Критика криминального разума - Майкл Грегорио

— Мертвецы — это нечто особое, — пробормотала она наконец, чувствовалось, что она испытывает по отношению к мертвым суеверный страх. В то же время казалось, что она упорно пытается прочесть мои мысли. — Впрочем, не мне вас учить, сударь. Вы сами знаете. Не так ли? Мертвые… вы видели трупы. Тела мертвецов пребывают в нашем мире, а души уже бродят в другом. Вы знаете, знаете, я вижу…

— Одно мгновенье драматург, а в следующее уже поэт, — заметил я, снова прервав ее. И более резко и грубо добавил: — Скажите мне, что вы похитили с трупа.

Ростова повернулась к Люблинскому.

— Будь ты проклят! — воскликнула она.

Я схватил ее за волосы и резким движением повернул к себе.

— Мне придется поместить вас в тюремную камеру, если вы будете упорствовать! — крикнул я.

— Вы все равно отправите меня в тюрьму, — огрызнулась повитуха, — но он будет гореть в адском огне. Ублюдок! Я сама попрошу Сатану…

— Да забудьте вы своего Сатану! — крикнул я, дернув Ростову за волосы так, что она взвизгнула. — Что вы взяли с мертвого тела?

Она сжала зубы, взглянула на меня и прошипела:

— Он торчал у него в голове сзади. Кинжал, болтавшийся в воздухе. По крайней мере мне так показалось. И только потом я поняла, что это такое на самом деле.

— Продолжайте.

— Оставьте меня! Отпустите! — еще раз взвизгнула Ростова, схватив меня за запястья и пытаясь освободиться. — Я вам все расскажу, сударь. Честное…

Я отпустил повитуху, и она перевела взгляд на меня. Гнев и злоба, которые она только что устремляла на несчастного Люблинского, прошли. Казалось, ее охватил какой-то неописуемый ужас, от которого она даже в размерах уменьшилась.

— Самый могущественный из всех талисманов, — прошептала Ростова. — Тот человек был мертв, орудие смерти торчало из его тела, но не было ни одной капли крови. Ни одной, сударь. Совсем не было крови. Кто мог такое совершить, если не сам дьявол? За минуту до того я призывала Бога. А ответил мне Сатана. Это был знак. Дьявол хотел, чтобы я нашла тело, хотел показать мне свою власть над Жизнью и Смертью. Чтобы в ту ночь родился здоровый ребенок, нужно было у кого-то отнять жизнь. Колесо вращается. Передо мной был символ власти дьявола. Дар Сатаны. И я его приняла.

— Вы не сообщили в полицию?

Женщина пожала плечами, затем перебросила копну серебристых локонов с одного плеча на другое и сверкнула глазами в мою сторону.

— «Дьявольский коготь» был предназначен для меня, — ответила она. — Пусть другие находят то, что предназначено для них.

— Но преступления продолжались, — возразил я. — И вы знали, что полиция разыскивает орудие убийства.

Ростова бросила взгляд на Люблинского.

— У меня были другие заботы.

— А ему вы сообщили, — заметил я. — Вы воспользовались теми силами, которыми, по вашим словам, обладал «дьявольский коготь», чтобы помешать Люблинскому в исполнении его обязанностей. Вы пообещали вылечить ему лицо? Верно?

В ответ Анна Ростова расхохоталась презрительным смехом:

— Для него красота была гораздо важнее правосудия. Я рассказала ему о находке. И он сам решил никому об этом не сообщать. Спрашивайте с него. Пусть сам разбирается с вами и со своей совестью.

— Покажите мне то, что вы взяли с тела, Анна.

Она неуверенно взглянула на меня:

— Поверьте мне, сударь…

— Принесите! — резко произнес я.

Я подошел и склонился над ней. И сразу же Ростова странным образом преобразилась. Выражение покорности уступило место обольстительной улыбке. Она слегка коснулась пальцами обнаженной белой кожи своих грудей, попытавшись ослепить меня еще одной белоснежной улыбкой, в которой только слепой не заметил бы лукавства.

Она встала, наклонившись ко мне.

— С вашего позволения, — прошептала Ростова мне на ухо.

Ее волосы коснулись моей щеки. Казалось, от них исходила какая-то особая энергия. Затем она удалилась в самый темный угол комнаты и исчезла за безвкусно яркой занавеской. Мы с Кохом обменялись взглядами. Мы слышали, как она в чем-то роется, до нас доносились ее проклятия. Через несколько минут она вновь возникла перед нами в бледном круге света, держа что-то в руках. Подобно весталке она поклонилась и положила сверток мне в руки. Если у материи, в которую был завернут предмет, и был когда-то какой-то определенный цвет, теперь он полностью исчез. Ее покрывали только отчетливые пятна плесени.

Чтобы развязать нитки, мне пришлось снять перчатки. Внутренние складки материи тоже были в отвратительных ржаво-коричневых пятнах. Разворачивая материю, я нервничал настолько, что у меня даже начала заметно подергиваться щека. И вот наконец я держу орудие убийства в руках. Восемь дюймов длиной, цвета кости, прямой и изящный, не похожий ни на одно орудие убийства, виденное мною до сих пор. Я передал его Коху, а тот поднес к свету, словно окаменелость какого-то экзотического животного.

— Иголка, сударь, — сказал сержант, прежде чем вернуть его мне. Сержант был, как всегда, предельно рационален и практичен. — Ушка нет. И кончик отломался.

Я повертел странный предмет в руках. Вот то самое оружие, которое на протяжении уже столь долгого времени терроризирует весь город. И не могло быть никаких сомнений, что осколок, который демонстрировал мне Кант, был его обломанным концом. Найди вы такое в женской рабочей шкатулке, не обратили бы на него никакого внимания. Но в горле у мертвеца оно приобретало устрашающую силу.

— В ту ночь моя роженица родила хорошенького маленького мальчика, — с удовлетворением в голосе пробормотала Анна Ростова. — Во время схваток я несколько раз уколола ее этим: трижды в лицо и трижды в живот. И ребенок выжил, несмотря на то что был момент, когда он чуть было не удавился на пуповине. Сатана спас его. Не зря я потрудилась. Я пользовалась силой «дьявольского когтя» для лечения разных болезней, за которые не решались браться врачи. Беременные бабы ко мне толпой повалили…

Люблинский издал стон.

Он забился в самый угол подобно загнанному зверю.

— Ты знала, что он мне не поможет! — крикнул он и внезапно, без всякого предупреждения бросился на Анну.

— Не забывайтесь, Люблинский! Вы офицер его величества, — напомнил я, преграждая ему путь.

— Она соглашалась мне помогать только при том условии, если я буду держать язык за зубами! — взвыл он, словно раненый зверь. — Она их до нитки обворовывала. Беременных женщин, стариков, прикованных к постели, детей-инвалидов. Они называли ее Белая Ведьма. Загляните-ка в ее чулан, герр поверенный. Вас наизнанку вывернет. Увидите, что способна сделать Анна Ростова за деньги!

Я положил иглу на стол, схватил свечу, прошел по комнате и отдернул занавеску, служившую заменой двери. Облако пыли взвилось к потолку, и в нос мне ударила нестерпимая вонь. Создавалось впечатление, что там в течение столетий разлагался труп какого-то громадного существа. Прикрыв нос плащом, я поднял мерцающую свечку над кухонным столом, придвинутым к самой стене. Он был весь в грязи и в темных ржавого цвета пятнах, происхождение которых не вызывало никаких сомнений, — засохшая кровь. На столе по размеру были разложены ножи разной величины, словно здесь готовился какой-то хирургический эксперимент. Кровь покрывала лезвия тусклой оранжевой пленкой. Несмотря на грязь, металл сверкал и блестел в пламени свечи. На узкой полке над столом я разглядел ряд омерзительных горшков и кастрюль. Тускло поблескивала медь. На первый взгляд я находился на обычной кухне, но не такой, которой могла бы гордиться достойная хозяйка.

Я снял с полки один из горшков и взглянул внутрь. В нем я обнаружил нечто напоминающее какой-то уродливый редис или неизвестные водоросли, издававшие отвратительный сладковатый запах распада. Я никогда не видел ничего подобного раньше. Огромный толстый червь, сохраняемый под слоем желатина, белый червь с какими-то отростками. Я поднес свечу поближе и чуть не уронил горшок. Передо мной были не водоросли, не какое-то растение, разлагающееся в жирном бульоне, а едва начавший формироваться человеческий зародыш: протянувшиеся вперед крошечные ручки, не определившаяся еще толком голова, величиной превосходящая все остальное тело и наклоненная к груди. Мне не было нужды открывать остальные сосуды и задаваться вопросом, чем занимаются в этом доме.

Я с отвращением закрыл глаза и удалился из злосчастного чулана.

Люблинский с почти радостным волнением приветствовал меня. Отсвет пламени свечи поигрывал у него на щеке, остальная часть лица скрывалась во мраке.

— Аборты, сударь! Вот чем она занимается. «Залетели, девчушки? „Дьявольский коготь“ решит все ваши проблемы!» Так она им и говорила. И так она и живет. Спросите шлюх по всему побережью! Все они приходят сюда, распустив нюни, когда природе заблагорассудится их немного проучить…