Путешественница. Книга 2. В плену стихий - Диана Гэблдон

Лесные мошки ели нас поедом, но делать было нечего – мы были вынуждены молча сидеть и ждать, поскольку не могли принимать участия в мужских делах этого рода. Спустя время Джейми мотнул головой караульному, объясняя, что идет оправиться. Я тоже подала условный знак, но только не ему, а Марсали, и поспешила туда, где он должен был остановиться.

Ни сучья, хватавшие меня за волосы, ни листья, лезшие в лицо, не остановили меня, и я появилась на полянке тогда, когда Джейми уже подтягивал штаны. Заслышав шорох, он мгновенно обернулся, а узнав меня, вскрикнул. Сила его крика была способна воскресить Арабеллу, поэтому часовой не замедлил появиться на крик.

Он тоже издавал возгласы и топотал, так что мне не составило труда спрятаться надежно и быстро.

– C’est bien! Ce n’est qu’un serpent[17], – успокоил Джейми бдительного караульного.

Тот, говоря не на чистом французском, уточнил, ядовита ли рептилия.

– Non, с’est innocent[18], – соврал муж. Хотя если учесть, что змеей была я…

Часовой с опаской поглядел по сторонам, а поскольку змеи на месте не оказалось, он не стал разыскивать, куда она делась. Обрадованный Джейми вернулся ко мне в кусты.

– Клэр!

Сила его возгласа равнялась силе его объятий, хотя что касается последних, то я могла бы поспорить. Придавив меня, он начал трясти мое грешное тело.

– Проклятье! – прошипел он. – Я уже похоронил тебя! Какого черта ты сигаешь с борта корабля среди ночи? Ты рехнулась, англичаночка?

– Слушай, кто здесь полоумный? Какого лешего ты потащился за мной? Ты что, влез на «Дельфин»? Сумасшедший… Быстро отпусти меня!

Из-за того, что Джейми бешено тряс меня, я прикусила губу.

– Какого лешего? Она еще спрашивает! – побагровел он. – Ты моя жена, этого никто не отменял. Я переживал за тебя. А ты почему меня не подождала? Кабы у нас было больше времени…

Эта фраза, сказанная по другому поводу, напомнила ему, что он не располагает временем в достаточной степени, чтобы воспитывать меня так, как ему хочется. Я не стала вываливать Джейми на голову все, что я о нем думала, и ограничилась только вопросом:

– Какого хренова черта ты здесь?

Улыбка исчезла в бороде.

– Вообще-то я капитан, если ты не поняла.

– О да, капитан Алессандро! Что за ересь, а? Что у тебя на уме?

Джейми еще раз тряхнул меня, а вернее будет сказать, тряхнул мной, потому как эта встряска была очень сильна, и уставился на Марсали, к тому времени добравшуюся до местонахождения Джейми.

– Сидите здесь, и ни шагу дальше, иначе не посмотрю, что вы барышни, и задам обеим порку.

Он исчез, не дав нам ни согласиться, ни оспорить распоряжение.

Мы с девушкой еще недоумевали, а Джейми вернулся, запыхавшись. Он притянул меня к себе за руки и поцеловал недолгим, но основательным поцелуем.

– Запамятовал: я тебя люблю. – Чтобы я лучше уразумела, он снова тряхнул меня. – Очень рад, что ты выжила и все в порядке, да только не повторяй такого!

Исчезнувший Джейми сделал меня счастливейшим человеком.

Марсали же округлила глаза и спросила:

– Что у папы на уме?

– Кабы я знала, девочка.

К волнующему прикосновению губ Джейми добавилось новое, доселе неизведанное ощущение – касание бороды и усов.

– Я понятия не имею, что он хочет сотворить на этот раз, но знаю только, что нам ролей в этом спектакле не отвели, так что будем сидеть и ждать.

Ждали мы долго, причем так долго, что я уже уснула, и Марсали разбудила меня.

– Матушка, корабль на воде! – услышала я жаркий шепот в ухо.

Все солдаты, даже те, кто был вооружен и караулил, и моряки, включая Фергюса, Иннеса и Мерфи, тащили веревки и совали катки под «Артемиду», сползавшую на воду.

Багровеющий солнечный диск садился в море. На его фоне люди казались безликими черными силуэтами, как какие-нибудь древнеегипетские рабы.

Боцман все время призывал тянуть, но однообразие его восклицаний нарушилось: люди одобрительно закричали при виде того, как канаты дотащили корабль до воды и «Артемида» скользнула на воду.

Взметнулась шевелюра Джейми, а за ней заблестел металл – на борт поднялись солдаты. Не могу сказать, чтобы в этот миг во мне не зашевелились недобрые предчувствия: все-таки он был так далеко и один, а они вооружены. Шлюпка с французами достигла борта, и люди высыпали на веревки. Джейми и караульный наблюдали.

Когда последний солдат влез на борт «Артемиды», команда замерла в ожидании, но на корабле молчали.

– Да что там, в конце концов!.. – нетерпеливо бросила Марсали. Она пыхтела, и я тоже задерживала дыхание от обуревавшего меня волнения.

На корабле закричали. Моряки в лодках подались вперед, но «Артемида» не давала сигнала для этого. Корабль покачивался на волнах, как качаются судна на картинах маринистов.

– Ну все, мне надоело, – заявила я, – идем. Надоело сидеть в засаде. В конце концов «Артемида» уже на воде, так что нам ничего не страшно. Проклятый сумасброд!

Наступил вечер, а с ним на землю опустились прохлада и сумрак. Марсали увязалась за мной. Мы уже прошли довольно большое расстояние от джунглей до воды, когда увидели, что по берегу к нам кто-то бежит, поднимая брызги.

– Дорогая!

Это был Фергюс, обхвативший Марсали и поднявший ее на воздух от избытка чувств.

– Все в порядке! Мы провернули и это дельце благодаря милорду! Они связаны по рукам и ногам и смирнехонько сидят в трюме!

Он отпустил девушку, только когда поцеловал, а мне изысканно поклонился, сделав вид, что снимает шляпу, и проговорил:

– Миледи, капитан «Артемиды» просил передать, что оказывает вам честь и просит отобедать с ним.

Джейми – новый капитан «Артемиды» – находился в своей каюте. Увидев, что он, гол как Адам, и держит руку на промежности, почесывая ее, я невольно воскликнула:

– Вот это да!

Глаза Джейми засветились радостью узнавания и вожделения. Я повисла у него на шее, уткнувшись в волосы на груди.

Мы молчали, не будучи в силах говорить.

Над нами топотали матросы, проверяя крепость палубы, слышались приветственные и хвалебные возгласы, скрипели снасти и поднимались паруса.

«Артемида» была готова к отплытию. Наконец-то!

Он колол бородой мое лицо, а я невольно задумалась: там, наверху, люди заняты делом, а мы здесь обнимаемся полуголые. Сутану отца Фогдена после сидения в джунглях можно было рвать на тряпки.

Джейми прижимал меня и прижимался ко мне сам, но у меня складывалось удивительное впечатление: тело было его, а вот насчет лица я сомневалась. Вряд ли этакая рыжая бородища может быть лицом моего Джейми. К тому же от него и пахло по-другому – не только мужским потом, запах которого мне нравился, но и прогорклым маслом и приправами, а также чьими-то духами. В который раз он удивлял меня.

Я выбралась из его объятий и робко предложила:

– Не хочешь ли одеться? Мне, конечно, и так нравится, но все-таки. А борода… хм, тоже интересно.

– Хочу, но не могу: все чешется из-за вшей.

– Ох!

Pediculus humanus, была привычным спутником людей во всех путешествиях восемнадцатого века, но мне, ребенку двадцатого, посчастливилось общаться с ней не так близко, так что мне уже представлялось, что вши перепрыгнули и на меня и теперь копошатся в моих волосах.

Джейми показал зубы в улыбке.

– Не дрейфь, англичаночка, скоро принесут бритву и горячую воду.

– А ты уверен? В смысле, бороды не жалко?

Я все же не удержалась и взглянула поближе, хотя и боялась вшей.

– Смотри-ка, она рыжая, как и все остальное, но немного другого оттенка. Выглядит очень красиво.

Я даже коснулась его бороды. Удивительно, но она была жестче, чем другие волоски на голове и теле Джейми, и она вилась сильнее, выскакивая из кожи натуральными пружинками самых различных цветов и оттенков – меди, золота, янтаря, меда и темно-коричневой черноты. От губы к подбородку тянулась серебристая полоса.

– Ух ты, – пробежала я по ней пальцами. – Голова рыжая, а борода седая. Стареешь, Джейми!

– Да?

Он пощупал рукой указанное мною место, и я догадалась, что у него давным-давно уже не было зеркала, поэтому он не видит себя. С ухмылкой Джейми потянулся за одеждой.

– Нашла чему удивляться. Дивись лучше тому, что я за этот месяц не побелел как лунь. – Он помолчал. – Я тебе сказал уже в лесу…

– Погоди, скажи лучше, что с ними? С теми гарнизонными солдатами?

– А что им сделается? – Он ощупал бороду. – Я обманул их, если уж на то пошло: сказал, что спустим корабль на воду, а потом влезем на палубу и повяжем команду, запихнем матросов в трюм.

Джейми заулыбался удачной шутке.

– А на деле вышло все по-другому, ты видела – это их повязали. Я приспособил наших ребят так, чтобы они заламывали руки каждому ступавшему на борт. Их, конечно, разоружили, теперь они сидят в трюме. Все.

Подытожив, он пожал плечами:

– Ну ладно, скажи мне другое – как ты…

В дверь осторожно постучали:

– Мистер Фрэзер? Простите, капитан.

Мейтленд принес воду в лохани, разогретую до такой степени, что над ней подымался пар.