Незнакомцы - Дин Кунц

Брендан вошел внутрь темного помещения и едва не споткнулся о труп бандита в черном бушлате. Рядом валялись осколки стекла, разлетевшегося от выстрелов, тысячи блестящих осколков.

Брендан перешагнул через мертвеца и вошел в зал. На этот раз на нем не было его стоячего воротничка священника, который, возможно, и защитил бы его. Но, с другой стороны, подумал Кронин, эти дегенераты со спокойной душой убьют и священника — не дрогнула же у них рука стрелять в полицейского. В своем нынешнем гражданском костюме с галстуком и в обычном пальто Брендан ничем не отличался от любого случайного прохожего и вполне мог быть убит затаившимся подонком, но ему сейчас было все равно: он был очень зол, зол на Бога за то, что того нет, или же за то, что тот, если Он и есть, не спасает невинных людей.

В дальнем углу зала находился прилавок, за которым стояло различное оборудование. По эту сторону прилавка в беспорядке громоздились столики и с десяток стульев, на полу валялись салфетки, бутылочки с кетчупом и горчицей, а также несколько смятых мелких купюр. В луже крови распластался Уинтон Толк.

Даже не остановившись, чтобы осмотреться, Брендан подошел прямо к нему и опустился перед ним на колени. На груди офицера зияли две пулевые раны, с первого же взгляда на которые Брендан понял, что перевязка тут вряд ли поможет. Кровь лилась изо рта Уинтона, заливая грудь и весь пол вокруг. Неподвижный, с закрытыми глазами, он был либо без сознания, либо уже мертв.

— Уинтон? — позвал Брендан.

Полицейский не отреагировал, его веки даже не дрогнули.

Ощущая ту же ярость, которая охватила его во время мессы и вынудила швырнуть потир в стену, Брендан Кронин приложил свои ладони к шее Уинтона Толка, надеясь уловить пульс. Но никаких признаков жизни он не обнаружил, и перед его мысленным взором, будто наяву, возникли фотографии Райнелы и детей Толка, и он буквально вскипел от ненависти к этому безучастному миру.

— Он не может умереть! — в сердцах воскликнул Брендан. — Этого не должно быть.

Внезапно ему почудилось, что его ладони уловили слабый пульс. Он ощупал еще раз горло Толка, ища подтверждение тому, что тот жив, и нашел его: на сей раз пульс прощупывался, слабый, но довольно ровный.

— Он мертв?

Брендан поднял голову и увидел выходящего из-за прилавка хозяина кафетерия — латиноамериканца в белом переднике. Следом за ним появилась женщина, тоже в белом фартуке.

Снаружи доносился нарастающий рев сирен.

Пульсация под ладонями Брендана обретала все большую наполненность и четкость, и это было довольно странно. Уинтон потерял слишком много крови и до прибытия бригады медиков со всем необходимым оборудованием неминуемо должен был бы умереть. Но, вопреки логике, налицо были признаки улучшения его состояния.

Сирены надрывались уже где-то совсем рядом, на расстоянии одного-двух домов от кафетерия.

В разбитые окна мело снегом. Хозяин и хозяйка подошли поближе.

Онемев от пережитого потрясения, Брендан водил руками по шее и груди Уинтона, трясясь от злости на коварную злодейку-судьбу. Вид струящейся из ран крови окончательно вывел его из равновесия, и он заплакал, в бессильной ярости, от ощущения собственной слабости и бесполезности.

Уинтон Толк проглотил ком в горле и кашлянул, потом открыл глаза. В горле у него свистело и хрипело, он дышал с трудом, но уже не стонал.

Изумленный, Брендан вновь ощупал у него на шее пульс: тот был слабым, но определенно ритмичным.

— Уинтон! — что было сил закричал Брендан, перекрывая вой сирен, от которого дрожали перепонки. — Уинтон! Ты меня слышишь?

Полицейский не узнавал Брендана, он, похоже, даже не осознавал, где они и что с ним. Он кашлянул и подавился кровью и слизью.

Брендан быстро приподнял его голову и повернул ее несколько набок, чтобы мокрота и кровь свободно стекали изо рта. Дыхание раненого тотчас же улучшилось, хотя и оставалось хриплым и судорожным. Уинтон все еще находился в критическом состоянии, остро нуждаясь в срочной квалифицированной помощи, но все же он был жив.

Уинтон выжил.

Это было невероятно. Вопреки огромной потере крови, он все еще держался, в нем теплилась жизнь.

Снаружи одна за другой в последний раз взвыли и смолкли три сирены. Брендан стал громко звать Пола Армса, взволнованный надеждой на то, что Уинтона смогут спасти, и опасаясь, что врачи замешкаются на какие-то секунды и будет поздно.

— Бегите же! Приведите их сюда скорее! — крикнул он хозяину кафетерия. — Скажите, что здесь все спокойно, пусть пошевеливаются, черт бы их побрал!

Мужчина в белом фартуке не без колебаний направился к двери.

Уинтон Толк наконец отплевался и задышал легко и свободно. Брендан аккуратно положил его голову на пол. Полицейский продолжал ритмично, хотя и неглубоко, дышать.

Снаружи послышались крики и топот ног, захлопали двери.

Руки Брендана были мокрыми от крови Толка, и он непроизвольно обтер их о свое пальто. И только тогда он заметил на ладонях красные кольца — они проявились во всей своей яркости впервые за минувшие две недели. По одному пылающему кругу на каждой ладони, четкому и чуть припухшему.

После первого их появления Брендан несколько дней прикладывал к ладоням кортизоновые примочки, прописанные доктором Хитоном из больницы Святого Иосифа, но, поскольку круги вскоре исчезли и больше не появлялись, он прекратил лечение, а спустя некоторое время и вовсе забыл об этих странных отметинах. Теперь же, глядя на красные кольца на своих припухших ладонях, он словно бы сквозь вату слышал голоса суетящихся вокруг людей:

— Боже, сколько крови!

— Невероятно, что он жив... Две пули в груди.

— Да отойдите наконец, черт бы вас побрал!

— Плазму, срочно!

— Какая у него группа крови? Нет! Скорее несите в машину!

Брендан наконец осмотрелся: вокруг Уинтона Толка склонились несколько врачей «Скорой помощи». Они уже положили его на носилки и теперь намеревались отнести в машину. Какой-то полицейский, чертыхаясь, тащил за ноги в сторону убитого налетчика, освобождая врачам проход. Следом за носилками семенил Пол Армс.

Лужа крови, в которой лежал раненый, превратилась в озеро.

Брендан вновь взглянул на свои ладони. Кольца исчезли.

4

Лас-Вегас, Невада

Техасец в желтых блестящих штанах из полиэфирной ткани вряд ли пытался бы затащить Жоржу Монтанелла в постель, знай он, что она как раз настроена кого-нибудь кастрировать.

Хотя был полдень 24 декабря, Жоржа не чувствовала предрождественского подъема. Обычно спокойная и легкая в общении, сегодня она была крайне раздражительна и с трудом сдерживалась, разнося по казино напитки играющим в рулетку и карты. Причин тому было несколько.