В гору - Анна Оттовна Саксе

железными койками, об этом же свидетельствовали пустые консервные банки, бумажки от печенья и шоколада и портрет Гитлера на стене.

— Его они оставили, он несъедобен, — брезгливо сморщился Салениек и сорвал со стены портрет. Он потащил его в смежную комнату и бросил лицом в кучу загаженной соломы. Через разбитые оконные стекла врывался ветер, играя с листами разорванных книг, в их шелесте как бы слышалась насмешка: «Культура, культура, новая Европа…»

Один человек тут ничего не мог сделать. Здесь нужна была помощь. Не задерживаясь, Салениек поспешил обратно в исполком. Там он посоветовался с Зентой, как лучше организовать население, чтобы привести в порядок школу.

— Надо будет привлечь родителей, — рассуждала Зента.

— Может, у вас уже есть список детей школьного возраста? — спросил Салениек.

У Зенты такого списка не было. Но она считала, что выход можно найти — разослать извещения и пригласить родителей на воскресник по уборке школы. За два дня — в пятницу и в субботу — Рудис Лайвинь разнесет извещения уполномоченным десятидворок, а те сообщат населению.

Салениек пошел разыскивать учителей, чтобы поговорить с ними: кто и какой предмет раньше преподавал, как теперь распределить уроки.

В субботу после обеда Салениек случайно встретил Мирдзу.

— Надеюсь, что завтра вы явитесь на воскресник со всеми своими десятью дворами, — пошутил он.

— Что за воскресник? — удивилась Мирдза.

— Как, разве вас не оповестили? — забеспокоился Салениек. — Школу хотим прибрать.

— Почему же вы говорите об этом так поздно? — упрекнула Мирдза.

— Но ведь исполком должен был разослать извещения, — оправдывался он.

— Никакого извещения я не получала!

Они зашли к Пакалну, но и тот ничего не знал.

— Как же теперь быть? — развел Салениек руками. — В будний день никто не захочет прийти, а ждать еще неделю…

— Как — что делать? Надо оповестить сегодня вечером. Я возьму велосипед Эрика и объеду, если не полволости, то хотя бы ближний конец.

Мирдза сразу же прикинула, в какие дома стоит заезжать и какие следует объехать стороной. К Саркалиене, например, нечего и заглядывать. К Думиням все же нужно завернуть — у них двое детей школьного возраста. Ирма, услышав, что необходимо пойти помочь, сразу же начала размахивать руками — им, право же, некого послать. Сам с одной ногой, у нее дети и скотина на шее, Алвите должна картофель копать, из-за всех этих хлопот с работами задержались. Мирдза, не дослушав ее жалоб, поспешила к Гаужену и Лауску. Потом к Эмме Сиетниек, сестре Густа Дудума, у которой двое ребят пойдут в школу.

Во дворе она чуть было не сбила с ног самого Густа, который неожиданно, хромая, вышел из садовой калитки. Не ответив на приветствие, он встал в калитке, словно охраняя свое жилье от непрошеной гостьи.

— Хозяйка дома? — спросила Мирдза.

— Здесь еще нет хозяйки, — буркнул Густ.

— Простите, а я думала, что уже обзавелись, — насмешливо сказала Мирдза. — Секретарша исполкома Зента Плауде послала меня пригласить вашу семью на воскресник по уборке школы.

Мирдза произнесла магические слова. Густ немедленно отошел от калитки и жестом пригласил Мирдзу войти.

— Проходите, — он заторопился по ступенькам наверх, чтобы отворить дверь, — скажите, когда это будет? Мы во всяком случае придем. Как же, школу надо привести в порядок, — быстро говорил он, словно боясь, что Мирдза может уйти.

Не желая на этот раз обидеть незадачливого вздыхателя, Мирдза пошла за ним в комнату. Эмма накрывала стол к ужину.

— Эмма, еще один стакан для гостьи, — скомандовал Густ сестре. — Садитесь, пожалуйста, ближе к столу, — он быстро снял со стула свой пиджак.

Мирдза села. Ей было смешно, что Густ так вежливо ухаживал за ней. «Разве я не знаю, что все это — ради Зенты», — подумала она и сказала:

— Простите, что я так поздно ворвалась к вам. Зента еще вчера разослала извещения, но его почему-то не передали.

— Ничего, ничего, — успокаивал Густ. — Ах, уже вчера? Наверное, опять этот Рудис Лайвинь виноват. Я думаю, трудно все же приходится Зенте, ведь наш председатель такой… — он не договорил. — Зачем ей так маяться? Могла бы легче жить. На ее месте даже мужчине было бы нелегко.

— Что поделаешь, если мужчины не берутся, — ответила Мирдза, только ради того, чтобы поддержать разговор. — Зента ведь очень энергична. Все ее уважают, никто не может попрекнуть, что у Советской власти плохие работники.

Светлые усы Густа дернулись.

«Я-то понимаю, как трудно тебе воздержаться от того, чтобы не обругать большевиков, — усмехнулась Мирдза про себя, — попробуй, раскуси этот орешек — скорлупа претвердая, а внутри — Зента».

— Эмма, принеси гостье меду, — снова скомандовал Густ. Не только меду, птичьего молока он приказал бы принести, чтобы только подольше задержать Мирдзу и поговорить с нею о Зенте.

Когда Мирдза ушла из дома Дудума, уже стемнело. Как ей хотелось поехать сейчас к Зенте, переночевать у нее и посмеяться, рассказать, как Густ угощал ее медом.

На следующее утро Мирдза привязала к велосипеду вилы и поехала в школу. По дороге она нагнала старого Пакална, который с таким же оружием шагал по направлению к местечку. Поравнявшись с ним, Мирдза соскочила с велосипеда и спросила, куда он направляется.

— Как куда? — ответил Пакалн вопросом. — Сама вчера звала помочь, а теперь смеешься над стариком.

— Но разве вам обязательно идти? — упрекнула его Мирдза. — У вас дома ведь нет школьников.

— Через шесть-семь лет будет! — Пакалн гордо тряхнул бородой.

В местечке к ним присоединились Гаужен и Балдиниете с четырьмя мальчиками. В школе собралось порядочно людей с вилами, лопатами, метлами, ведрами и тряпками. Дудум и Эмма Сиетниек приехали на лошади, Лауск сдержал слово — привел с собой десяток подростков, батрачивших при немцах у хозяев, а теперь желавших опять учиться.

— С какого конца будем начинать? — спросил Пакалн, стоявший в дверях и оценивавший взглядом замусоренное помещение. — Учителю бы надо распоряжаться, он здесь хозяин.

Салениек уже заранее решил, что правильнее всего будет выкопать глубокую яму и свалить туда весь мусор, чтобы он сгнил в земле и ничем бы не напоминал о годах немецкого господства. Место для ямы выбрали за дровяным сараем. Мужчины сразу же взялись