Все пиарщики делают это! - Дарья Орлова

– А в скорую психиатрическую они звонили? – снова перебил Гарика дотошный Николай.

Оказалось, звонили, но экспертиза не выявила у Погодина никаких отклонений в психике.

– Я бы на их месте, – заявил Митя, – напичкал его наркотой до потери сознания, чтоб он только моргать мог, и выставлял его на людях всего на несколько минут. А после выборов можно из комы вывести, кто же откажется от президентского кресла?!

– Как будто ты один такой умный, – заметил Капышинский, накопивший, видимо, годовой запас ядовитого сарказма. – Я лично уверен, что они пытались это провернуть, но, видимо, неудачно.

Гарик многозначительно молчал, и всем было ясно, что Капа не так уж далек от истины.

– Ладно, – выдохнул шеф, – давайте реанимировать кампанию на финише. Андрес, готовь своих молодцев для последнего социологического замера. Девочки, от вас нужна бомба... Сколько мы успеем сделать скандальных желтых газет за оставшееся время? Можно и похулиганить немного. Главное: еще раз напомнить всем, кто такой Петров и зачем он на фиг нужен. Капа, ты как идеолог подключайся к Дашке с Василисой. Митя, к вечеру план новых акций должен быть у меня. Детальный план, а не три строчки бессвязного бреда! Ну, а теперь все за работу. И фантазируйте! Выжимайте из себя идеи!

Повисла неловкая пауза, все старательно прятали глаза от шефа с сознанием собственной беспомощности и лени. После нескольких секунд ступора в штабе возникло броуновское движение – все неуверенно побрели в кабинеты. Чувство было такое, как будто меня только что вытащили из центрифуги. Нет ничего хуже, чем пытаться окунуться обратно в рабочий процесс, когда мысленно ты давно его завершил и думаешь о другом. Васька растерянно почесала переносицу. Капышинский неловко прятал глаза и явно не был готов к мозговому штурму. Моя фантазия тоже была на нуле.

– Давайте позовем местных журок и устроим фокус-группу – наконец пробормотала я, – пусть расскажут слухи и сплетни про Петрова... Белинского, Крижановского, Биронова и прочих, кто еще в монастырь не ушел.

– Отлично, – отозвался Гарик равнодушным голосом. – Зовите Одинакова и Пеночкина, тем более они у нас на жалованье.

Пресс-секретарю губернатора звонила Василиса – она единственная не вызывала у нервного Одиносика дрожи в коленках. Тот обреченно прошептал, что будет сию секунду. Пеночкин долго капризничал и выдумывал причины, чтобы не участвовать в фокус-группе, пока я не намекнула, что мы организуем фуршет. Давно известно, что бухать рядовой российский журналист любит больше, чем думать и даже получать деньги.

Наконец оба персонажа появились в нашем офисе.

Вещал по большей части Пеночкин под одобрительное урчание месье Одиносика. Говорил он замечательно:

– На сегодняшний день нам реально угрожают два человека: первый – сами-знаете-кто – наш конкурент, а имя второго я вам не скажу. Они являются представителями той стороны, которая противная...

Полчаса мы сидели с Васькой и Капышинским, слушали, пытались понять, о чем он говорит.

– Нам нужны пикантные темы для скандальной газетки, – вежливо напомнила Василиса.

Пеночкин взглянул на нее так, как будто она попросила его снять штаны.

– Такие, как вы, дискредитируют идею честной журналистики, – ледяным тоном сообщил он.

– Бездарности дискредитируют идею журналистики... – утомленно вздохнула я. – Бездарности, графоманы и эксгибиционисты. Вы, Юрий, удивительным образом сочетаете все эти достоинства.

Я ждала взрыва. Но Пеночкин только вздрогнул и выбежал из кабинета. Васька и Капышинский глянули на меня с изумлением. Одиносик – с опаской. Капа оптимистично заявил:

– А мне нравятся люди, у которых нет чувства юмора. С ними никогда не соскучишься.

– Молодец, Дашка, – сказала хмурая Василиса, – теперь газету нам придется писать самим. Нашла время для момента истины.

Невнятные рассуждения Одиносика, навеки парализованного ужасом, по поводу компромата, слухов и сплетен, заняли в моем блокноте максимум две строчки. Так что информацию о личной жизни соперников мы частично скачали из Интернета, а частично выдумали.

Затруднения возникли только с кандидатом Бироновым – кроме краткой биографической справки в глобальной сети о нем не нашлось ничего. А между тем в последние месяцы штаб Биронова активизировал все свои ресурсы: тиражи его предвыборных газет выросли в десять раз, а листовки неведомым образом заполонили всю область и однажды появились даже на двери губернаторской резиденции. Биронов даже совершил вояж по стране под предлогом инспекции воинских округов: в окружении телекамер он катался на новом танке, приветствовал солдат-новобранцев и сдержанно целовался с ветеранами.

Журналисты и аналитики терялись в догадках, откуда и зачем выползла эта невзрачная личность – без скандалов, без темного прошлого, без связей, – а потому отзывались о нем нейтрально.

Весь наш штаб с удивлением наблюдал за успехами и метаморфозами Биронова. Его подстригли, добавили седины на виски, заставили прятать руки во время выступлений и переодели в дорогие костюмы благородных цветов. Судя по растущим рейтингам, превращения пошли ему на пользу. (Хотя недоброжелатели утверждали, что змееподобный Биронов органичнее смотрелся бы в форме офицера СС.)

Пенсионерки начали говорить, что в нем есть что-то истинно генеральское. Дедушки с умилением вспомнили про «железного Феликса Дзержинского», отца всех советских чекистов, который «умел наводить порядок». А это был тревожный симптом, потому что сегодня стройными рядами ходят голосовать именно старики.

Впрочем, для нашей «черной» газетенки мы легко заполнили все пробелы в биографии Биронова, раскрасив его жизнь шокирующими подробностями и зловещими намеками. Нам не привыкать.

К утру газета была готова. Гарик отправил все в печать не глядя и наказал выпустить еще три номера. После чего, весьма довольный собой, улетел в Москву. По сути, беспокоиться было не о чем – в Интернете еще море компромата. Но я беспокоилась...

Последние несколько дней Курочкин никак не проявил себя, даже не звонил. Как будто не он недавно целовал мои коленки, почти рыдая от восторга... Перцель ограничился одной вялой смс-кой Ваське. Ясно, что Погодина они упустили, понадеялись на устойчивость его психики или на масонские связи в Кремле, и теперь их собственное положение было под большим вопросом.

Погодин ушел из политики красиво. Кажется, все газеты и телеканалы страны и даже Запада прослезились от умиления. В тот момент, когда мы смотрели очередной репортаж об этом, наконец позвонил Курочкин:

– Я в аэропорту, вылетаю в Москву.

– Я даже... даже не увижу тебя перед вылетом? – не очень уверенно спросила я. Интересно, достаточно ли у нас близкие отношения, чтобы задавать такие вопросы?

– Нет необходимости. Я очень скоро вернусь. С вами остается Егор. Я вернусь, как только разберусь со всем этим. Целую.

В душевном расстройстве я посмотрела на телефонную трубку, из которой доносились унылые гудки. Неужели все эти масонские игры в большую политику для него настолько важнее меня, что даже нет времени попрощаться? Какая разница, кто президент, если мы чудом нашли друг друга в этом мире?!

Дарья, приди в себя! Откуда эти романтические сопли? Ты профессионал. Слова – твой скальпель и твоя кисточка в политическом пиаре. Твой единственный инструмент, способный решить главную проблему выборов – проблему Любви.

Пару часов я бродила по грязным обледеневшим улицам Северска, рассуждая о любви и творчестве. Потом позвонила Гарику.

– На совещании, – буркнул он.

– У нас творческий ступор... Все светлые идеи кончились, и мы тут подумали о темных, то есть о черных технологиях...

Гарик вдруг взорвался:

– Даша, что за детский сад! В конце концов, у нас пиар-контора или публичный дом?! Деньги у вас есть, делайте, что хотите! Наймите больше творческих людей, если сами не справляетесь! Все, занят, позвоню потом...

Мне стало еще хуже: что это за намеки насчет публичного дома?! И нелепые сомнения в наших творческих способностях!

«Творческие люди» испортили мне много крови. Почему-то принято считать, что чем их больше, тем лучше идет избирательная кампания. Стратегическая ошибка! Они хотят творить, но совсем не горят желанием работать. На выборах это не одно и то же. «Творцы» готовы забросать вас своими идеями и совсем не смущаются, что их невозможно воплотить в жизнь. Они игнорируют результаты соцопросов и живут в собственной реальности. Они целый день тратят на создание одной «гениальной листовки», а потом ее читает опытный Гарик и заявляет, что, если мы это опубликуем, нас ждут поражение на выборах, преследования, нищета, позор и голодная смерть.

Последние два года нашей команде хватает одного творческого Мити.

Надо попытаться достичь единения с миром. По такому случаю я приобрела бутылек пустырника и валерьянку в таблетках. Умудренный жизнью Митя посмотрел и с интересом спросил: