Семь лет за колючей проволокой - Виктор Николаевич Доценко

После чего вручил ему «грозное» предписание Заместителя Министра обороны, которое, впрочем, он прочитал без особого почтения.

Не знаю, что более воздействовало: мой «указующий» наверх перст или текст, предписания, — но Полковник вздохнул и небрежно махнул рукой.

— Что ж, воля ваша, товарищ корреспондент! Только вам лучше переодеться в камуфляж, — проговорил Замполит и пояснил: — Чтобы никак не выделяться среди военных — «духи» за штатскими более всего и охотятся.

Потом принялся долго и нудно рассказывать о том, как мне следует себя вести в различных ситуациях.

Я отнесся к этому как к обычному знакомству со сводом «правил техники безопасности» и просто силой заставлял себя слушать, а чтобы продемонстрировать внимание, достал блокнот с намерением что-то записать, но Замполит категорически запретил:

— Никаких записей и никаких съёмок, — кивнул он в сторону моего фотоаппарата, — товарищ корреспондент! Старайтесь всё запоминать и держать все «свои записи» в голове!

— Почему, товарищ полковник? — удивился я.

— А если вас убьют или ещё ХУЖЕ — в плен попадёте? — услышал я в ответ.

Эти страшные слова Замполит проговорил таким будничным тоном, что они оказали на меня гораздо более сильное воздействие, чем самые жуткие истории об ужасах войны. Мне кажется, именно после тех слов и пришло осознание, что здесь не улица Горького, а место, где действительно идёт война, и Полковник знакомит меня совсем не с «правилами техники безопасности», а раскрывает глаза на то, как ВЫЖИТЬ на этой афганской войне…

Уважаемые Читатели, которые знакомы с книгой «Не благодаря, а вопреки…»! Дальше мне хочется повторить некоторые истории, связанные с «моим» Афганистаном, для меня это важно, а потому прошу прощения за этот повтор, который можно просто пропустить…

Предупреждения Полковника подтвердились буквально через несколько дней. И подтверждение было страшным — СМЕРТЬ ЧЕЛОВЕКА!

Незадолго до моего появления в части тяжело ранили доктора, и вместе со мной на замену раненого прилетел новый хирург — его откомандировали из Московского военного госпиталя имени Бурденко. Майор медицинской службы был добродушным, с постоянной улыбкой на лице мужчиной лет сорока. Этакий весёлый добрячок, никогда не нюхавший пороха и конечно же не успевший перестроиться после мирной столичной жизни к военным условиям, где смерть поджидает на каждом шагу. В первую же ночь, решив справить нужду, хирург спокойно пошёл в туалет, находившийся в самом дальнем углу колючего забора части…

Бедного весельчака обнаружили ранним утром: рядом с телом, со вспоротым животом и вырванными кишками, развешанными повсюду, лежала его голова с отрезанными ушами. Судя по кляпу во рту и сохранившейся страшной гримасе на лице, видимо от боли, над бедолагой долго измывались, пока он был ещё жив…

Прошло столько лет, а мне иногда снится этот добродушный толстячок…

Едва ли не каждый день я надоедал командиру части одной-единственной просьбой: разрешить войти в состав любой военной группы, отправляющейся в дозор или для выполнения боевого задания, но ответ был категоричным и неизменным:

— Ни в коем случае!

Если бы не редкие приглашения офицеров на «рюмку чая», во время которых довольно часто развязывались языки, я бы просто сошёл с ума от безделья.

Прошло около трёх недель, а я ещё ни разу не выходил за пределы территории части. Однажды один из помощников командира, с которым я намеренно сблизился, шепнул по секрету, что из Москвы приехал некий мужчина в штатском и подозрительно долго беседовал с высшим руководством части. Согласно неподтверждённой информации, на днях он собирался куда-то лететь с инспекцией.

Почему-то я сразу проинтуичил, что этот «некий мужчина в штатском» является сотрудником Комитета Госбезопасности, и стал навивать круги у начальственного домика, с трудом сохраняя на лице полное безразличие. Можете себе представить моё удивление, когда оттуда вышел не кто иной, как тот самый Полковник, который и делал мне документы. Машинально двинулся к нему навстречу, с трудом сдерживая нетерпение, но тут же заметил предупреждающий жест и сразу понял почему: за его спиной появились Командир части, Начальник штаба и Замполит.

Что делать? Ведь мне крайне необходимо переговорить с моим давним знакомым: показалось, что именно он сможет помочь мне избавиться от безделья.

Не знаю, что бы я придумал, но неожиданно Полковник сам пришёл на помощь.

— А это кто? — тихо спросил он, кивнув в мою сторону. — Что-то не вижу нашивок…

Ему ответил Замполит. Что ответил? Не было слышно!..

После этого Замполит представил меня:

— Журналист из Москвы, Иван Сидоров!

— Сидоров? — ехидно улыбнулся Полковник и сам назвался другим именем. — А меня зовут Фёдор Фёдорович! Земляк, значит! — Он улыбнулся. — Вечером, если хотите, пообщаемся!

— Спасибо, с большим удовольствием! — не скрывая своей радости, воскликнул я.

Полковник сдержал слово и около девяти вечера вошёл ко мне в комнату с потёртым портфелем в руке.

— Ну, как, удаётся собирать материал? — участливо спросил он, вытаскивая из портфеля бутылку армянского коньяка, лимон и банку крабов. В его голосе явно слышался и сам ответ.

— Как же, соберёшь здесь материал… — уныло буркнул я. — Прошло две недели, как прибыл, а ещё ни разу не выходил за территорию части.

Я намеренно скрыл, что где-то за неделю до его появления, воспользовавшись тем, что командир части отсутствовал, я, потрясая «грозными» документами, «наехал» на дежурного офицера. И тот, немного поколебавшись, согласился отпустить меня с патрульной группой, уверенный, что в дневное время, да ещё «на спокойном участке» московскому журналисту вряд ли что-то грозит.

Патрульную группу из пяти человек возглавлял угрюмый старший сержант. Рискну предположить, что в его угрюмом состоянии мне нужно было винить себя.

Наверняка старший сержант думал:

«Навязали какого-то штатского на мою голову, только и следи за ним, чтобы, не дай бог, что-нибудь с ним не случилось!»

Меня поставили в середину, и я, стараясь никому не мешать, чётко и быстро выполнял любые команды.

Пару часов всё было спокойно. В моей душе всё пело, а в крови от эйфории уровень адреналина просто зашкаливало.

Я люблю солнце, и потому его палящие лучи меня нисколько не угнетали. Прошли несколько километров, иногда останавливаясь для коротких привалов в тени скал. Добравшись до определённой высоты, группа рассредоточилась для наблюдения за грунтовой дорогой, серпантином вилявшей среди скал. Тягостно тянулось время.

Неожиданно заметили небольшую легковую машину, довольно медленно ползущую по серпантину.

— Господи, наконец-то хоть одна живая душа! — обрадованно воскликнул я.

Но в тот же момент заметил, как старший сержант озабоченно нахмурился и сосредоточенно бросил своим подопечным:

— Сержант Ильин со мной, остальным занять выгодную позицию и быть наготове… Действовать по обстановке! — Потом повернулся ко