тебя ведь ничего не было. Тебе нечего терять и рисковать нечем. Все или ничего!

– Решать тебе! – повторил Хасан. – Откажешься – для нас все вернется на круги своя. Юлия получит своего покровителя, я останусь тем, кто я есть. Пострадаем не мы, а справедливость. Ну и ты, конечно. Решай!

Две пары глаз смотрели на Стаса, поторапливая его объявить им о формальном согласии. Два могучих просветленных разума терпеливо ждали, когда наивная мышка выбежит из клетки «на свободу» – в единственную прорытую в земле канавку, которая приведет ее к другой, точно такой же клетке…

– Отсюда мы разлетимся в разные стороны, – сказал Хасан Юлии. – Программиста доставят в мою резиденцию. Ты вернешься в Москву, якобы все еще таская его с собой. Через пару дней мои люди подкинут спецслужбам утку – обгорелый кроссовер с трупом… Встретимся у тебя. В Новый Год объявимся на балу в Кремле… Все пройдет, как по маслу… А эта игра запомнится нам надолго!

Стас смотрел в иллюминатор еще одного замаскированного под гражданский самолет летательного аппарата. За бортом не было ничего, кроме бесконечного океана и такого же бесконечного неба. Еще – солнце. Яркое, палящее, одинокое.

Он принял решение. На одной чаше весов были свобода воли, гуманистические лозунги и благородные слова, на другой – очки, которые нельзя снять.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Что дальше?

ГЛАВА 1

Однообразный пейзаж в иллюминаторе усыплял. Стас все сильнее клевал носом пока, наконец, не отключился.

То ли от усталости, то ли благодаря чьей-то помощи, он спал так крепко, что не почувствовал, ни когда самолет приземлился, ни когда его, спящего, перенесли в автомобиль, ни, когда достали из автомобиля, ни, когда, в завершении, уложили в постель.

Проснулся Стас через много часов в большой кровати с балдахином, в апартаментах, по площади и богатству убранства напоминающих президентский люкс фешенебельного отеля.

За большими окнами на всю стену ярко светило солнце. Нэтфон показал три часа дня, но Стас был уверен, что спал часов десять. Очевидно, разницу во времени скрала смена часового пояса. Запрос времени по Гринвичу нэтфон проигнорировал, показать широту и долготу местности отказался.

Стас встал с кровати – оказывается, его не только уложили на белый шелк простыней, но еще и помыли – кожа пахла чем-то незнакомо-приятным; одели в мягкую пижаму. Посмотрел на себя в зеркало – симпатичный статный юноша, в темных непрозрачных очках и ночной рубашке… Только глаза скрывали толстые стекла. Когда еще он увидит свое лицо без этого украшения?..

Продолжив осмотр помещений, Стас обнаружил много аудио и видео аппаратуры. Все – самое современное, профессиональное. Стационарная техника ценилась выше индивидуальной, но спрашивалось: к чему затраты, если любой нэтфон передавал те же ощущения за меньшие деньги? Ответ нашелся быстро: Стас попробовал войти на знакомые сайты с фильмами и новостями – нэтфон не нашел страницы. Видимо, Юлия и Хасан защищали своего программиста от информационного воздействия каналов массового пользования. Несколько простейших манипуляций показали, что не только от этого – Стас не мог воспользоваться ни почтой, ни телефонной связью – он не мог связаться с родными, не мог послать им сообщения, не мог дать знать, что с ним все в порядке.

Молодой человек вышел на залитый солнцем балкон. Второй этаж, здание красивое – престижный отель или вилла миллиардера, стоит на холме, отчего второй этаж – достаточно высоко. С балкона открывался вид на поросшие бурной растительностью горы, разбитый в долине тропический парк, на сеть бассейнов и пляжей, длинную изрезанную заливами бухту, причал, яхты, водные аттракционы…

Солнце палило, сухой воздух нагрелся градусов до тридцати пяти, зеленоватого цвета вода моря играла солнечными зайчиками. В парке прогуливались молодые люди, на шезлонгах «поджаривались» красотки с фигурами фотомоделей, яхты сверкали парусами, издалека доносилась музыка – все это напоминало курорт – элитарный и дорогой.

Стас вернулся в комнату, размышляя, что делать дальше. Его никто не беспокоил, никто не говорил, куда идти и чем заниматься. Выходить за двери в пижаме не хотелось. Он изучил содержимое шкафов. Оказалось, в распоряжении гостя целая гардеробная с костюмами на все случаи жизни – от плавок до смокинга. Все вещи были мужскими, все словно сшиты точно по мерке.

Стас выбрал шорты и рубашку с коротким рукавом, на ноги надел сандалии. В коридоре было прохладно и пусто. В холле тоже. За дверями парадного входа молодая белая женщина указала Стасу на террасу с видом на море, где в тени навеса стоял один единственный столик, сервированный на одного человека.

– Возможно, вы хотите позавтракать? – вежливо предложила незнакомка.

Стас не отказался. Процесс поглощения пищи не только придавал сил, но позволял осмотреться вокруг с видом человека, занятого чем-то важным. Оказалось, его не просто кормили, а угощали – приготовлено все было настолько вкусно, что хотелось облизать пальцы. Загорелый мускулистый белый официант не на секунду не снимал улыбки с лица, играл подносами и демонстрировал чудеса предупредительности. «Один ноль в пользу мавра» – подумал Стас. – «От такой кухни можно превратиться в раба желудка… И курорт – сплошные соблазны… Хотят, чтобы я обо всем забыл? Чтобы мне здесь понравилось?»

– А я могу прогуляться к морю? – Стас понял, что все равно не съест все, что хочется съесть – организм еще дремал, а живот быстро наполнился.

– Вы можете делать все, что захотите, – уважительно объяснила терпеливо ожидавшая в стороне женщина.

– А кто я здесь? Какой у меня статус?

– Вы – важный гость. И о вас все предупреждены.

– Кто «все»? Работники отеля?

– Это не отель. Весь остров – частное владение.

– Остров?

– Да.

– А как он называется?

– Нам запретили делиться с вами информацией. Вы можете смотреть, трогать, слушать, но не спрашивать.

– А могу я, скажем, выйти в море на яхте?

– В океан? Нет, господин. Никто не возьмет на себя смелость рисковать вашей жизнью. Если бы господин Хасан желал, чтобы вы имели возможность покинуть остров, он бы сказал об этом. Вы можете взять любую из яхт и обогнуть остров, можете дрейфовать вдоль рифа, но выходить в открытый океан – нет.

– А сам Хасан, где он?

– Прибудет через несколько дней.

– Странно… И мне ничего не нужно делать? Он ничего не сказал?

– Нет.

Чтобы чем-то заняться, Стас отправился осматривать окрестности. Он погулял по парку, посидел в баре у бассейна (напитки разливали бесплатно), прошел вдоль пляжа с отдыхающей молодежью, полюбовался на женский волейбол, посмотрел на соревнование парусных досок.

Его сознание пребывало в растерянности; мозг взял тайм-аут и ничего не анализировал, просто собирал картинки и факты. А программа успешного человека в подсознании продолжала выполнять свои функции – ошеломленный, разбитый, лишенный почвы под ногами, Стас, между тем, держался с прежним достоинством, сохранял правильную осанку, высоко держал голову, смотрел вокруг глазами человека, хорошо знающего себе цену, и, что самое главное, излучал информацию о себе, как о человеке значимом и состоявшемся. Может быть поэтому, а, может, просто благодаря предупреждению Хасана, окружающие воспринимали незнакомца серьезно – приветливо улыбались, на вопросы отвечали с уважением, встречали, как важного господина.

Людей на острове было много – не меньше тысячи. Кто драил палубу яхты, кто разносил напитки, кто играл на саксофоне, кто катался на водных мотоциклах, кто просто бездельничал, лежа на солнышке. Кто-то работал, кто-то жил, кто-то отдыхал – все, как в самом обычном курортном городе.

Оглядываясь по сторонам, наблюдая за отрывающейся по полной программе молодежью, слушая девичий смех и грохот прибоя, Стас пытался заново оценить свое место в мире, понять, что есть мир, а что есть он сам. Прошедшая ночь показала молодому человеку, что человечество разделили на категории: тех, кто счастливо жил в неведении, слепо подчиняясь воле «богов», и тех, кто заправлял миром, находился вне его и удовлетворял любые свои желания за счет послушного, безропотного, трудолюбивого людского стада. Но сам Стас не относился теперь ни к первым, ни ко вторым. Он знал достаточно, чтобы выпасть из первой группы, но не обладал положением и властью, чтобы быть принятым во вторую. В отличие от миллиардов людей Земли, Стас знал о рамках, наложенных на свободу воли, но и его собственная свобода ограничивалась береговой линией острова и возможностями черных очков.

Расслабленный умиротворяющей атмосферой тропического рая, предоставленный самому себе, Стас постепенно отдавался эмоциям, вслушивался в свои чувства, разбирался со своими желаниями. Да, его выделили из стада, подняли над толпой – в этом был несомненный плюс. От него зависело будущее сильных мира сего, а, быть может, и будущее самого мира – это тешило самолюбие, помогало проникнуться уважением к самому себе. Он достиг такой высоты и приобрел такое влияние, о котором не смел мечтать – едва ли программируя себя на успех, кто-то на этой планете мог бы добиться большего… Но, почему-то, все это не приносило радости. Самое сильное чувство, которое выделил и опознал в своей душе Стас, была тоска – ноющая, жалостливая, безысходная. Тоска человека, у которого нету мечты о будущем, как и нету самого будущего.