Ангел Кумус - Нина Васина

– Боже мой, – плачет девушка, – он ушел без меня! Филипп будет коронован! – она стонет и подметает волосами пол, пытаясь подняться.

Обрадованная соседка приносит водички и сообщает, что скорая едет.

– Какой Филипп? – интересуется Ева, предусмотрительно усаживаясь на стул, подставив который девушка вешалась, и на котором соседка пилила веревку.

– Филипп шестой! Ну как же он ушел без меня! Валуа опять победят… – девушка доползла до угла комнаты и села, прислонившись спиной к стене. Взгляд ее стал спокойным и грустным. Голосом, лишенным эмоций, монотонно и без пауз, она объяснила Еве, что все дело было в спасении Жанны ДэАрк.

Если бы Ева встала со стула в этот момент и ушла, как только поздний вечер плавно сгустился в теплую ночь, она бы заснула быстро и без тупого созерцания рисунка на обоях в своей спальне, и из произвольного завихрения черточек и линий не складывалось бы полудетское-полуженское лицо в шлеме, с обкромсанными волосами и разинутым в крике кровавой битвы ртом никогда особо не интересовавшей ее француженки. Но она осталась, просто, чтобы убедиться, что у девушки не шоковый бред. И выслушала все до конца.

Описывая суть династического конфликта начала четырнадцатого века, девушка вскользь и буднично упоминала имена и цифры, как будто рассказывала про своих деревенских родственников. В апреле 1328 года новым королем Франции был избран Филипп Валуа. Ровно шестьсот шестьдесят шесть лет назад, в 1337 году не избранный на престол Франции юный английский король Эдуард, внук Филиппа Красивого и Изабеллы французской – «он имел больше прав, он был Капетинг по матери!» – объясняла девушка, – решил все же заявить о своих правах на французскую корону, и начал войну под предлогом возвращения престола предков. Это было начало той самой Столетней войны, которая для сегодняшней девушки и ее возлюбленного имела только один конец: смерть Жанны. Так вот эту смерть, и всю эту войну можно было предотвратить, оказавшись в нужном месте в нужное время, а чтобы это произошло, нужно было умереть в высчитанный при помощи гороскопа и поправок на новый календарь день шестьсот шестьдесят шесть лет назад. «И не просто умереть, – монотонно говорила девушка, – а быть укушенными южноафриканским пауком, а, вернее, пауками, потому что после укуса этот самый паук умирает, и второго смертельного укуса сделать не может».

– А кто это сказал? – успела вставить Ева, пока девушка набирала воздух после длинного предложения.

Это никто не сказал. Это просто факт. Если в тот момент, когда тебя жалит южноафриканский паук, ты знаешь, куда нужно попасть, то именно там и возникнешь шестьсот шестьдесят лет назад или вперед. Поскольку никто не знает, кем себя выгодней представить в будущем, то в основном пользуются историческим прошлым.

Минут через пять Ева почти все поняла, кроме некоторых деталей. И девушка объяснила! Если бы они вовремя умерли, воспользовавшись помощью пауков, то попали бы прямиком в 1337 год и запросто отговорили бы Эдуарда начинать войну, то есть лишили бы Жанну возможности стать воином и сгореть потом на костре. Почему их так волнует Жанна? Потому что, если бы не эта война, она бы родила ребенка, и юноша был бы ее пра-пра– и так далее внуком. Зачем ему это? Другая жизнь, другая судьба, французская кровь. И как это может получиться? Ну, уж это совсем элементарно (девушка начинает сердиться), это по разложению генетического кода получается, это считается компьютерной программой! Можно, сидя вот здесь в комнате, изменить полностью свою жизнь, если вернуться путем укушения пауком на шестьсот шестьдесят шесть лет назад, чуть-чуть что-то подправить в тамошних днях, и – пожалуйста! (В голосе появился азарт) Спустя те самые 666 лет, а для тебя – несколько мгновений, ты опять в нашем времени, но в совсем другой судьбе! Ты, предыдущий – вскрываешься в морге, а изменивший судьбу – куришь у фонтана. И все помнишь, что произошло! Чем им не нравилась их судьба? Скука занудная, маразм полный и СПИД. Это у девушки. А у юноши перспектив никаких – или учиться в институте с военной кафедрой, или быть убитым в военных действиях по зачистке какой-нибудь территории. Девушке было совершенно все равно, кем она (!) обнаружит себя после укуса пауком. Важно только, чтобы в момент смерти они держались за руки, чтобы не потеряться в вечности. Вдохновенно уставившись перед собой, девушка поинтересовалась, замечала ли Ева сходство многих мужчин и женщин со старых средневековых полотен с теми, кого она видит рядом с собой? Ева пожала плечами, вспоминая, что, действительно, имела в классе девочку – полную копию с полотна Боровиковского, а на факультете одна из ее сокурсниц стеснялась своего высокого голландского лба и рыжины. По словам девушки выходило, что половина народонаселения уже успела сгореть, или ужалиться и выбрать себе в прошлом другую судьбу.

Соседка принесла выпить. «Скорая» все не приезжала, в окна подглядывала одноглазая – желтым фонарем – теплая ночь, и Ева заметила, что предметы все еще отчетливы и необычайно красивы, она загляделась на опрокинутый на столе деревянный стаканчик с карандашами, и поинтересовалась, неужели только пауки подходят для такого важного дела?

– Нет, – ответила девушка, соглашаясь выпить водки. – Можно еще употребить египетскую гадюку. Клеопатру помните? Или устроить самосожжение. Гадюк не было, а гореть неохота, да и негде. Не хотелось никому причинять ущерба.

– Что ж теперь получается, – Ева от усталости еле ворочала языком, – твой возлюбленный один будут решать проблему с изменением жизни?

– Теперь – трудно, – соглашается девушка. – Теперь он может только убить, а это опасно, если его схватят.

– Кого – убить? – Ева с трудом удерживает глаза открытыми. В дверь звонят.

– Эдуарда третьего, внука Филиппа красивого! – кричит девушка. – Я же всё объяснила! Но почему все такие тупые!!

От ее крика Ева дергается, а соседка крестится и идет открывать дверь.

– Не отдавайте меня врачам, – девушка вдруг бросается к Еве и хватает ее за руку. – Скажите, что все в порядке, что это была шутка. Я сделаю все, что хотите! Хотите, я отведу вас к Отпевальщице, она высчитает ваш гороскоп и точно назовет день, когда вам нужно будет сгореть или умереть от укуса?

– Дай мне сто рублей.

– Что? – девушка смотрит, не понимая. Ева повторяет, Девушка находит кошелек в сумке и протягивает его Еве. Взяв две пятидесятки, Ева говорит девушке, что ее заказ по розыску выполнен, оплата произведена, претензии не принимаются ввиду позднего времени.

Зевая, она идет к двери. Девушка кричит и бьется в руках санитаров, обзывая ее по всякому, врач заполняет бланк вызова и допивает с соседкой водку, а Ева ждет в подъезде, поднявшись этажом выше.

Спустя десять минут, она звонит в дверь, и соседка, уже в ночной рубашке, покачиваясь, ведет ее в комнату девушки. Ева берет свою «забытую» сумочку. Говорит, что навестит девушку в больнице. Соседка плачет, размазывая по лицу пьяные слезы, садится на тахту и монотонно начинает перечислять всех своих знакомых и знакомых знакомых, повредившихся мозгами из-за напряженной учебы. Она постепенно затихает, а когда Ева обшаривает письменный стол и сумочку девушки, уже всхрапывает.

Из записной книжки Ева переписывает все телефоны на букву «О», потом листает наскоро страницы и выбирает еще два телефона: «клуб О.Б.» и «Марина из О.Б.».

Укрывает женщину на тахте попавшейся под руку кофтой, захлопывает дверь и стоит, прислушиваясь, в подъезде еще несколько минут. Дом спит.

Она не может заснуть. Крутоголовые бараны пробивают собой застоявшийся воздух предгорий где-то в другом мире, где она живет женой пастуха (неудачно и не вовремя укушенная южноафриканским пауком, или – господи, какая гадость! – египетской гадюкой), бараны перепрыгивают один за другим через загородку, перед лицом Евы в воздухе взлетают их уходившиеся за день копытца – сорок восьмой, сорок девятый… а сна ни в одном глазу. В какой-то момент бессонницы ей начинает казаться, что воображение – это не случайно подобранные мозгом картинки, это настоящие слепки других жизней, имеющихся у любого человека. И что получается? Когда она, в припадке злобы и исступления, представляла, как бы придушила поганого наемного киллера, застрелившего ее друга, это была не «естественная потребность в воображаемом насилии подавленного после потери близкого человека организма, находящегося в шоковом состоянии», как уверял ее психиатр! Это была просто память ее другой жизни?! Конечно, память! Ведь ни с того ни с сего трудно представить себе странное помещение заброшенной прачечной, и переплетения синтетической веревки, и какого черта она вообще представляла удушение, если всегда носит оружие?!

Когда отец закрыл своим телом «охраняемый объект», и ей объяснили, что дело останется не расследованным, что охранники имеют свою степень риска, за что и получают деньги, Ева спаслась только воображаемыми картинками. Ей показали фотографию разыскиваемого террориста. Выпив достаточно для отстраненных фантазий, она видела так отчетливо и ясно комнату в освещенном прямоугольнике окна, и размазанную по ковру ее снайперским выстрелом голову мужчины, словно это была не фантазия, а пленка из другой жизни. Врач объяснил ей, что это естественная реакция испуганного мозга, что воображаемое насилие присуще множеству людей, что это спасает и от суицида, и от реального применения силы. Он привел пример, когда пожилая женщина – сторож школы, сильно страдающая от нападок третьеклассников, тихая и незлобивая, не умеющая даже повысить голос, в своем воображении перевешала их всех на деревьях в школьном саду. И самым ярким в ее воображении был момент, когда она разрезала для этого на равные полутораметровые куски толстую бельевую веревку.