Сон в тысячу лет - Кондрацкая Елена "MavkaShu"

Глупо. Как же глупо.

– Ну что? Продолжим с того места, на котором остановились? – спросила Сэнго. В её руках появился нож, но Мико даже не шелохнулась.

Ведьма толкнула её, повалив на спину, и уселась сверху. А Мико, раскинув руки, подумала, что теперь смотреть на мерцающие огоньки под потолком гораздо удобнее. Лезвие прильнуло к ее горлу. Холодное.

– Готова умереть? – Сэнго наклонилась к самому лицу Мико и прижала лезвие плотнее.

Мико моргнула и подумала, что камень, на котором она лежит, ужасно холодный.

– Эй, ты чего? – Сэнго выпрямилась и непонимающе уставилась на Мико. – Не боишься? Я тебя убить собираюсь.

Та перевела на ведьму затуманенный взгляд.

– Отстань.

– Чего?!

– Отстань, я устала.

Сэнго непонимающе хлопала ресницами. Даже нож от горла убрала и прижала к груди, будто боялась, что Мико вздумает его украсть.

– Ты окончательно сошла с ума, да? Сначала решила, что ты принцесса Эйко. Теперь… – она остриём ножа обрисовала в воздухе контур фигуры Мико, – это.

Желания что-то объяснять не было совершенно.

– Я просто устала.

Сэнго недовольно заворчала, встала и пнула Мико в бок.

– Нет. Так не пойдёт. Мне нужно, чтобы ты боялась. Иначе зачем всё это? – Она продемонстрировала нож. – Вся суть в твоих мучениях.

Мико вздохнула, повернулась на бок и подтянула колени к груди. Наверное, она боялась, хотя и не могла точно сказать. Всё, что она чувствовала сейчас – смертельная усталость. Мико будто заживо закопали в земле, и та укутывала своей губительной тяжестью. Давила и душила во влажной темноте, медленно и почти незаметно лишая возможности дышать. Раньше Мико бы вгрызлась в землю, вспорола бы её ногтями, чтобы выбраться, вдохнуть полной грудью и ринуться дальше, к своей цели. Бежать. Снова и снова. После смерти родителей, после пропажи Хотару, после встречи с цутигумо, после убийства Сэнго, после… Столько раз она вставала, отряхивалась, будто побитая собака, вытирала слёзы и продолжала бег, даже толком не зная, куда бежит.

Но теперь что-то в ней надломилось. После возвращения в рёкан. После слов Акиры. Она не смогла подняться. Она осталась одна в темноте и совсем не видела света.

– Эй! – Босая нога Сэнго снова врезалась в рёбра и начала раскачивать Мико из стороны в сторону. – Ты там уснула, что ли!

Она не ответила. Мико просто хотела, чтобы её оставили в покое. Все. А если Сэнго так уж приспичило её убить… сейчас эта мысль не казалась такой уж плохой. К тому же она с трудом пробивалась сквозь измученное сознание.

– Ты меня убила вообще-то, – напомнила Сэнго.

– А ты первая начала махать ножом на радость своей хозяйке.

– Аса мне не хозяйка, – фыркнула Сэнго и снова пнула Мико. – Мы… у нас другие отношения… были.

Аса. Значит, у цутигумо есть имя. И у Сэнго тоже было имя, до того, как она умерла. Из-за неё. Мико прикрыла голову рукой, заслоняясь от мира. Ей хотелось побыть в тишине от него и от собственных мыслей. Перестать думать и чувствовать хотя бы ненадолго. Ну почему даже в собственном сне она должна что-то решать, держать ответ перед какой-то ведьмой, которая никак не может угомониться и упокоиться?

«Как же бесит».

– Что случилось? – спросила Сэнго, и Мико вздрогнула.

– Ты серьёзно?

– Да плевать. – Ведьма плюхнулась на землю и скрестила ноги. – Выглядишь как дохлая селёдка на берегу. С такой убогой забавляться – никакого удовольствия.

– Откровенничать я с тобой не буду. Странно болтать с той, кому выпустила кишки.

– Это было крайне грубо с твоей стороны. И я всё ещё собираюсь отомстить.

Мико зажмурилась. От абсурдности разговора заболела голова. Возможно, Сэнго права – она действительно сходит с ума.

– Я пришла в эту пещеру, когда мне было семнадцать. – Сэнго возвела белые глаза к огонькам в паутине. – Тогда ещё земли Истока не были отделены от мира и здесь жили люди. Этот остров ничем не отличался от других. Разве что на нём была гора Хого, на которой царило вечное лето – говорили, что на её вершине родилась Сияющая Богиня. Моя деревня стояла у кромки леса, и каждое утро, занятые тяжёлой работой, мы просили Богиню о милости и богатом урожае. Я тогда ещё могла видеть и любила смотреть, как над горой Хого восходит солнце.

Я была красива, бела и нежна, словно первый снег. Сваты наперегонки бежали к нашему двору, веря, что такая красивая жена принесёт честь и почёт семье мужа. Станет украшением рода и родит здоровых детей. Мне это нравилось. Я наслаждалась, гордилась и воротила нос от женихов, зная, что могу позволить себе выбирать и капризничать. Сыпала отказами, уверенная, что на следующий день сваты вернутся с подарками и будут умолять моего отца дать согласие на выгодный брак. Только я была любимым ребёнком, и отец не торопился передать меня в другую семью, прощая все капризы. Или он просто пытался набить цену.

Их было несколько. Женихи, которым я отказала. Поймали меня и уволокли в лес. Издевались. По очереди и все разом. Мстили за отказ и упивались тем, что смогли меня получить. В глаза воткнули иглы, чтобы, когда они закончат, я не смогла их опознать. Думаю, убить не хватило духу. Или хотели, чтоб я жила и мучилась, зная, что больше никому не нужна.

Они забавлялись со мной всю ночь. Я до сих пор помню их вонь, их отвратительные стоны и смех. Закончив, они бросили меня одну в лесу. Голую, избитую, слепую. Я хотела наложить на себя руки. Должна была, чтобы не навлечь позор на отца. Но оказалась слишком трусливой для этого, поэтому побрела в глубь леса. Я знала о пещере цутигумо. Понадеялась, что паучиха меня сожрёт и не придётся лишать себя жизни самой. Я этого очень боялась. Забавно, что встреча с Асой пугала меня гораздо меньше.

Не знаю, сколько я бродила, ползала и спотыкалась, но каким-то чудом всё же отыскала пещеру. Я нашла цутигумо и попросила меня убить. Но в ответ Аса предложила мне остаться с ней. Чудовище не позволило мне умереть. Разделило со мной своё бессмертие, позволив жить до тех пор, пока бьётся её сердце.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – Мико повернулась на спину и посмотрела на Сэнго снизу вверх.

Только сейчас она смогла оторваться от белых льдинок глаз и заметила, что Сэнго и правда была очень красивой – мягкие черты лица, высокие скулы, прямой нос, чувственные губы, аккуратные полумесяцы бровей и длинные ресницы.

Сэнго пожала плечами:

– Чтобы ты знала, что какой бы поломанной, некрасивой и одинокой ты ни была, всегда найдётся тот, кто встанет на твою сторону. И лучше пусть это будет отвратительное, страшное, жестокое чудовище.

– Потому что оно поймёт меня лучше других?

– Потому что оно без колебаний убьёт каждого, кто посмел тебя тронуть.

Мико удивлённо уставилась на серьёзное, непроницаемое лицо Сэнго, не зная, что сказать. Ведьма сидела, обхватив худыми руками колени, и смотрела на огоньки. Интересно, она их видела? Чувствовала? Представляла? Изуродованная своими соплеменниками девушка, разделившая свою жизнь с кровожадной паучихой, – какая судьба её могла ждать, если бы трагедии не случилось? Она стала бы чьей-то женой, провела бы жизнь в достатке, окружённая любимыми детьми, внуками и правнуками в родной деревне? Или уехала бы далеко-далеко, посетила бы все острова Хиношимы или даже увидела весь свет?

– Ты жалела? О том, что твоя жизнь сложилась так?

– Я жалею только о том, что так и не смогла увидеть Асу. – Сэнго повернулась, и её губы тронула тень улыбки. – Я жаловалась ей на это, а она смеялась и говорила, что тогда я бы непременно испугалась и убежала, но я так не считаю. В конце концов эта пещера была моим домом. Аса была моим домом. Мне не важно, как она выглядит, я просто хотела узнать её всю.

Сэнго замолчала, поднялась на ноги и отряхнула белое кимоно. Она выглядела печальной и казалась Мико почти прозрачной, словно внутри неё жили те же светлячки, что и в паутине, и их зеленоватый свет едва заметно пробивался сквозь бледную кожу. В глазах блестели слёзы. Или это тоже были светлячки?