Грааль и Откровение Иоанна Богослова. Философия благородства - Александр Леонидович Роцков

совесть. Христос, например, как известно, ни разу не согрешил. И если иконописец берется за дело, и не ставит перед собой задачу написать абсолютно невинные глаза, он тяжко грешит. Легкомыслие здесь неуместно.

Итак, как же выглядели лица таинственных гостей Сергия, посланников общества Грааля? Можем предложить вниманию читателей иконописные лики нашей работы в стиле 15 века. В них наглядно именно сконцентрирован результат многолетних исследований на эту тему.

  

  

  

  

  

  

  Почему Сергий Радонежский и Рублев скрыли свою связь, свое общение с остатками общины Катаров, которые, возможно, побывали в России? Не потому ли, что так недавно и так трагично закончилась их судьба во Франции? Показывая, что безнадежно не способен существовать в этом мире идеал экзистенциальной общественности. Во всем мире, в России тоже. Существует предание, что Сергий Радонежский, разочаровавшись в своей социальной активности, до конца жизни наложил на себя обет молчания. Что касается дальнейшей эволюции русской иконописи, то уже в шестнадцатом веке она стала чисто русской, т.е. без искажения человеческих пропорций, разве что в сторону некоторой полноты тела в популярном на все последующие времена Строгановском варианте. В среде русской православной интеллигенции сейчас есть мнение, что творчество Рублева это чисто русское явление. Но Троица Рублева есть пик и самая макушка всей вообще мировой человеческой культуры в целом, включая не только искусства, но и науки, в том числе самые современные. И если это только русская икона, написанная внутри только русской православной церкви, где тогда продолжение? Что мы видим в шестнадцатом веке? В семнадцатом, восемнадцатом, девятнадцатом? Конечно, надо быть патриотами, но не надо при этом переставать быть реалистами. Эта икона – межнациональный феномен, по значению равный тринитарному богословию семи соборов (тоже, кстати, межнациональному), а по проповеднической эффективности равный Четвероевангелию. Приписывание этого только русской православной традиции является проявлением, во-первых, вопиюще низкой культуры, а во-вторых, националистической ограниченности и гордыни (а именно такие люди не воспринимают Троицу Рублева на должном уровне).

Троица Рублева не только икона. И писалась она не только внутри русской православной традиции. Иконы, в строгом смысле этого слова, предназначены исключительно для храмового и домашнего богослужения, т.е. для предстояния, поклонов, молитв и проч. Но в России 15 века появилось еще одно, как бы новое предназначение и соответственно направление в иконописи. Исследователи назвали его "богословием в красках". В такие иконы, с дополнительной богословской и мировоззренческой нагрузкой, надо было вглядываться, стараясь понять идею, которую художник старался передать через символическое сочетание символических цветов, символическое сочетание символических предметов и персонажей, и непосредственно сами графически сложные символы, состоящие из более простых геометрических фигур. Геометрия в те времена во всем мире, в том числе и в России, была священной наукой, и увязывалась с первичными символами, пронизывающими все творение. Так что Сам Бог нам велел, как говорится, толковать эту икону. Она для того и написана. И тогда картина это, например, в иконописном стиле или икона, уже не важно. Важно, что это богословие. Непосредственно перед знаменитым расцветом русской православной культуры 15 века произошло завоевание турками Византии, и очень большое количество эмигрантов хлынуло в Россию и на запад в Европу. Причем в Россию приехали такие люди, как, например, иконописец Феофан Грек, а на католический запад такие, как, например, художник Эль Греко. Эмигранты, кстати, были не только греки, ведь Малая Азия в национальном смысле просто – котел, в котором "варилось", так сказать, много всякого. Итак, в Москве на какое-то время образовалась ситуация аналогичная той, которая была в Лангедоке 12 века. Это – многонациональность, плюс некоторая свобода творческого самовыражения в не очень строгих рамках византийской православной традиции. В не очень строгих потому, что Россия тогда была митрополией, подчиненной вселенской патриархии, которая в свою очередь потеряла государственно-монархическую как поддержку, так и идеологическую опеку. Уникальное время, и короткое. "Богословие в красках" – явление именно того времени. В дальнейшем в российской культуре мы этого уже не наблюдаем. Вообще, во всем мире о Граале с тех пор как-то ничего и не слышно. Кроме, разумеется, современных эзотерических и магических измышлений. Но это не традиция самого Грааля а, скорее, то как, например, понимался и воспринимался Грааль в Аненербе, теперь это тоже уже стало традицией, до демонизации идеи включительно… Может попробовать поразмышлять о будущем? Есть пророческие тексты, может, рассмотрим их? Давайте в следующей главе поговорим о том, что написано о Граале в Откровении Иоанна Богослова.

Рождение

Невозможно персти земной стать человеком, но Богу всё возможно. Невозможно человеку стать богом, но и это нам обещано. Впрочем, и в каждом желуде потенциально есть дуб, но рождение древа – тайна. Рождение всегда тайна. Двенадцатая глава Апокалипсиса повествует нам о рождении. Читаем: "И явилось на небе великое знамение: жена, облачённая в солнце; под ногами её луна и на главе её венец из двенадцати звёзд. Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения" (Откр. 12.1.). В большинстве православных толкований этого места общепринято мнение, что "младенец мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным" – это не конкретный человек, но каждый христианин, которого в муках рождает церковь. Однако, рождаемое всегда подобно рождающему. Человек рождает человека, а если рождает церковь, то следуя этой логике, она должна родить церковь. В противном случае поэтический образ младенца, вообще, противоречил бы самому масштабу того, о чём идёт речь. А масштаб, это сразу видно, здесь весьма серьезный. Посему и жена, и младенец – образы одного порядка. Есть еще мнение (преимущественно, среди протестантов), что жена это дохристианский Израиль, а младенец это христианская церковь. Это понимание представляется как-то ближе к истине. Но, тогда, где здесь пророчество о будущем? Ведь Апоаклипсис был написан в то время, когда христианская церковь давно уже существовала. Нет, нечто подобное по масштабу, но при этом новое, то есть другое рождение, думаем, еще только будет. Давайте перейдём к следующему вопросу. Что значит, что рождающая церковь женского рода, а рождаемая – мужского? Наверное, здесь надо понять саму природу женского и мужского. Допустим (на вскидку), что мужское – это, например, семя, которое, по сути, есть генетическая информация, т.е. в конечном счете как бы некая логика, которая определяет порядок, структуру и проч. Тогда мужское это