Будни и праздники императорского двора - Леонид Выскочков

В восемь был полонез в Георгиевском зале: Папа танцевал впереди всех с Мари; в десять часов мы возвратились в свои покои, здесь только семья ужинала вместе с молодыми. Адини и я не принимали в этом участия, а ужинали вместе с нашими воспитательницами у меня и смотрели на Неву, на освещенную набережную, разукрашенные флагами суда, праздничную толпу, а за ней шпиль Петропавловской крепости, поднимающийся к небу, еще позолоченный заходящим солнцем» [559] .

Николай I отметил бракосочетание Александра Николаевича изменением статьи Свода законов. Изменился титул супруги наследника престола; она именовалась теперь и великой княгиней, и цесаревной. Последующие события были подробно описаны по архивным документам Е. И. Жерихиной: «За свадьбой последовали праздники, для которых и были приготовлены в приданом парадные платья: 17 апреля высочайший выход к обедне в Малой церкви дворца, 18 апреля поздравление "высоконовобрачных", 19-го вечерний гала-спектакль в Большом театре; 20-го обед в Георгиевском зале для "генералитета, гвардии, армии и флота, штаб– и обер-офицеров, каждого чина по одному из старших, и для всей роты дворцовых гренадер". 21 апреля новобрачные шли в "Высочайшем выходе" к обедне. На 23-е был назначен придворный бал в Белом зале и ужин в Большом аванзале.

25 апреля "высоконовобрачные" пригласили гостей на бал "на половине их императорских высочеств с ужином в Александровском зале". 29 апреля отпраздновали день рождения наследника цесаревича, а на следующий день был многолюдный, на 30 тысяч человек, маскарад "с мужиками" в Зимнем дворце, после которого семья отправилась отдохнуть в полюбившееся цесаревне Царское Село» [560] .

Двухнедельные торжества с многочисленными балами закончились большим майским парадом, в котором великий князь командовал пехотной дивизией. Начиналась новая жизнь. Историк Е. И. Жерихина пишет: «Юная немецкая принцесса, приехавшая в незнакомую страну, попала в лоно любящей и, главное, заботливой семьи, которой на родине она лишилась со смертью матери. Еще невестой цесаревича она естественным образом заняла место, которое еще недавно занимала старшая великая княжна Мария Николаевна… Мария Александровна оценила любовь, проявленную к ней на новой родине. Вся ее жизнь в России, все силы были отданы воспитанию детей, заботе о развитии женского и профессионального образования и благотворительности» [561] . Внешний вид цесаревны в год замужества запечатлен на гравюре Риаля (1841) [562] . Миловидная женщина с прекрасными волосами до плеч, с несколькими нитками жемчуга на шее и запястье, смотрит серьезно, но немного настороженно. Поднесенная к подбородку левая рука передает ее раздумья о будущем.

Конфликт между «долгом» и жаждой личного счастья снова овладеет Александром через 27 лет, когда его увлечет любовь к Е. М. Долгорукой.

По-разному сложились семейные судьбы других дочерей Николая I и Александры Федоровны. После Мэри очередь была за Олли. «Предполагалось, что я выйду замуж в шестнадцать лет», – заметила в своих воспоминаниях Ольга Николаевна [563] . На самом деле она вышла замуж в 24 года! Ее «обогнала» младшая сестра. Предполагавшийся жених Олли Фридрих Вильгельм Георг Адольф принц Гессен-Касселя (впоследствии ландграф) в конце июня 1843 г. сделал предложение не ей, а Александре Николаевне.

О сговоре, состоявшемся в Петергофе 1 июля, сообщил М. А. Корф в записи от 3 июля: «В царственном доме решен новый брак: великой княжны Александры Николаевны с приезжим нашим гостем, принцем Гессен-Кассельским Фридрихом Вильгельмом. 1-го июля дано было "das Jawort" (нем. согласие. – А. В.), и Государь благословил своим согласием намерение этого брака […] 1-го июля [к] обедне надели уже на принца и Андреевскую ленту. Он – видный и красивый молодой человек, с наружностию более южною, нежели немецкою. По словам вел[икой] княжны, он самый умный, и самый образованный, и самый добрый…» [564] Впрочем, Олли он показался «незначительным и без особой выправки» (и недостаточно развитым интеллектуально).

26 декабря 1843 г. было торжественное обручение (Ольга Николаевна ошибочно пишет о помолвке). Информированный М. А. Корф записал: «27 декабря. Государь желал, чтоб обручение великий княжны Александры Николаевны было 26-го декабря… Вчера действительно было обручение, которое продержало нас во дворце почти целый день. В 12 часов был самый обряд обручения, который совершал митрополит Антоний, и потом было государственное молебствие. В 4 часа – торжественный обряд для первых трех классов, за которым пели все наши итальянские знаменитости, а в 9-м часу – камер-бал, который продолжался, впрочем, не более часа.

Невеста была восхитительна, несмотря на [то], что м[еся]ца два была больна. В моих глазах и в глазах многих других это – прелестнейшая женщина в П[етер]бурге. Сестра ее Ольга Н[иколаев]на имеет, может статься, черты более идеальной, так сказать, эфирной красоты, но невозможно быть грациознее, привлекательнее, обворожительнее Александры Н[иколаев]ны, которая более других походит на мать в лучшие ее годы» [565] . Великая княжна Ольга Николаевна писала о болезненном состоянии сестры: «Позднее я вспоминала, как был обеспокоен старый доктор Виллие, лейб-медик дяди Михаила, после того, как, пожав руку Адини, он почувствовал тогда ее влажность. "Она, должно быть, нездорова", – сказал он тогда» [566] .

На следующий день после обручения в Зимнем дворце состоялось поздравление с этим событием. М. А. Корф свидетельствует в записи 28 декабря: «Вчера в 11 часов Синод, Совет, Сенат, гвардейский корпус и, по официальному выражению, "все имеющие приезд ко двору", а в 12 часов дамы, приносили поздравления новообрученным. Они принимали на половине Государя, в Концертной зале, а имп[ератри]ца и вел[икая] княжна Ольга Н[иколаев]на, [в утреннем костюме], смотрели на прием из полуоткрытых дверей Золотой гостиной. В главе Гвардейского корпуса подходил вел[икий] князь Михаил П[авлови]ч, а три младших великих князя шли с теми полками, при которых они числятся. Невеста была опять очаровательна, как всегда, и во все три часа с лишком, что продолжалась скучная и утомительная церемония приема, ее не оставляла улыбка. Перед приемом мы все ожидали в большой Мраморной зале, и тут было особенно примечательно то, что сидели вместе все наше высшее духовенство, армянский патриарх [Нерсес] и католический епископ. Митрополит Антоний с большим достоинством принимал подходивших к его руке вельмож и потом сам обходил некоторых» [567] .

Венчание состоялось 16 (28) января 1844 г., но брак оказался непродолжительным. Во время визита в Англию Николай I узнал от лейб-медика Мандта о смертельной болезни дочери и спешно вернулся в Петербург. Это была «скоротечная чахотка» (туберкулез). В ночь с 28 на 29 июля у нее начались схватки, свидетельствующие о преждевременных родах. Отец Бажанов исповедовал и в восемь часов утра причастил больную роженицу. «Между девятью и десятью часами, – продолжает Ольга Николаевна, – у нее родился мальчик. Ребенок заплакал. Это было ее последней радостью на земле, настоящее чудо, благословение Неба». Ребенок родился шестимесячным. Лютеранский пастор крестил младенца под именем Фриц-Вильгельм-Николай (существует и другая версия, что крестил сам Николай Павлович. – Л. В.). По свидетельству Ольги Николаевны, он жил до обеда (по другим данным, полтора часа). Адини заснула, и «в четыре часа пополудни она перешла в иную жизнь. Вечером она уже лежала, утопая в море цветов, с ребенком в руках, в часовне Александровского дворца. Я посыпала на ее грудь лепестки розы, которую принесла ей за день до того с куста, росшего под ее окном. Священники и дьяконы, которые служили у гроба, не могли петь и служить от душивших их рыданий. Ночью ее перевезли в Петропавловскую крепость: Фриц, Папа и все братья сопровождали гроб верхом» [568] . В 1908 г. ее перезахоронили в великокняжеской усыпальнице.

Будущая королева Вюртемберга Ольга Николаевна выйдет замуж только в 1846 г. за вюртембергского наследного принца Карла Фридриха Александра.

Помолвка в петергофской церкви состоялась 25 июня (день рождения Николая I), а свадьба была назначена на счастливое число – 1 июля (день рождения Александры Федоровны и годовщина бракосочетания родителей). Началась лихорадочная примерка платьев, подбор сувениров и подарков и пора прощальных аудиенций. 29 июня Ольга Николаевна причастилась в церкви св. Петра и Павла. Утром ее разбудили трубачи под окнами. В Орлином салоне Большого Петергофского дворца ее ждал свадебный наряд. Наконец, подошел жених, которого по обычаю невеста не должна была видеть в этот день до венчания. Родители благословили молодых иконой. «Шествие тронулось – пишет Ольга Николаевна. – Сначала шли камер-юнкеры, затем камергеры, за ними статские советники и, наконец, обер-гофмаршал граф Шувалов, предшествовавший Императорской Чете и всему семейству. Прошли шестнадцать зал и галерей дворца. В церкви собрался весь дипломатический корпус. При входе Мама обменяла наши обручальные кольца, которые мы носили уже с помолвки; после этого Папа подвел нас к алтарю… После православной свадьбы мы тем же порядком проследовали в лютеранскую часовню, которая была устроена в одной из дворцовых комнат. Мы стали на колени на скамейку, и пастор произнес короткую, но очень чувствительную речь… Весь этот день, заполненный церемониями, казался мне бесконечным. Наконец, вечером нас торжественно отвели в наши будущие апартаменты, где нас встретили Саша и Мари с хлебом-солью. Тяжелое серебряное парчовое платье, а также корону и ожерелье сняли с меня, и я надела легкое шелковое платье с кружевной мантильей. А также чепчик с розовыми лентами, оттого что теперь я была замужем!.. На этом заканчиваются мои воспоминания юности. После замужества начинается совсем иная жизнь, жизнь, к которой примешиваются также и горькие воспоминания, несмотря на счастье домашнего очага» [569] .