Геноцид - Алексей Калугин

– Стоять! – осадил его Феггаттурис и снова дернул за подбородок. – Смотри! Это твои родственнички дел наделали?.. Ну?.. Говори, тварь зеленая!..

– Он тебя не понимает, – попытался вразумить альбиноса Виираппан.

– Зато он прекрасно понимает, что означает этот дым! – взглядом указал на горизонт Феггаттурис.

Плоскоглазый вновь попытался сделать шаг вперед, к краю плота, и, когда ему это снова не удалось, он поднял руку и схватил Феггаттуриса за запястье. Крепко схватил, потому что Феггаттурис не сразу смог освободить руку из тонких, похожих на сломанные тростинки пальцев.

– Ну, что я вам говорил! – глянул он на остальных не то с азартом, не то со злобой. А может быть, во взгляде его присутствовало и то, и другое, и еще что-то третье. – Симулянт хренов!

И, размахнувшись – медленно, картинно – Феггаттурис ударил пленника в живот.

Плоскоглазый квакнул негромко и согнулся пополам.

Феггаттурис толкнул его в плечо, и плоскоглазый упал на палубу.

Но тут же, не успел Феггаттурис ладонь о ладонь ударить, плоскоглазый вскочил на четвереньки и быстро-бысто пополз к краю плота.

– Куда! – Феггаттурис поймал его за щиколотку и потянул назад. Плоскоглазый молчал, только ногти его омерзительно скребли по пластику палубы. – Эй, Раф, тащи веревку! Этого живчика нужно снова связать!

– А может, отпустить его? – предложил Отциваннур. – Ну в самом деле, чего мы его за зря мучаем? – Он посмотрел на Виираппана, ища поддержки, затем на Рафа. – Ну правда, зачем он нам нужен?

– Затем, – парировал Феггаттурис, – что он наш враг. Ночью он нас с Рафом пытался убить… – Альбинос изобразил удивление. – Как, об этом все уже забыли?

– Не знаю… – Виираппан посмотрел себе под ноги и пару раз стукнул носком по деревянной опоре. – Мне тоже кажется, что плоскоглазого можно бы и отпустить… – наклонив голову, он посмотрел на Феггаттуриса. – Вовсе не из соображений абстрактного гуманизма… Мне просто не хотелось бы, чтобы он умер у нас на плоту.

Плоскоглазый дернул ногой, пытаясь вырваться.

– Если его отпустить, он прежде нас доберется до Квадратного острова, – Раф махнул рукой в сторону дымовой завесы. – Встретит там своих. И тогда плоскоглазые будут знать о том, что к острову приближаются плоты. А если вдруг окажется, что этот, – Раф кивнул на пленника, – еще и нашу речь понимает, то плоскоглазые будут в курсе всех наших планов.

– Точно, – кивнул Феггаттурис. – Я не призываю убивать пленника, но отпускать его было бы глупо.

Отциваннур молча развел руками и отошел к бортовому поручню.

Виираппан наклонил голову и задумчиво потер пальцами лоб. Раф сказал о плоскоглазом что-то такое, что непременно нужно было принять во внимание… Скорее всего, Раф и сам не понял, но он обратил внимание на очень важный момент… Он сказал, что плоскоглазый раньше их доберется до Квадратного острова… И что?.. А! Там он встретит своих! Свои – вот оно, ключевое слово, объясняющее многие странности…

– Так, мне кто-нибудь принесет веревку?

Гниль сырая!

Виираппан едва не выругался в полный голос – возглас Феггаттуриса сбил его с верной мысли. Теперь все надо было начинать заново! Итак, что за слово было в начале?..

Плоскоглазый, которого Феггаттурис все еще держал за щиколотку, резко дернулся всем телом, перевернулся на спину, изогнулся, будто в приступе падучей, и свободной пяткой ударил альбиноса в пах. Феггаттурис громко охнул, ухватился одной рукой за место, куда пришелся удар, и сел на корточки. Глаза у него если и не вылезли на лоб, то находились на пути туда. Но он все равно не выпустил ногу пленника.

Плоскоглазый изогнулся еще раз, другой – он совершал такие странные, почти противоестественные телодвижения, что казался сделанным из упругой резины, – и вдруг, совершенно непонятно каким образом, оказался на свободе. Подниматься на ноги плоскоглазый не стал, должно быть, решив, что только потеряет на этом время, вместо этого он пополз, извиваясь, как ящерица, к краю плота. Ладони его, которые он выбрасывал вперед, казалось, прилипали к палубе, после чего плоскоглазый подтягивался на руках. Делал он это так быстро, а удивление всех, кто наблюдал за происходящим, было столь велико, что ему почти удалось улизнуть.

Первым опомнился Феггаттурис и с криком:

– Держи его! – прыгнул на плоскоглазого.

Но тот ушел от плотогона, перекатившись через плечо, и Феггаттурис, раскинув руки в стороны, упал грудью на палубу.

Пальцы плоскоглазого уцепились за край плота.

И тут подоспевший Раф что было сил ударил пленника ногой по ребрам. Плоскоглазый взвыл от боли, но все же попытался скатиться в воду. Раф упал на него сверху, схватил за подбородок, оттянул голову назад и приставил к шее лезвие ножа.

– Только попробуй дернуться…

Даже если плоскоглазый не понял, что сказал ему Раф, намерения человека были более чем ясны. Плоскоглазый замер, вцепившись скрюченными пальцами в край плота.

– Молодец, Раф!

Подбежал Феггаттурис с веревкой и принялся вязать незадачливого беглеца.

Раф поднялся на ноги, глянул по сторонам и провел согнутым пальцем под носом.

– Ну, как? – спросил его Виираппан.

– Что «как»? – не понял Раф.

– Как ощущение?

– Не понял, – качнул головой Раф.

– Ты собирался его убить?

– Не знаю.

– Зачем тогда нож достал?

– Слушай, чего ты пристал? – недовольно посмотрел на старика Раф.

– Я пытаюсь понять нашу психологию, – спокойно объяснил ему Виираппан. – Сможем ли мы убивать плоскоглазых, если нам придется это делать? – Старик хитро прищурился. – Согласись, вопрос не простой.

– На, – Раф протянул ему нож, который все еще держал в руке. – Сам попробуй!

Глава 15

Виираппан сидел в надстройке Рафова плота и внимательно наблюдал за плоскоглазым.

По мере того, как плоты приближались к Квадратному острову, пленник становился все более активным. В нем не осталось ни капли той странной болезни, что едва не убила его ночью. А в том, что плоскоглазый действительно находился в полуобморочном состоянии, Виираппан, в отличие от Феггаттуриса, нимало не сомневался. Но сейчас глаза его возбужденно блестели, зрачки асинхронно перемещались по всей радужке. Время от времени плоскоглазый делал движения, как будто проверял на прочность веревки, связывающие его по рукам и ногам. Веревки не поддавались, и плоскоглазый начинал ерзать на месте. Должно быть, вспоминал упущенный шанс вырваться на свободу, который мог оказаться последним. И только лицо пленника ничего не выражало.

Время от времени старик пытался заговорить с плоскоглазым. Но тот даже не смотрел в его сторону. Хотя – Виираппан готов был поклясться, – на эмоциональную составляющую речи пленник реагировал. Стоило Виираппану повысить голос, как носовые клапаны плоскоглазого раздувались и он начинал нервно подергивать плечами. Когда же старик говорил с ним спокойно и ласково, плоскоглазый сидел, низко опустив голову, как провинившийся постреленок, и вроде как даже кивал порой, будто соглашался с приводимыми старшим доводами.