Шипы и розы (Шепот роз) - Тереза Медейрос

Морган выпрямился, поморщившись, когда вновь дала себя знать боль в мышцах; возможно, чуткие пальцы Сабрины сумеют снять напряжение и усталость его мускулов. Он невольно улыбнулся снова. Если он будет последователен и в конце концов докажет жене, что он не похотливое животное, какими считают всех Макдоннеллов, то скоро может пробить час, когда Сабрина сама пригласит мужа в постель, причем не из жалости либо чувства долга, а потому, что сама этого пожелает. И тогда они воистину станут мужем и женой.

Предводитель Макдоннеллов размечтался и даже зажмурился, представляя, как хорошо им будет вдвоем. Но в следующую секунду чуть не подпрыгнул, ощутив чью-то руку на своей талии; по голому животу прошлись черные обломанные ногти. Другая рука скользнула вверх по бедру и принялась бесстыдно шарить под килтом; спину Моргана щекотали длинные волосы.

— Альвина, — догадался Морган.

— Да, Морган, это твоя добрая Альвина, — промурлыкали за спиной. — Как всегда, готова усладить тебя, дорогой. Да и ты вроде бы тоже готов. Или я ошибаюсь?

Моргана раздражали эти грубые ласки, он нетерпеливо высвободился и повернулся лицом к бывшей любовнице. От нее пахло другим мужчиной, с которым Альвина наверняка только что рассталась, и этот запах мгновенно погасил вспыхнувшее было у Моргана желание.

Пылкая блондинка уже начала задирать платье, но Морган хлопнул ее по рукам.

— Мне казалось, женщина, что я тебе все уже объяснил. Нечего спускать панталоны всякий раз, как я войду в комнату. Между нами все кончено. Я теперь женатый человек.

— Не болтай глупостей, Морган. Ты прекрасно знаешь, что я никогда не ношу панталоны. — Альвина надвигалась на Моргана, толкая его пышной грудью и прижимая спиной к бочке. — Сейчас самый благоприятный момент, лучше не придумаешь. Твоя женушка нас не побеспокоит. Она очень занята: принимает другого мужика, так что ей не до нас.

— Другого мужика?

Грозный голос Моргана напугал Альвину, и она осторожно отступила.

— Да, другого. Я думала, ты знаешь. Ив сказала мне, он наверху уже несколько часов.

Говоря это, Альвина отходила все дальше, в глазах ее билась тревога. Ее собственные бесчисленные измены никогда не беспокоили Моргана. Как она могла предполагать, что из-за этой жалкой, смахивающей на обезьянку бабы он придет в такую ярость?

Нет, Морган не просто разъярился. Он совершенно потерял самообладание. Наступая на концы собственного пледа, ничего не видя перед собой, вождь Макдоннеллов метнулся мимо Альвины, ворвался из передней в зал. Там его встретило гробовое молчание и клубы дыма — густые, хоть топор вешай. Господи! Неужели все считают, что жена наставила ему рога?

Возле камина расположилась группа Макдоннеллов, одни молча потягивали виски, другие тупо уставились в огонь, но никто не решался встретить бешеный взгляд вождя клана. Только Ив подняла выщербленную кружку, как бы насмешливо приветствуя Моргана.

Проходя через зал, Морган несколько сбавил темп, всей кожей ощущая колючие взгляды соплеменников. За его спиной завязался жаркий спор, правда, шепотом, вертевшийся вокруг одного вопроса: придушит ли разъяренный муж неверную жену или пустит пулю в ее подлое сердце?

13

Как только позади остался зал, плавающий в клубах дыма, Морган пустился бежать, взлетел по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, и остановился как вкопанный перед спальней Сабрины. Перекрывая сладкие звуки лютни и отдававшийся в ушах Моргана бешеный стук сердца, из-за двери слышался бархатный мужской баритон, слившийся воедино со звучным женским сопрано в изумительной мелодии, которая способна была вызвать слезы на глазах самого свирепого воина.

— Я мог бы жениться на дочери короля, живущей далеко за морями… — выводил мужской голос.

— Я могла бы быть дочерью короля, но полюбила тебя, — вторил голос Сабрины.

«Подумать только: моя жена поет дуэтом с другим мужчиной», — пронеслось в голове, и Морган осознал, что впервые в жизни мысленно назвал Сабрину не малявкой или камероновской занозой, будь она трижды проклята, а женой. Новая волна ярости обрушилась на него. Мужской и женский голоса сплелись так тесно, звучали столь проникновенно и страстно… Уж лучше бы он действительно застал жену в постели с любовником!

Широко распахнув дверь, Морган натолкнулся на две пары глаз, воззрившихся на него с неприкрытым испугом. Он внезапно сообразил, в каком непотребном виде предстал перед Сабриной и ее гостем: полуголый, с волос капает вода, и челюсть отвисла от изумления. Да и как не поразиться, когда обнаруживаешь, что почти ангельский баритон принадлежит человеку, душа которого чернее, чем у самого Сатаны.

Здоровенная фигура Фергюса Макдоннелла, сидевшего на подушке у ног Сабрины, зашевелилась, детина встал и отвесил хозяйке неловкий поклон.

— Спасибо за чай и угощенье, миледи. Премного вам за все благодарен.

Сабрина отложила лютню и протянула гостю руку, утонувшую в его громадной жесткой ладони.

— Это я благодарю вас, мистер Макдоннелл. Никогда не думала, что горцы слагают такие чудесные баллады. Убеждена, что мой супруг оценит их по достоинству в долгие зимние вечера, которые нам всем придется коро тать в замке. Не правда ли, дорогой?

Прошло не меньше минуты, прежде чем Морган осознал, что вопрос адресован ему.

— А?

Фергюс остановился в дверях и сказал Моргану наставительным тоном:

— Не надо хрюкать на жену, парень. Ты же не свинья, черт возьми! — Он поднял и забросил на плечо Моргану конец пледа. — И нечего появляться полуголым в присутствии леди. Можно подумать, отец совсем не научил тебя хорошим манерам.

Фергюс дружески хлопнул Моргана по спине на прощание и, слегка раскачиваясь, вышел в коридор. Сабрина занялась домашними хлопотами, убирая чайную посуду и что-то напевая под нос, словно внизу в зале целая толпа Макдоннеллов не ожидала с нетерпением громового выстрела пистолета Моргана.

— Приятный человек, правда? — Сабрина сдула пылинку с молочника. — Под всей его показной грубостью прячется душа настоящего джентльмена.

Морган захлопнул рот. Однажды Фергюс у него на глазах снес человеку голову одной рукой, в другой зажав баранью кость, которую продолжал обсасывать.

— Да, можно сказать, прирожденный поэт.

Морган сказал это спокойно, но что-то в его тоне насторожило Пагсли, и мопс быстро забрался от греха подальше под кровать, оставив на виду только мелко вздрагивавший загнутый хвост.

Тихо закрыв дверь, Морган обратился к жене:

— Тебя не затруднит, детка, объяснить, чему я обязан присутствием в твоей спальне столь высокого гостя?