Семь рыцарей для принцессы (СИ) - Дубинина Мария Александровна

На урок фехтования Берт собрался вперед всех. Утренняя разминка, так им нелюбимая, и полчаса на плацу под аккомпанемент строевой песни сомнительного содержания не умерили его боевого азарта, и по дороге из столовой только и было разговоров, что о возобновлении практических занятий с учителем Дженаро. Проведя всего пару уроков в самом начале года, он пропал, и его подменял Вальтер Гротт. По мнению Германа, тот неплохо справлялся, но о Дженаро говорили, как о настоящем мастере боя, так что возбуждение Берта можно было понять.

Откровенно печалился, пожалуй, только никогда не унывающий Рене.

— Ну зачем надо этими железяками махать? — сокрушался он, в кои-то веки не заметивший, как Берт стягивает с его тарелки овощи. — Позапрошлый век. У нас холодное оружие считай и не производят уже. Я отверткой быстрее заколю врага, чем бертовой шпагой.

На упоминание о шпаге Альберт отреагировал радостным бульканьем, едва не расплескав по столу клубничный компот. Рене грустно вздохнул и, перехватив его руку, снял с вилки маленькую помидорку и отправил в рот.

Уроки фехтования по традиции проходили на свежем воздухе, на тренировочной площадке позади корпуса “Д”. Приближался сезон дождей, но до этого времени все физические упражнения проходили под открытым небом. Однако на площадке их ждал сюрприз — место оказалось занято первым потоком. Юноши и девушки с красно-белыми нашивками на рукавах отрабатывали странные пассы друг перед другом, будто гоняли воздух из стороны в сторону.

— Стефания! — один из парней отвлекся и приветливо замахал рукой. Его партнер моментально подбежал к нему и встал рядом. Герман пригляделся и быстро узнал странную парочку, встретившуюся ему на пути из преподавательского общежития. Под пристальным взглядом парнишки с длинной пепельной косой снова стало неуютно, будто по коже прошелся разряд.

Стефания остановилась и махнула в ответ.

— Привет, Зигфрид.

Зигфрид решил подойти поближе, и друг буквально прилип к его рукаву. Они так и подошли вдвоем, даже, кажется, шагали в ногу.

— Ну как, еще не передумала бросать вызов Вильяму?

Герман стоял достаточно близко, чтобы почувствовать эмоции всех троих. Зигфрид лучился неподдельным, но немного снисходительным дружелюбием, его подозрительный дружок прощупывался хуже, и его эмоции мало касались происходящего и были зациклены на чем-то очень личном, куда Герман лезть не собирался. А вот Стефания разом скисла, нахмурилась и явно желала оказаться отсюда подальше. И кроме этого в ее чувства вкрались стыд и сожаление.

— Не передумала, — ответила она после некоторой заминки, и к ней ненавязчиво придвинулась Ситри. Как и Герман, она неодобрительно косилась на молчаливого длинноволосого. И без ментальных штучек она была достаточно наблюдательной и не лишенной практического цепкого ума.

— Тогда прилежней занимайся, — Зигфрид протянул руку, но похлопать девушку по плечу не получилось, она вовремя сделала шаг назад, а под грозным взглядом Ситри повторить попытку рискнул бы не всякий. — Ваш учитель занял малую тренировочную площадку № 3. Ой, вы, наверное, там еще не были.

Парень хохотнул и почесал затылок.

— Приветик, — вперед вылез Берт и протянул руку. — Я Альберт, приятно познакомиться!

Они явно сразу друг другу понравились, но тут внезапно в беседу вступил молчаливый друг Зигфрида.

— Не трогай.

Берт испуганно отдернул руку и даже на всякий случай отступил Герману за спину.

— Фо, нельзя же так, — мягко пожурил Зигфрид, немало смущенный поведением друга. — Извините его, он просто… В общем…

Стефания попрощалась, развернулась и пошла дальше. Ситри последовала за ней вместе с Рене. Герман взял Берта за локоть:

— Идем, а то опоздаем на урок.

Зигфрид и Фо тоже вернулись к тренировке, и Герман с сожалением подумал, что хотел бы тоже практиковаться в магии, а не, выражаясь языком Рене, махать железяками. Но даже присутствие на запястье идентификационного браслета мага ничего в его жизни пока не поменяло.

Учитель Дженаро сидел на зеленом газоне и флегматично жевал травинку. При виде своих припозднившихся учеников, он грациозно поднялся и подобрал с земли ножны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Приветствую, господа и дамы, — на последнем слове он отвесил изящный поклон. Подобное шутовство в поведении учителя с первой встречи ввергало Германа в уныние. — Я вижу, все в сборе? А где моя дорогая Дзюн? Здесь, хорошо. Ну, что стоим? Рассаживаемся в кружок поудобнее. Травка мягкая и нежная, как волосы юной красотки, а солнце теплое, как влюбленный взгляд.

Парни недоуменно переглянулись, девушки порозовели и заулыбались. Учитель Дженаро — высокий, черноволосый и черноглазый, с широкой белозубой улыбкой и неизменной шпагой на поясе — был тайным кумиром не одной юной студентки Военного училища. А уж красавицы из числа будущих медмагов, почти не занимающиеся фехтованием, наблюдали за ним издалека с плохо скрываемым восхищением. Пожалуй, тот был хорош во всем, но кричаще красную шелковую рубашку Герман ему простить не мог, как и страсть к украшательству себя любимого. Один перстень-печатка со странным рисунком в виде вписанных друг в друга кругов чего стоил. К чему носить такую вызывающую и наверняка тяжелую штуку на работе?

Берт первым плюхнулся на траву и скрестил ноги. Счастливая улыбка не сходила с его лица, он так и лучился желанием учиться у мастера, а вот сам Дженаро улыбаться перестал. Рядом напряглась Дзюн Мэй, и Герман не мог этого не заметить.

— Новый курсант? Я не видел прежде вашего лица, — учитель озадаченно потер подбородок, и массивная печатка блеснула на солнце. — Представьтесь же, прошу вас.

— Курсант Альберт Кельвин!

— Альберт, — повторил учитель. — Кельвин. Ну что же, очень рад знакомству, Альберт. Вижу, вы готовы учиться и, поправьте меня, если я ошибаюсь, владеете оружием. Шпага?

— Да! — обрадовался такой догадливости Берт, и Герман украдкой скривился от переизбытка сладости на кончике языка. Все-таки Берт совершенно не владел своими эмоциями. — Эспада с двусторонней заточкой.

А ведь просили же его помалкивать.

— Курсант Герман, — Герман выступил вперед. — Позвольте вопрос. Почему наша тренировочная площадка занята?

Дженаро с видимым трудом отвел взгляд от Альберта и ответил:

— Сегодня у нас особенное занятие, посвященное концентрации. Рассаживайтесь так, как вам удобно. Я расскажу, чем мы будем заниматься.

Когда группа заняла места на траве вокруг учителя, урок начался.

— Весь наш прекрасный мир пронизан невидимыми глазу артериями, по которым от источника магии растекается его живительная сила. Пройденная инициация дала вам возможность любоваться истинной красотой магии, прикоснуться к творящимся вокруг нас чудесам. Магические потоки готовы подчиняться вам, но чтобы их увидеть, нужно открыть им свое сердце и свою душу. Полюбите то, что делаете, — Дженаро широко улыбнулся и подмигнул Стефании. — Итак, сядьте поудобнее, расслабьтесь, и представьте, что через вас течет океан силы… Вы думаете только о том, как он проходит сквозь вас…

Герман закрыл глаза и прислушался к ощущениям. Голос учителя обволакивал, но перестать думать об отвлеченном Герман все равно не мог.

— Смените позу, если она вас отвлекает. Ничто не должно помешать вам почувствовать мир своим внутренним чутьем. Можете делать, как Герман, и закрыть глаза.

Берт лег на спину и закинул руки за голову. Если кто и удивился, то одобрительный кивок Дженаро их успокоил.

— Если вы достаточно расслаблены и спокойны, можете открыть глаза. Медленно, будто только проснулись. Думайте о том, что вас окружает магия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Герман же чувствовал только дикое напряжение Дзюн Мэй. Он сел рядом, потому что заинтересовался природой столь странных для нее эмоций, но это же и мешало ему сосредоточиться на деле.

— Потянитесь мыслью к вашему идентификационному браслету, — продолжал негромко наставлять учитель. Сам он вольготно расположился на травке, отклонившись на отставленную за спину руку, и жевал травинку. Герман сквозь ресницы наблюдал за тем, как он не сводит глаз с Альберта. Очень подозрительный интерес. Причем эмоции учителя были спокойными и умиротворенными, все так, как он учил своих студентов.