Все оттенки черного - Татьяна Степанова

— Что Ящер в Май-Горе позабыл? — спросил Никита. — Совпадение или нет? Там два детских трупа, тут один зарезанный. Что-то плохо мне верится в случайное стечение обстоятельств при таком раскладе.

Тут Катя снова хотела было вмешаться: и тут тоже два трупа, про Сорокину вы что же, забыли? Но опять-таки прикусила: язык: и правда, совпадения, конечно, странные и маловероятные, но… Чего сейчас в жизни только не бывает? Однако все равно во всем этом нет никакой логики: если даже Ищенков садист-убийца (внезапно в памяти ее всплыла сцена сеанса у Хованской), то для чего ему тогда потребовалось травить гранозаном Сорокину?

— А с чего ты взяла, что эти происшествия связаны напрямую? — тут же сама себе возразила Катя. «А с того, что…» В душе, однако, она и не сомневалась, что смерть Леры и страшная кончина Колоброда — звенья одной и той же цепи.

— В совпадения я тоже верю плохо, Никита, — возразил Караулов. — Но мне по делу факты нужны и улики. Последних на Ищенкова у меня нет. Поглядим, что экспертиза даст. Смыл ли он с себя в реке кровь… все равно, возможно, эксперты что-то найдут. А если нет, то… Ищенков объяснил мне, что снимает в Май-Горе дачу. Отпуск свой законный тут проводит — летом в спортивной юношеской школе, где он преподает, каникулы. А одновременно здесь, в Май-Горе, он проходит курс… я вот записал себе… курс холистического аутотренинга у основательницы Школы холистической психологии Хованской Юлии Павловны, проживающей по адресу: Лесная улица, дача под номером тринадцать. Ищенков говорит, оплачен двухмесячный курс у него за доллары. Ежедневные сеансы.

Они посмотрели друг на друга. Катя не знала слова «холистический». Но она чувствовала: бесполезно спрашивать, что это такое, и бесполезно даже заглядывать в энциклопедический словарь.

— Вот что, друзья мои, — сказала она тихо. — Послушайте теперь и вы меня. Вам, Юрий… вас как по отчеству?

— Юра просто можно, — улыбнулся Караулов.

— Вам, Юра, это тоже, думаю, будет интересно узнать. — Катя решила огласить всю ту смутную, противоречивую информацию, которая накопилась у нее за дни, проведенные в Май-Горе. — Где мы можем спокойно поговорить?

— Пошли к машине, — предложил Колосов. — Черт, а я, кажется, ключи прямо в замке зажигания оставил!

Глава 19

УПУЩЕННЫЙ ШАНС

— Червивая, надо же… Еще и созреть толком не успела, а уже порченая. — Караулов брезгливо отбросил сливу, только что сорванную со старого дерева, перевесившего свои ветви через забор. Они стояли у калитки дачи Чебукиани.

Колосов снова громко постучал:

— Откройте, милиция!

Катя после долгого совещания в машине вернулась домой, а они решили навестить ее соседей. Визиту предшествовали переговоры с местными сотрудниками розыска и руководством Старо-Павловского ОВД. Те сейчас выполняли свою часть работы. Колосов связался и с управлением розыска. Сотрудники отдела убийств, подключенные к делу об отравлении Валерии Сорокиной, были заняты сбором информации по основным фигурантам — ее брату, гражданкам Хованской и Забелло-Чебукиани, племяннику вдовы Александру Кузнецову. Колосов связался и с отделом РУБОП: только всезнающий Обухов мог по своим каналам и через свои особые источники в течение считанных часов составить максимально полное досье и на «деятеля отечественной культуры» Олега Смирнова, оказавшегося еще одним фигурантом по делу о двух убийствах.

Местные же оперативники занялись детальным опросом жителей Май-Горы: последний день жизни Петра Тарантинова, более известного в Май-Горе под кличкой Колоброд, предстояло восстановить по минутам в показаниях свидетелей, если бы таковые обнаружились.

Владимира Ищенкова до получения результатов биологической экспертизы Караулов задержал на сутки в местном ИВС. Колосов, естественно, позаботился, чтобы Ящер не скучал от одиночества в своем камерном бдении. Однако на успех подобной разработки он, как, впрочем, и старо-павловские сыщики, надеялся слабо.

Дело начинало постепенно набирать обороты, входить в привычное профессиональное русло. Труп Тарантинова, а также образцы крови, изъятые с места происшествия, район которого, учитывая кровавую цепочку следов и находки на вершине холма, был расширен до полутора квадратных километров, направили на судебно-медицинское исследование. Сыщики не ограничились прочесыванием территории, прилегающей к месту обнаружения следов. Кинологи с собаками прошли по склонам Май-горы. Однако что-то похожее на след отхода с места происшествия обнаружилось лишь на маршруте от кострища по восточному размытому склону вниз к церковной ограде и далее — к реке. У реки это подобие следа резко обрывалось. Видимо, водной преградой и воспользовались в защитных целях…

— Патологоанатом говорит, что орудие, которым Тарантинову перерезали горло, — скорей всего лезвие от косы — пересказал Колосову последние новости с осмотра Караулов. — Да вот и Екатерина Сергеевна говорит, что за полсуток до смерти потерпевший работал именно косой. Возможно, кто-то этим обстоятельством и воспользовался. Орудие надо искать, Никита. Коса, даже без ручки, это тебе не нож, не пушка, под полой с таким резаком далеко не уйдешь незамеченным…

Орудие убийства искали и на склонах Май-горы, и на вершине, и в зарослях боярышника, и в болоте у подножия, но поиски успехом не увенчались. Следующим этапом должен был стать обыск на даче Ищенкова, и Караулов планировал провести его сразу же после допросов дачников.

Итак, шаг за шагом дело продвигалось; набирало обороты. А вместе с ним вроде бы «набирал обороты», и начальник отдела убийств. Перед сотрудниками Старо-Павловского угрозыска он предстал в обычной своей роли «начальства из главка», напрямую замкнувшего на себя организацию оперативных мероприятий по совершенному преступлению. Но… мимолетные тревожные взгляды Караулова напоминали Никите…

Когда он впоследствии вспоминал про то утро на Май-горе и про свою неожиданную встречу с Ящером, глаза его застилала белесая, мглистая пелена. И хотя он помнил все, что говорил и делал, до мельчайших деталей, воспоминания эти все равно были похожи на туман похмельного сна.

Дача Чебукиани пряталась в глубине участка в густой зелени. Буйство ее напоминало Колосову Ботанический сад, виденный в далеком детстве. Заросли боярышника и сирени, черемухи и бузины, кусты крыжовника, смородины и малины, облепиха и жасмин, текшая хвоя разлапистых елей, тенистые липы, корявые стволы и пышные кроны старых яблонь, сливы, усыпанные зелено-фиолетовыми плодами, черноплодная рябина, сгибающаяся под тяжестью созревающих гроздьев, разросшийся в трещинах фундамента мох.

— Сейчас, минуту, открываю… — послышался за калиткой женский голос.

Калитка распахнулась. Судя по описанию Кати, им открыла сама хозяйка дачи Александра Модестовна Чебукиани. Колосов был удивлен: как раз вдову-то он и не рассчитывал встретить в Май-Горе. Ведь в этот день как раз хоронили Сорокину. На воротах сорокинской дачи и на калитке висели замки, видимо, Константин уже уехал в Москву. И то, что соседка его, столь близко к сердцу принимающая их семейные проблемы, не сочла нужным, опять же по-соседски, поддержать его в скорбные минуты на кладбище, было довольно-таки любопытным фактом для размышления. Впрочем, Колосов решил вообще не зацикливаться на каких-либо фактах, пусть даже странных и необычных. Картина происходящего в Май-Горе была в целом грозной и туманной одновременно. И при всем обилии информации у них до сих пор все равно не хватало материала на мало-мальски вразумительную версию, охватывающую и объясняющую события во всей их совокупности.

— Милиция? К нам? — Александра Модестовна удивленно разглядывала непрошеных визитеров. — Проходите… Однако чем я могу…

Колосов и Караулов официальнейшим образом представились, демонстрируя вдове свои «корочки». И титул «следователь прокуратуры» произвел гораздо больше эффекта, чем «начальник отдела убийств».

— В первую очередь, Александра Модестовна, мы хотели бы узнать, кто, кроме вас, в данное время находится на даче? — осведомился Караулов.

— Мои гости. Подруга с ребенком, мой племянник Саша и один мой знакомый. — Александра Модестовна перечислила всех так старательно, словно кого-то боялась забыть.

— Фамилия знакомого, пожалуйста?

— Смирнов. Олег Игоревич Смирнов.

В тоне ее явно звучало: вот мы какие, подивитесь на нас, каких людей в друзьях держим! Но Караулов и ухом не повел.

Словно и раньше фигуранты по уголовным делам козыряли перед ним дружбой со столичными знаменитостями.

— Нам необходимо поговорить с Олегом Игоревичем, — сказал Колосов.

— Ему нездоровится. Возраст, перепад давления, сердце… — Вдова художника с беспокойством оглянулась на дом.

— Мы настаиваем. Но… время пока терпит. — Колосов вежливо улыбнулся. — Тогда, с вашего разрешения, мы вам зададим несколько вопросов.