Куда убегает ваш утренний кофе? - Екатерина Шварцбраун

Суфийские женщины говорили об этом примерно так:

Люди, я не безумна, я опьянена.

Мое сердце — всецелое осознавание и ясность.

Мой единственный грех, мой единственный проступок —

Не стыдясь, отдаваться Ему,

Быть обесчещенной, восхuщенной любовью к Другу.

Тропку к Нему я никогда не оставлю.

Я всегда думала, что когда ЕП пишет о «Нашей Леди», то имеет в виду МН. Она была наша Дева Мария — нежная утешительница, любящая мать. А ЕП больше всего желал материнской любви, любви могущественной хозяйки мира. Это ясно было видно хотя бы по тому, как подчеркнуто он настаивал на роли авторитарного отца. Как-то раз он сильно напился, упал и ушиб голову так, что потерял сознание. Придя в себя, он решил побриться налысо в честь Нашей Леди, о чем немедленно всем и сообщил. В ее честь. Свои красивые длинные белые волосы. И видимо так и сделал, судя по тому, что мне передали от него заказ на тюбетейку. Ему нужна была тюбетейка, и чтобы я вышила ей на макушке свастику. МН он ни о чем таком не просил — потому, думала я, что он боялся долго смотреть в ее сторону. Это можно было выдерживать только на расстоянии. Я всегда думала что ЕП и МН любят друг друга самой детской небесной любовью из всех любовей нашей «семьи». Я была уверена, МН проводит многие часы, с туманной нежностью глядя в небо, она задумчиво гуляет одна и трогает деревья, или срывает травинки и ощущает его присутствие всюду — больше ей ничего не надо. Я сама так гуляла.

Когда ЕП начал писать короткие рассказы про свою демоническую семью, там всегда была младшая его дочь Алефтина. Уж очень он ее любил, и всё объяснял ей, что она из расы повелителей, и как ей себя вести и ничего не бояться. Я была уверена, что его Алефтина — это МН. Даже больше того: мне казалось, и сама МН так думала. Если так, ей больше нечего было желать. Ее так сильно любили, так много — и с такой огромной высоты. Она была почтительна и требовательна с ЕП. Наверно именно таким тоном она когда-то говорила со своим отцом-генералом. Она знала, что в любой момент может пожаловаться ему на что-нибудь, и он примет меры. А я бы никогда не осмелилась на такое. Это была бы неподобающая претензия с моей стороны. Зато я знала, что могу — и это даже моя обязанность, которую я люблю — вести против ЕП военные действия всех родов. Война всегда приводила его в великолепное расположение духа. Мне казалось, что часто, почти всегда — я и есть тот единственный настоящий противник, который способен разрушить его неуязвимость. АЧ как-то запросто определил, что я принадлежу к сословию кшатриев, и я очень гордилась своими воинскими качествами. Конечно же, на самом деле я не была никаким противником ЕП. Совершенно нелепо было бы ему воевать с обычным человеком, хуже того — женщиной, да ещё и ученицей. Ему пристало воевать не менее, чем с уполномоченными демоницами, высшими ангелицами или архонтшей этого мира. Я не понимала этого столько лет, сколько понадобилось, чтобы подготовиться и перенести это наконец. То есть очень долго. И всё равно было очень стыдно и обидно, какая я была дура. И до сих пор я обижена на ЕП, хотя я и знаю, что он вроде бы ни в чем не виноват. Это я придумала любовь, какую хотела, и себе, и другим, а его мнения на этот счет никто никогда не спрашивал. Всё вроде бы так — да не так. Дело в том, что я не могла это на совершенно пустом месте придумывать, по крайней мере сначала, когда с обратной связью было еще не так плохо. Тут что-то не так. Зачем он мне тогда писал письма с разными чудесными разъяснениями, которые я учила наизусть? Зачем в его историях появлялись мои вещи, превращенные в сокровища? И разве он не излучал всё время, как ядерный гриб, эту нечеловеческую любовь? Зачем он постоянно писал о ней нам, людям? Чего он ждал от этого? Как это должно было в нас отозваться? Очевидно, не так, как он хотел. Мы разочаровали его.

Мы всей семьей, тогла я знала точно, — и я, и МН, и АЧ, — мы все любили его. МН как-то мне сказала «Почему-то все его ужасно хотят». Так оно и было, думала я, и понятно почему — потому что он сам ужасно хотел, он горел, как плазменный факел, и мы вспыхивали от одного его присутствия.

Я знаю, он хотел не нас, не кого-нибудь одного из нас, и даже не всех вместе, а богиню Кали, черную вдову, Донну Анну, Демоницу Эвашастраэль, жену свою Елизавету, темного эльфа, Нечистую Деву, Нашу Леди. Он называл ее всеми этими именами и еще многими другими и постоянно рисовал ее, и писал о ней эпические поэмы, и бесчисленное количество рассказов, и книгу разговоров с ней. Он видел ее своим третьим глазом. Его основным занятием было ее восхваление. Пышные титулы и высокий стиль изложения создавали состояния высокого накала, не имеющие отношения к «простым человеческим чувствам». Он говорил о высших реальностях так, что вы явственно ощущали бешеный напор чего-то безжалостного, великолепного, чуждого, и совершенно иного — и восторг, и возмущение — и это могло быть для вас так пронзительно и невыносимо, как для подростка вдруг увидеть перед собой совершенно недоступную, но совершенно голую старшеклассницу.

В сущности, ЕП и показывал нам, зачуханным подросткам, настоящую голую старшеклассницу — то есть нечто совершенно ужасное, великолепное и невероятное — это желанное высшее существо, которое ему являлось. У него был писательский дар от рождения — он мог описать нечто запредельное так, что вы отчетливо ощущали его дыхание. Естественно, что к нему стремились и его хотели — ведь он не только видел нечто чрезвычайно привлекательное и недоступное большинству, но и умел указать на это, так что вы тоже оказывались этому в некоторой степени причастны.

Он мог бы быть духовным лидером, главой культа или секты — поскольку выполнял ту же функцию, что и они — он реализовывал связь между бессмертным идеальным и воплощенными в материю мельтешащими смертными, которые этому идеальному поклоняются и служат. Конечно же, для паствы, для смертных осведомленность о воле богов, которую им сообщает пастырь, и созерцание живого образа силы, который он им показывает, составляет желанный смысл существования. Но не это важно посреднику. Паства находит через него смысл, который ищет, чисто автоматически, в виде побочного эффекта его основной деятельности. Важно только то, чьим полномочным представителем является пророк, важен только тот, от кого он получил прямые указания. Он, может быть, единственный, кто слышал этот приказ. А может быть, у него есть братья, настолько близкие, что видят ту же чудесную картину, что и он, и так же выбраны идеальным. Но одинок он или нет — совершенно не важно. Важно только одно — выполнить задание, полученное сверху, слышать и распространять волю идеального, утверждать и восхвалять этот образ, угадывая его малейшую прихоть.

Возможно, это несколько отвлеченно звучит, поэтому приведу примеры. Допустим, Магомет получает волю Аллаха непосредственно в виде правил и законов, составляющих суры Корана. Аллах просто диктует ему их одну за другой. Аллах еще говорит ему идти и проповедовать то, что он диктует. Магомет выполняет все, что было ему сказано. Он проповедует и делает разные политические ходы и вообще, всё что только разрешает Аллах, чтобы его закон в конце концов исполняли все на свете, как по сути и должно быть, поскольку Аллах — господин этого мира. Однако Аллах не пожелал уничтожить неверных сразу — по причинам, которые ведомы одному ему. Потому ислам не распространился по всей земле. Также Аллах приказал мусульманам, чтобы они по возможности уничтожали неверных и увеличивали число верных. Зачем он приказал уничтожать неверных, если сам пока что решил их оставить жить, смертный понять не может и спрашивать не должен: Аллаху виднее, что делать и как приказывать. Смертный — это мелкая букашка, которая не может иметь никакого понятия о таких вещах. Это настолько выше ее разумения, насколько Аллах больше букашки. Все должны подчиняться, не раздумывая.

Благодаря Магомету мусульмане получили знание истины: что нет бога кроме Аллаха и Магомет пророк его, и что на все воля Аллаха. Кроме того, они получили его волю, изложенную в письменном виде в священной книге Коран. Магомет в точности выполнил все приказания Аллаха. Таково было его предназначение. Теперь все, кто подчиняется приказам Аллаха, которые записал Магомет — правоверные — знают Истину. Из текста приказов им известно, как и зачем их создал Аллах, и в чем Аллах заключил смысл их существования, его цель, а также как и чем оно кончится и почему. Это по-настоящему счастливые люди.

Конечно, ЕП был не Магомет, и не получал такого мощного и артикулированного приказа сверху. Сфера влияния его «проповедей» совсем незначительна — это тяжелые сумасшедшие, его благодарные читатели, а также пара эмоционально неустойчивых латентно нездоровых поклонников, готовых сбрендить с ума непосредственно на этой почве, несколько ценителей литературных достоинств и единственный заинтересованный человек из числа тех, кто, вероятно, способен адекватно воспринимать его сообщение.