Новый Мир ( № 8 2013) - Новый Мир Новый Мир

o:p   /o:p

Выше самих себя

Хельга Ольшванг (Хельга Ландауэр) — поэт, сценарист, режиссер

Хельга Ольшванг (Хельга Ландауэр) — поэт, сценарист, режиссер. Родилась в Москве. Окончила сценарный факультет и аспирантуру Вcесоюзного государственного института кинематографии. С 1996 года живет в Нью Йорке и в Калифорнии. Стихи и стихотворные переводы печатались в журналах «Знамя», «Арион», «Интерпоэзия», «Новая Юность», «Крещатик», в книжной серии издательства «Арс-Интерпресс» в Нью Йорке, а также выходили отдельными сборниками: «Девяносто шестая книга» (издательство «Композитор»), «Тростник» и «Стихотворения» (издательство Пушкинского фонда). o:p/

Фильмы  Хельги Ольшванг «Вдали от Венеции» (1998), «Дневник Орфея» (2002), «Путешествие Дмитрия Шостаковича» (2006), «Фильм о Анне Ахматовой» (2008) и «Отвлекаясь на другое» (2009) были представлены на международных кинофестивалях, телеканалах и культурных программах, в том числе, в аудиториях Карнеги-холла, Элизабет-холла и Лувра. o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

o:p   /o:p

o:p   /o:p

sub *   * o:p/ /sub

sub * o:p/ /sub

o:p   /o:p

Заслонено, и тем сильнее чувство — o:p/

завалено, задвинуто — разлуки o:p/

с тобой, закрыто наспех чем попало. o:p/

Как будто в осаждённом доме, o:p/

за миг до смерти или сразу после, o:p/

снуют, сбиваясь, преданные слуги o:p/

(хозяевами преданные) — мысли o:p/

о том, к кому уже не прикоснуться. o:p/

Тебя так нет, что я сейчас не знаю, o:p/

кого из нас двоих считать не бывшим: o:p/

тебя не вижу и себя не помню. o:p/

o:p   /o:p

sub o:p   /o:p /sub

sub *   * o:p/ /sub

sub * /sub o:p/

o:p   /o:p

Все умерли. А те, кто вместо них, o:p/

не очень знают, как им поступить o:p/

с пропажей, номерами накладных, o:p/

шрифтами, урожаем и жильём. o:p/

o:p   /o:p

Дворцы стоят рядами сундуков, o:p/

пылятся лодки, падают — пропасть — o:p/

орехи в мох, и мы себя живём. o:p/

И чиним снасть. o:p/

o:p   /o:p

И врём, и врём, и врём себя, o:p/

самим o:p/

себе, и снова врём на свет o:p/

лица напротив. Пламенеет стол, парит обед. o:p/

Муж, девочка, жена, подросток, соль, o:p/

сын, перец, дочь передаёт прибор. o:p/

Погоны книг в шкафу. Ребёнок в пол o:p/

глядит, вслед исчезая. o:p/

Смех. Аэрозоль. o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

sub *   * o:p/ /sub

sub * /sub o:p/

o:p   /o:p

Стало темно, и если бы не плащей o:p/

Крупные пуговицы в углу, o:p/

Ночь показалась мне слепотой. o:p/

Кто мы вне отблесков и вещей, o:p/

Хаоса льнущего? Ночь на слух, o:p/

Вкус и запах и с этой, где я, стороны, и с той, o:p/

Где не светит проснуться, совсем как воск. o:p/

o:p   /o:p

Утром воскреснет мозг, o:p/

Залоснятся стульев края, сиять, o:p/

Морщиться, виснуть, сереть, стоять o:p/

Примутся все как один, остыв, o:p/

Заполняя пустоты. А ту, где ты, o:p/

Комнату, окнами в холм, o:p/

И ту, где сейчас не сплю, o:p/

Жизнь забудет одним рывком, o:p/

Утро засветит одним «люблю». o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

sub *   * o:p/ /sub

sub * o:p/ /sub

o:p   /o:p

Я вспоминаю то, что мимо нас жило, скользило, проплывало, пугало, неожиданно приснясь, разламывалось, блекло, остывало, o:p/

и то, что, тихо нам принадлежа, — зверинец мебели, похожей на курятник библиотеки ветхая душа, одежда, утварь — нас, неаккуратных, o:p/

терпело, и повернутые к нам портреты, и отпрянувшие двери, o:p/

мигающую в сумерках окна Москву, и дыма траурные перья над фабрикой, o:p/

за парком Октября, — o:p/

o:p   /o:p

всё-всё, что нам потворствовало зря, и той любви — неправильной,

кромешной. o:p/

o:p   /o:p

Так, cлепок, отлегая от лица, сильней напоминает мертвеца (зияя им), чем сам он, неизбежный. o:p/

o:p   /o:p

6.10.2009 o:p/

o:p   /o:p

sub o:p   /o:p /sub

sub o:p   /o:p /sub

sub o:p   /o:p /sub

sub *   * o:p/ /sub

sub * /sub o:p/

o:p   /o:p

Яблоки благоухают в траве, сушатся на столах, o:p/

Остаются на дне компота и жаркого дня. o:p/

Дом наш словно корабль в горах, o:p/

Пенный облунок — над. o:p/

И ещё летает, но реже и реже, мяч o:p/

За сараем, и вечер, особенно по краям o:p/

Неба, реки и веранды ещё слепящ, o:p/

И комары, трепеща, приникают к нам, o:p/

Но уже унесён творог и ребёнок — в другой руке, o:p/

И посуда тонет в раковине, скрипя, o:p/

И сердцевины яблок ежам достаются, и молча стоят в реке o:p/

Толпы неба, выше самих себя. o:p/

: Науйокс Марина Марковна родилась

Науйокс Марина Марковна родилась в Москве

Науйокс Марина Марковна родилась в Москве. По образованию — экономист, переводчик немецкой литературы. Переводила стихи литературного кабаре 1920 — 1930-х годов, поэзию декадентов и экспрессионистов, современных немецких поэтов, а также немецкоязычную лирику Швейцарии и Австрии. Среди прозаических переводов — Бертольт Брехт и Фердинанд фон Ширах. Переводы М. Науйокс публиковались в журналах «Иностранная литература» и «Студия». В «Новом мире» публикуется впервые. С 2005 года живет в Берлине. o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

o:p   /o:p

Почему средневековая лирика так трогает нас, не раздражая своей наивностью, прямолинейностью и зачастую неумелой рифмовкой? Вероятно потому, что дает ощущение присутствия при рождении европейской поэзии. o:p/

…Христианская Европа только что очнулась от непрерывных войн, голода и эпидемий. Кончился сон разума на обломках Римской империи, и люди с изумлением разглядывали окружающий мир и друг друга. o:p/

Первые монахи, потрясенные гармонией мироздания, складывали, а потом и записывали, новые молитвы. Первые певцы пели и слагали саги о героях. Первые колдуньи шептали свои — еще языческие — заговоры и заклинания. Первые поэты-рыцари в недавно построенных, грубо отесанных и насквозь промерзающих замках вдруг заметили — реальную или мнимую — красоту и добродетель живущих рядом женщин. Первые «разночинцы» того времени — школяры, священники, обедневшие дворяне — бродили по дорогам Европы и пели по площадям и тавернам свои не очень складные, но веселые или душещипательные куплеты. o:p/

Темы стихов становились все разнообразнее — рос интерес к обычному человеку, к его личности. Отрабатывались формы стихосложения. Укоротилась строка, появился рефрен — так было удобнее петь. Аллитерация постепенно заменялась рифмой, которую сначала помещали в середину стиха, переняв это от провансальских трубадуров, а затем и в конец строки, как это принято сейчас, — так лучше запоминался текст. o:p/

Все случалось в первый раз. В этом, думаю, и состоит огромная притягательность средневековой поэзии. Средневековье стало эпохой великих поэтических открытий. o:p/

Предлагаемые читателям «Нового мира» стихотворения выбраны мною из антологии «Deutsche Gedichte» (Insel Verlag, Frankfurt am Main, 2009). o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

ВЕССОБРУННСКИЕ СТИХИ И МОЛИТВА <![if !supportFootnotes]>[1]<![endif]> o:p/

o:p   /o:p

О сотворении мира o:p/

o:p   /o:p

Много я передумал и людей расспрашивал об этом чуде: o:p/

ведь когда-то не было ни Земли нашей, ни неба, o:p/

ни единого деревца, ни пригорка,                          o:p/

и солнце не вставало, и луна не светила, o:p/

и моря не было, воспетого потом в сагах, o:p/

не пролегло еще ни границ никаких, ни сторон света. o:p/

Но одно всё же было — всемогущий Господь, o:p/

щедрый, милостивый, и от него пришла вся мудрость творения. o:p/

Это и был Создатель мира. o:p/

o:p   /o:p

Всемогущий Боже, сотворивший небо и Землю, o:p/

даровавший людям все блага мира, o:p/

дай мне крепкой веры в милость твою, o:p/

добрых намерений, здравомыслия и достаточно сил o:p/

противиться дьявольскому наваждению, o:p/

не творить зла и пребывать в твоей воле. o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

o:p   /o:p

ЗАГОВОРЫ  o:p/

o:p   /o:p

(X век) o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

Пчелиный o:p/

o:p   /o:p

Ах ты, Господи, рой улетел! o:p/

Летите, пчелки, назад, не встретив преград, o:p/

за лесами не летайте, за горами не пропадайте, o:p/

собирайте скромно нектар нескоромный, o:p/

не забывайте Бога и к ульям дорогу. o:p/

Перекрещу вас справа, перекрещу вас слева — o:p/

благослови вас Господь и Святая дева. o:p/

Сидите в улье тихо, не делайте лиха! o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

От морока o:p/