Бердолька Чарли и Гертруды Богранд - Д. Мицкис

Старый длинный стол в центре зала был накрыт на тринадцать персон золотыми приборами, на нём стояли двенадцать кубков. Гертруда прикоснулась к одному из них:

– Я помню их. А этот кубок так и не заменили…

– Густия, – Кристофер указал на хлеб в виде лепёшки, – используется во время таинства.

Вокруг стола хозяев ждали дорогие стулья. На двух из них было выгравировано «Персифаль» и «Галахад»[37]. Казалось, будто здесь планировали какое-то торжество. И будто его отменили в последний момент. Кристофер предположил, что из-за пожара. Он только не понимал, почему оставили золото. И не забрали даже картины в дорогих рамах.

– Работы да Винчи, Боттичелли, – Кристофер рассматривал всё вокруг, – Пуссена[38], Бернини[39], Моцарта, Виктора Гюго. Картины, ноты, даже стол! Все они рассказывают о том, что хранится в Непроницаемом Зале. Зашифрованные послания – они повсюду!

В зале стоял и золотой алтарь – Гертруда видела его во сне. В воспоминаниях. Но чего-то здесь не хватало. Или что-то было лишним:

– Не понимаю. – Кристофер указал на пятиконечную звезду. – Она ведь символизирует Венеру. А там, – он указал на старинную фреску, – Митра. Его называли сыном Солнца и Светочем Мира. Там – Осирис, Дионис и Адонис. Зачем всё это – здесь?

Кристофер проверил стены, а Эдвард осмотрел пол. Вдоль стен находились восемь дверей, которые никуда не вели.

– Тут всё какое-то странное, – сказала Гертруда. – Должен быть ещё один вход.

Не было ни тайных люков, ни замочных скважин. За гобеленами – ни подсказки. Эдвард проделал «трюк с шёпотом», но никакие двери не обнаружились:

– Ты уверена, что вход должен быть именно здесь? – спросил Эдвард.

– Я помню её. – Гертруда подошла к одной из картин. Но в ней не было ничего необычного: некий бородатый мужчина в голубом хитоне ел хлеб. На другой картине женщина в оранжевом хитоне разговаривала с двумя мужчинами. Ещё на двух картинах несколько гостей будто о чём-то спорили. Ещё на одной – старик рассматривал свои руки. На последней мужчина смотрел прямо на Гертруду.

– Погоди! – К картинам подошёл Кристофер. – Эдвард, можешь посветить сюда?

Эдвард поднёс лампу к картине. Гертруда ничего не заметила, зато Кристофер оживился:

– Нужен свиток и перо.

– У меня есть почтовый. Сейчас! – Эдвард достал их рюкзака перо и свиток, передав их другу.

Кристофер подходил к каждой картине. Он что-то записывал. После чего обратился к друзьям:

– Это одна картина. «Тайная вечеря»! Но её зачем-то разделили на шесть частей. Вместо подписи автора на каждой картине изображены символы. Думаю, чтобы никто не мог попасть в Непроницаемый Зал. Вот эти символы.

Он показал записи:

A, A, D, G, I, L, R, S.

Кристофер сел на стул Галахада:

– Нужно расставить символы в нужном порядке. И это легко. Ведь ответ нам известен.

Эдвард и Гертруда посмотрели на друга.

– Gradalis! – сказал Кристофер.

Каменный пол задрожал, уходя из-под ног. Посыпался потолок, падая мелкой крошкой на золотую посуду. Золотой алтарь медленно проваливался вниз, пока на его месте в центре комнаты не появился настоящий вход в подземелье:

TERRIBILIS EST LOCUS ISTE.

– Страшное это место, – прочитала Гертруда. – Десять казней.

– Кто первый? – спросил Кристофер.

Но Эдвард уже спускался по ступенькам вниз. Вдоль стен горели факелы.

Чем ниже они оказывались, тем светлее становилось. На ступеньках лежало тело в ободранном сером хитоне, несколько мёртвых жаб и саранча. От этого вида Кристофера вывернуло.

Из стен вырывались горгульи, а рядом возвышалась уродливая статуя, грубое подобие Асмодея[40], хранителя спрятанных сокровищ.

Они продолжали спускаться теперь уже по старой винтовой лестнице. Остановились возле обрыва – круглого небольшого проёма. Он был настолько мал, что невозможно было расправить крылья и плавно спуститься.

– Постойте. – Эдвард достал из рюкзака небольшую банку со светлячками. И бросил её вниз. Банка летела несколько секунд, пока не упала в воду. – Нужно плыть?

Теперь уже Кристофер прыгнул вниз. Послышался удар о воду:

– Прыгайте!

Гертруда прыгнула за ним, оказавшись в воде возле Кристофера и банки со светлячками. Эдвард нырнул возле Гертруды.

Крылья намокли.

– Наверное, плыть нужно туда, – сказал Кристофер, указывая на яркий огонёк в конце длинной пещеры.

Все трое поплыли к огоньку.

Вдруг Гертруда почувствовала: её что-то укусило.

– Ой! – крикнул Кристофер. – Меня что-то ущипнуло за ухо. Ай!

Вскрикнул и Эдвард. Все трое посмотрели наверх. Прямо над ними летал рой огромных чёрных мух. Жужжа всё громче, каждая муха пыталась ужалить.

Задерживая дыхание как можно дольше, Эдвард, Кристофер и Гертруда ныряли в воду и плыли к светлому огоньку. Лишь на несколько секунд им удавалось вынырнуть, чтобы набрать воздух, когда их снова и снова жалили огромные мухи. Сотни мух. Лицо, руки, уши – всё ужасно болело и пекло.

И вновь у Гертруды возникло воспоминание. И она молила, чтобы вода в подземелье не превратилась в кровь.

Медленно, но всё же они добрались до берега, где горел огонёк. Оказалось, это факел. Он находился в проходе, за которым тянулся длинный коридор. Выбравшись из воды, все трое побежали внутрь.

– Скорее! – кричал Эдвард. Рой мух ринулся за ними. Залепляя лицо, мухи жалили даже в глаза. Неимоверная боль. Тела покрывались язвами и нарывами.

За поворотом находилась запертая дверь. Кристофер паниковал. Эдвард пытался выломать замок, но ничего не удавалось. Под громкое жужжание он крикнул что-то в замочную скважину. И только тогда замок, наконец, поддался.

Ввалившись в незнакомое помещение, они плотно закрыли за собой дверь. Несколько мух жужжали над ними, норовя укусить. Казалось, спасения от них нет. Тела распухли от боли.

Эдвард, Кристофер и Гертруда упали на пол. Потеряв сознание.

Мистер С. прогуливался по длинному светлому коридору. Он заглядывал в кабинеты и палаты, сверяясь с длинным-длинным-длинным списком. Его не заметили ни женщина, рыдающая на плече мужа, ни врач, осматривающий больных. Несколько ребят лежали в кроватях – они приветливо улыбнулись, когда увидели Мистера С. Никто даже не испугался: многие были счастливы. Каждому он вручил по билету, стакану ледяного молока и печенье.

Тусклым голубоватым светом горели сотни тысяч мерцающих ламп. Каждая будто наполнена жизнью. Тысячи и тысячи стеллажей. Чудесный аромат.

Гертруда рассматривала полную лампу Чарли. За ней – лампы бабушки Матильды и дедушки Филиппа. Рядом стояла потухшая лампа Гертруды. Вдоль стеллажей прогуливался Мистер С., переливая голубоватую жидкость из одних ламп в другие. Он будто не замечал Гертруду, напевая песню о Рождественской звезде. Под мышкой держал тот самый блокнот, который Гертруда нашла под половицей. Где-то высоко летали закутанные в плащи существа в масках с длинными птичьими клювами.

Старые лампы Мистер С. вынимал из стеллажей, на их места ставил новые. Наконец он подошёл к стеллажу, где стояла лампа Гертруды. И нахмурился.

– Эй! – Кристофер поливал Гертруду холодной водой. – Ты как?

У Гертруды свело губы – всё лицо распухло. У Эдварда распухли глаза и уши, а у Кристофера – шея и нос.

– Болит, – только и выдавила Гертруда. Рядом лежала «молния». На чёрном пергаменте было написано:

Вручается адресату:

Мисс Гертруде Бо́гранд,

Прож. в доме 6/66 Девятого Острова.

По личному делу № 33/121А/С4/12 Верховный СтраСуд постановил отменить заседание по Вашему Consolamentum в связи с невозможностью Вашего личного присутствия.

Вам отказано в продлении разрешения на временное пребывание в связи с нарушением пунктов 83/5/3, 11/6/4 и 21/123/1 Общих Правил.

Приговор – запрет на возвращение.

– Нужно идти, – прохрипел Кристофер.

Эдвард помог Гертруде подняться, и они направились вперёд по освещённому факелами коридору.

Впереди увидели огромное мёртвое существо с телом красного льва, человекоподобной головой и хвостом с шипами. Мантикора, яд которой убивает мгновенно. Гертруда читала о ней в работах Аристотеля и Плиния Старшего[41]. Три ряда зубов и глаза, налитые кровью.

– Кому-то она мешала пройти, – сказал Эдвард, указывая на старый деревянный мост (позади мантикоры), ему не было конца. Мост повис над чёрной пропастью. Гертруда знала: на другой стороне уже ждёт ОН.

Перед входом на мост – на одном из камней – было выгравировано:

Здесь Смерть сильнее Жизни.