Все пиарщики делают это! - Дарья Орлова

Я подумала: надо записать фразу в цитатник. Фразы Гарика в моем цитатнике и так преобладают. Например: «Дашка, знаешь девиз политконсультанта? Не суетись под клиентом, клиент потеет и соскальзывает». Или классическое: «Удачи и лохов побогаче!» Или до сих пор актуальное: «Неважно, как голосуют, – важно, кто считает».

– Гарик, есть результаты?

– Есть. Но пока неутешительные. Я бы подождал других. Уверен, они не за горами.

– Ага, всего четыре года ждать, – глумливо хихикнул Митя.

– Р-разговорчики!

– А как там у нас на избирательных участках?

– Ста-би-ли-зец! Мы с Бироновым идем нос к носу по Северской области. По Красноярскому краю подсчитали процентов двадцать – мы лидируем. По Новосибирской и Томской областям столько же подсчитали – первый Бироныч. А кремлевские чуваки молодцы! Создали-таки интригу под конец выборов... все прям как будто по-настоящему!

– Что-то я запутался, – жалобно сказал Андрес, выползая из туалета. – Гарик, кто такой этот Биронов?

– Дорогой мой Андрюша, – дурашливо пропел Гарик, – так ведь это и есть наш новый президент, ставленник Кремля и настоящий кандидат! Петров и Погодин – мишура, гарнир к главному блюду. Умные люди сначала закормили этими ребятами всю страну, а потом на их сером фоне показали Биронова – на танке и с автоматом! Наш душка-Петров послушно сдал свои позиции, а Погодина изначально не брали в расчет, хоть его и лоббировала одна мощная группировка. Но они перемудрили с этими катастрофами и воскрешениями, и он «съехал» сам, без чужой помощи. Корона досталась генералу Биронову. Народ в восхищении – сильная рука, а глаз, как у орла!..

Гарик почти кружился в танце и вообще не производил впечатления человека, который с треском проигрывает избирательную кампанию. Это казалось подозрительным, и Андрес от имени всего коллектива решил внести окончательную ясность:

– А нам сейчас выгоднее, чтобы кто выиграл?..

Не только Андрес, но и проснувшийся Перцель, и вообще все мы с живым интересом взглянули на Гарика. Но тот ловко вывернулся:

– Нам выгоднее, чтобы победили мелкобуржуазные массы. Потому что они – наш гарантированный кусок хлеба на ближайшие лет двадцать. Мелкобуржуазным массам можно скормить все что угодно, особенно если они прогрессивные. Это я в Интернете прочитал вчера. А поскольку новое поколение наших масс, то, которое воспитано на телепузиках, едином госэкзамене и «Доме-2», все, как один, мелкобуржуазное и прогрессивное, то, стало быть, мы при любом раскладе побеждаем.

Мы, конечно, впечатлились. А я даже протрезвела.

– Нет уж, тут ты, пожалуй, врешь. А какой же у нас будет государственный курс?

– А что – курс? – устало переспросил Гарик, и вдруг стало особенно заметно, что вид у него осунувшийся, а улыбка не выглядит, как раньше, холеной. – У государства, Капа, свой курс, а у нас свой. Они практически никогда не пересекаются. В этом и есть особый путь России. Вот ты, к примеру, что хочешь строить – капитализм или социализм? Или ты, может, хочешь строить муниципальное жилье для бюджетников? А я хочу достроить свой собственный дом в Подмосковье. Привезти туда жену. Продавать честным людям честные товары и больше никогда не выдавать жабу за бабу. Поэтому дай-ка мне текилу...

Некоторое время мы сидели в полной тишине, если не считать, что у Гарика и Перцеля все время трезвонили мобильники. Потом Васька осторожно, но крепко ухватила меня за руку и вытащила на мороз. Там я выяснила, что всхлипываю и глотаю слезы. Если их не глотать, они мгновенно застывали на щеках полосками ледяного пластыря.

Я была так увлечена глотанием слез, что Курочкин смог подойти незаметно. Я рассмотрела его, когда он уже стоял рядом.

– Дашка, – шепнул он и схватил меня в охапку – Дашка, ты почему тут стоишь на морозе?

– Тебя жду.

– Дарья, ну почему я опять нахожу тебя пьяной? Да что это... Буквально на неделю нельзя оставить...

Он еще что-то говорил и говорил, боясь выпустить меня из рук. А я глотала слезы, ставшие неактуальными, смотрела на него и ясно понимала, что нас ждет долгая и неизбежно счастливая жизнь. Курочкин выглядел даже хуже, чем все мы: брови страдальчески искривились, и вообще у него был вид человека, изнуренного тяжким физическим трудом. И он был мне очень, очень, очень нужен. Любым.

– Где ты был? Что с тобой делали?

– Был в Москве, естественно. Объяснял, что моя миссия выполнена. Хотя, если посмотреть с другой стороны, то провалена. Но это, как говорится, вопрос терминологический. Главное, что мы поставили точку.

– В выборах?

– В работе с Кремлем. Я свободен.

Мысли пробирались ко мне с трудом – то ли из-за текилы, то ли из-за мороза, и только через минуту я сообразила:

– Тебя уволили?

– Не совсем, – уточнил Курочкин, – я сам принял решение уйти... в другие сферы. Политика из меня категорически не вышло, как ты понимаешь. Займусь бизнесом, есть у меня кое-какие наметки, кое-какие связи... Пусть только все успокоится после выборов. И вот теперь, Дарья, я должен со всей строгостью тебя спросить: готова ли ты бросить политические технологии, как и говорила, и хотя бы полгода пожить нормальной, богопослушной жизнью недалеко от океана? Мне нужно исчезнуть на время, отдохнуть, набраться сил... Как тебе идея пережить эту зиму в теплых краях – с обыкновенным, скучным, респектабельным, но зато вполне благонадежным человеком?

Счастливое будущее надвигалось со скоростью, которой я не ожидала.

– Ну? – Андрей встряхнул меня для лучшего понимания.

– То есть... то есть... да! Да-да-да!

Я наконец выпустила Курочкина и оглянулась. Кованый фонарь над крыльцом светил как ни в чем не бывало. Васька давно ускользнула обратно в дом. Ни рук, ни ног я, оказывается, уже практически не чувствовала.

Нелегко наше политконсультантское счастье.

Но, как всякое счастье, прекрасно.

Предварительные результаты выборов Президента стали известны нам к четырем часам ночи.

Масонский замысел провалился, страна перешла в цепкие руки настоящего кремлевского «назначенца» – Биронов уверенно победил в первом туре. Правда, в Северской области результаты у него были самые скромные – сорок два процента голосов. Петров занял почетное второе место и получил все шансы остаться в кабинете министров – по слухам, он радовался, как дитя. Перцелю, в отличие от Курочкина, удалось сохранить свое теплое местечко в министерстве, хотя, конечно, не в должности замминистра, как ему обещали друзья-масоны.

Но все это уже не имело ко мне отношения. Я несколько раз за ночь просыпалась, чтобы найти рядом Курочкина. И его запах не казался мне чужим, а это много значит...

Так закончились выборы. Разочарования не было.

Было опустошение. Вполне естественное чувство после разорения чужих гнезд. Но и оно скоро пройдет.

Наутро Курочкин опять исчез – посовещаться напоследок с Перцелем и Гариком. А нам поручили подготовить к вечеру прощальную вечеринку. Ответственными за праздник, как обычно, назначили Митю, нас с Васькой и Григорьянца.

– Мы просто обязаны прикоснуться к высокому искусству! «Артисты филармонии – труженикам села» – вот как я это себе вижу! – вопил Григорьянц. – Готические декорации, вот тут, у камина, на переднем плане виолончель, а в ней – топор! Символично, согласитесь? Я могу прямо сейчас позвать людей...

– Давайте сначала позовем уборщиц, – нахмурилась Васька, – чтобы разгребли весь этот многодневный бардак в доме.

Предложение приняли единогласно.

За спиртным Митя ездил дважды, причем бутылками забивал не только багажник машины, но и заднее сиденье.

– Может, мужской стриптиз заказать?

– Гарик из скупости сам на стол танцевать полезет, лишь бы денег не платить...

– Нетушки! Мы ему лучше сами приплатим, лишь бы не танцевал!

– Интересно, Тимур успеет приехать из Полонска?

– Вряд ли, – нахмурился Митя. – Мне, кстати, вчера звонила девушка, которая снимала для него квартиру, спрашивала, нельзя ли принять меры. В квартире разруха, все переломано, хозяйка в истерике, а Тимур в объебосе.

– А ты?

– А что я?.. Говорю, вынесем ему выговор по партийной линии... исключим из комсомольской дружины.

– Все, пора менять местные номера телефонов на домашние. А то сейчас начнется: где мои фарфоровые слоники с камина, где моя поруганная честь...

– Вот завтра и поменяем, – кивнула Васька, улыбаясь чему-то внутри себя.

А к вечеру мы заперлись в комнате и занялись преображением. Васька нарядилась в шелковую, небесных оттенков тунику, умиротворенно щебеча что-то о токсикозе беременных, гормонах счастья и детских кроватках.

Я вытащила из чемодана роскошное платье совершенно неописуемого оттенка, то ли серебристо-персикового, то ли золотисто-серого, с открытой спиной и еще какими-то элементами красивой жизни. Оно специально дожидалось окончания выборов и финальной вечеринки – мы с ним вместе дождались окончания выборов.

В общем-то, я и Василиса были бесподобны. И счастливы. Я осторожно потрогала Васькины локоны и подумала – можно будет привыкнуть и к беременной Василисе. В конце концов, Славкина жена Маша родила уже четверых детей и осталась человеком. Мы не боимся перемен. Ведь привыкали мы как-то до сегодняшнего дня к новым городам, часовым поясам и кандидатам.