Фанаты. Сберегая счастье - Юлия Александровна Волкодав

далеко не худший вариант. Снег по-прежнему валит, не оставляя надежды, что завтра всё растает, и дороги будут свободны, а самолёты полетят. Ещё и температура стала падать, в доме ощутимо прохладно, и Сашка всё-таки сходила в котельную и прибавила мощность котла. Ей бы рвать и метать, что в доме враг номер один. Но ни рвать, ни метать не хочется. Зарина спокойна как танк, иронична, как сама Сашка, и не доставляет никаких неудобств. Да и сокровище её присутствие как-то бодрит. За ужином Сашка с интересом слушала их очередную перепалку, достаточно беззлобную, а потому для Туманова не опасную. Всё ту же квартиру на Арбате обсуждали и, внезапно, журналистов. Зарина жаловалась, что её по-прежнему донимают звонками, зовут на телевидение, предлагают бешеные деньги за сенсационное признание о семейной жизни с Тумановым. Но она держится. И «Севушка» мог бы быть сговорчивее в отношении квартиры, чтобы она и дальше держалась. Всеволод Алексеевич усмехался в стакан с чаем и говорил, что Зарина может идти на любой канал, как только вернётся в Москву. Он сам с удовольствием послушает, что она там расскажет. Мол, новый виток популярности ему не помешает, вон, уже в Верхние Ели с гастролями съездил, а после её интервью, глядишь, ещё куда-нибудь позовут. Всё развлечение.

Сашка только головой качает, слушая их обоих. И, на всякий случай, незаметно от Всеволода Алексеевича глотает таблетку успокоительного.

После ужина желают друг другу спокойной ночи и расходятся по спальням. Обычно Сашка и Всеволод Алексеевич ещё пару часов сидят в зале у телевизора, но и колено у него ноет, и сахар сегодня скакал, и наобщался он сегодня сверх меры, так что Сашка вполне понимает и даже разделяет его желание быстрее лечь. Телевизор можно и в спальне посмотреть. Но, когда дверь спальни закрывается, Сашка останавливается посреди комнаты в нерешительности.

Всеволод Алексеевич уже залез под одеяло и теперь старается устроить все свои четыре подушки поудобнее. Гнездуется. А Сашка стоит. Думает.

— Планируешь вечерний обход палат? — хмыкает Всеволод Алексеевич. — Судя по трём сожранным порциям десерта, Зарина Аркадьевна прекрасно себя чувствует и больше в медицинской помощи не нуждается.

— Двум, — машинально поправляет Сашка. — Вам жалко, что ли?

К ужину Сашка делала творожный пудинг, ещё один вариант безопасного для Туманова десерта. Зарине Аркадьевне понравилось так, что добавки попросила.

— Конечно жалко! Теперь вот на завтра не осталось.

— Господи! Да я ещё сделаю, вот проблема.

— Я шучу, Сашенька, — неожиданно серьёзно говорит он. — Что с тобой?

— Ничего.

— Я вижу. Нет, я понимаю, что присутствие Зарины для тебя, мягко говоря, неприятно. Но мне показалось, или вы нашли общий язык?

— Нашли, — кивает Сашка и садится на диван, который так и стоит в их спальне, давно уже всем мешая. — Всеволод Алексеевич, может, я сегодня тут посплю? Или лучше в зале. Да, наверное, в зале. Вы же нормально себя чувствуете?

Он резко выпрямляется, и уже ни капли не похож на забавного взъерошенного домовёнка, коим казался ещё несколько минут назад, когда, в очках, сползших на нос и домашней футболке вил гнездо из подушек. Очки всё те же, волосы всё так же взъерошены, но глаза смотрят пристально и серьёзно.

— Саша, что за странные разговоры?

— Мне неудобно, Всеволод Алексеевич. Под одной крышей с вашей женой и в постели с вами. И потом… Может быть, вы захотите…

— Чего я захочу? — рявкает он гораздо громче, чем следовало бы. — Трахнуть свою жену, раз она так удачно к нам заглянула? Мне же только это последние годы мешало. Расстояние от Москвы до Прибрежного.

— Ну зачем вы так грубо…

— А ты по-другому не понимаешь. Ну-ка марш в постель сию секунду. На счёт «три» гашу свет.

— У меня в телефоне фонарик. И телевизор светится, — ворчит Сашка, но всё же идёт к нему.

Забирается на свою половину, но он тут же притягивает её поближе.

— Я почитать хотела…

— Тебе читать вредно. От чтения в мозгах лишние тараканы заводятся, а тебе своих девать некуда. Телевизор вон смотри.

— Ага. Баскетбол. Мне так интересно…

— Считай, что наказана. Надо же такое придумать, Саша! Ну ты свои нервы не жалеешь, мои хоть пожалей, а? Мне вот только семейных сцен и не хватает сейчас. Колено никто не намазал, опять же.

— Мазали же сегодня уже. Болит?

— Болит!

— Давайте обезболивающее разведу, выпьете.

Сашка порывается снова вылезти из постели, но Всеволод Алексеевич легко её удерживает.

— Стоять. Ничего у меня не болит. Просто пытаюсь тебя в чувство привести. Не хочешь баскетбол, давай кино посмотрим. Или выбери, что тебе интересно.

В итоге они смотрят какой-то отечественный фильм про собак на границе. Мыло мыльное, но на военной тематике они более-менее сходятся в интересах. Сашка оставляет при себе мнение, что наши не умеют ни снимать, ни играть, дабы не будоражить сокровище, которое слегка поворчало на качество сценария, а потом начало дремать. Сашка собирается досмотреть серию, но телевизор внезапно гаснет. Вместе с ночником в форме Спасской башни. Всеволод Алексеевич невозмутимо переворачивается на бок, натягивая одеяло повыше. Сашка задумчиво хмыкает. Электричество вырубили. Ничего удивительного в такую погоду. Может, снег на провода налип, линию оборвало. А может быть и столб повалило. Но проблема в том, что без света не работает газовый котёл. И очень скоро в доме станет холодно.

Сашка осторожно вылезает из постели.

— Даже не вздумай, — раздаётся сонный голос.

— Что?

— На диван собралась?

— Бог с вами, Всеволод Алексеевич. Электричество вырубилось. Пойду генератор заведу.

— Кому он нужен ночью?

— Котёл же. Замёрзнем.

— Тьфу ты…

Сашка слышит в его голосе досаду. Тут очень скользкий момент. Генератор они купили и установили на улице возле котельной после очередного отключения, когда вот так же мёрзли и топили камин. Всеволод Алексеевич выбрал самый дорогой, на ключе, который легко завести. Но есть проблема — заправлять генератор всё равно может только Сашка, ибо запах бензина слишком сильный, чтобы быть для него безопасным. А канистры с бензином тяжёлые, и их надо держать на весу, пока заправляешь бак. Всеволод Алексеевич и днём-то чувствует себя виноватым, а уж ночью… Он остаётся в тёплой кровати, а Сашка топает таскать тяжести по снегу.

— Всё нормально, Всеволод Алексеевич. Я быстро. Может, захватить вам что-нибудь с кухни? Яблочко? Раз уж вы всё равно проснулись.

— Ну захвати.

Сашка слышит, что он тоже встаёт.

— Ну а вы куда?

— В заведение. Раз уж проснулся.

Началось в колхозе утро, одним словом. Но это их нормальная, привычная жизнь. Тем более, под грохот генератора не так