Канатная танцовщица - Морис Леблан

не больше».

Когда он выходил из лифта, дверь номера Александры открылась, и молодая женщина появилась на пороге, одетая так, как будто собралась спуститься к вечернему чаю.

Он направился к ней и почти силой втолкнул ее обратно в номер.

Сбитая с толку, захваченная врасплох, ничего не понимая, она тем не менее раздраженно сопротивлялась.

– Что это значит?!

– Отель оцеплен полицией. Проживающих будут обыскивать…

Часть II

Люпен выходит на сцену

Глава 1. Великая битва при отеле «Кембридж»

1

Отступая, Александра не прекращала оказывать сопротивление этой руке, натиск которой ее сильно раздражал. Оказавшись в передней, Виктор закрыл за собой дверь.

Она закричала:

– Это ни на что не похоже! По какому праву?

Он медленно повторил:

– Отель оцеплен полицией… Проживающих будут обыскивать…

Возражения, которые он предвидел, не заставили себя ждать.

– Ну и что? Мне это безразлично!

– Изучаются списки проживающих в отеле англичан. Люди будут подвергнуты допросу.

– Но это не касается княжны Васильевой. Какое мне дело до всего этого?

– Среди англичан числится мистер Бемиш.

Легкое замешательство промелькнуло на ее лице. Но она тут же холодно возразила:

– Я не знаю никакого мистера Бемиша.

– Нет, знаете, знаете… Это англичанин, который живет на нашем этаже в номере триста тридцать семь…

– Я его не знаю.

– Вы его знаете!

– Значит, вы за мной шпионите?

– Вынужденно, чтобы в любую минуту прийти вам на помощь.

– Я не нуждаюсь в помощи. Особенно…

– Особенно от меня, это вы хотите сказать?

– Ни от кого мне помощи не нужно.

– Я вас умоляю, освободите меня от бесполезных объяснений. У нас так мало времени! Не больше десяти минут… Вы понимаете? Я полагаю, что через десять минут или чуть позже полицейские войдут в номер мистера Бемиша и попросят его спуститься в дирекцию, где он окажется лицом к лицу с комиссаром Молеоном.

Она силилась улыбнуться.

– Жаль его, этого бедного мистера Бемиша. Но что же он натворил? В чем его обвиняют?

– Он один из двух людей, разыскиваемых по делу о бонах и сбежавших при облаве из бара на улице Марбеф. Другим был Арсен Люпен.

– Плохи его дела, – сказала она, ни на минуту не теряя самообладания, – но если вы уж так симпатизируете этому человеку, то позвоните ему по телефону и предупредите. Он сам рассудит, что ему следует делать…

– Телефонные разговоры сейчас прослушиваются.

– В конце концов, – она вышла из себя, – распутывайтесь с ним сами!

В тоне ее звучала наглость, и это раздражало Виктора. Он сухо возразил:

– Вы не понимаете суть положения, мадам. Из двух инспекторов, которые должны нагрянуть к Бемишу, один поведет его в дирекцию, а другой обыщет комнату.

– Тем хуже для него!

– А может быть, и для вас.

– Для меня?

Она задрожала. Возмущение? Гнев? Беспокойство? Но, овладев собой, она заговорила снова:

– Для меня? Какую же связь вы видите между мной и этим человеком? Это не мой друг.

– Быть может, не спорю. Но он действует в согласии с вами. Не отрицайте этого, прошу вас. Я знаю… Я знаю больше, чем вы думаете… С того дня, как вы смирились с потерей вашего аграфа и протянули мне руку, я должен был знать, почему вы так поступили.

– И, по-вашему, это потому, что нечто подобное совершила я сама?

– Во всяком случае потому, что те, кто совершает такое, вас заинтриговывают. И однажды вечером я видел, как вы разговаривали с этим англичанином…

– Это все?

– После я проник в его комнату и нашел, нашел…

– Что вы нашли?

– Одну вещь, которая намекнула мне на вас…

– Что? – переспросила она возбужденно.

– Одну вещь, которую и полиция скоро найдет.

– Говорите же!

– В шкафу в комнате мистера Бемиша… Уточним даже: среди кипы сорочек… найдут при обыске дамский шейный платок, которым была задушена Элиз Массон… Он там, в шкафу англичанина.

Этим ударом сопротивление княжны Васильевой было сломлено. Растерянная, с трясущимися губами, она прошептала:

– Это неправда… Это невозможно…

Он беспощадно продолжал:

– Я его там видел. Это тот самый платок, который разыскивают. Вы читали в газетах… Элиз Массон всегда носила на шее платок, и в то утро он был на ней. Обнаруженный у англичанина, он докажет его бесспорную причастность к преступлению на улице Вожирар и участие в деле Арсена Люпена. А если есть этот платок, то нет ли и других доказательств, которые сорвут маску с некой особы, женщины…

– Какой женщины? – процедила она сквозь зубы.

– Его сообщницы. Той, которую видели в доме в момент совершения преступления. Словом, той, что убила…

Она бросилась к Виктору и в порыве, который одновременно был и признанием, и выражением дикого протеста, воскликнула:

– Она не убивала! Я утверждаю, что эта женщина не убивала! У нее отвращение к преступлениям… Отвращение к крови и смерти! Она не убивала!

– Кто же убил в таком случае?

Некоторое время она хранила молчание. Ее настроение менялось с поразительной быстротой. Возбуждение внезапно уступило место полнейшей подавленности. Потом, с трудом заставив себя говорить, она еле слышно прошептала:

– Все это маловажно. Думайте обо мне все что хотите. Впрочем… Впрочем, я пропала. Все оборачивается против меня. Почему Бемиш хранил этот платок? Нет… Я пропала…

Виктор попытался ее успокоить:

– Почему? Уезжайте. Ничто не мешает вам уехать.

– Нет, – сказала она. – Я не могу. У меня нет больше сил…

– Тогда помогите мне.

– В чем?

– Предупредите его.

– Каким образом?

– Я беру это на себя.

– Вам это не удастся.

– Удастся.

– Вы заберете платок?

– Да.

– А что станет с Бемишем?

– Я дам ему возможность скрыться.

Виктор внимательно смотрел на нее. Она снова обрела мужество. Ее глаза смягчились, и она уже улыбалась ему, такому пожилому, на которого она тем не менее рассчитывала повлиять своим женским очарованием. Впрочем, она сама испытывала на себе власть этого спокойного лица, этих суровых глаз.

Она протянула ему руку.

– Не спешите. Я боюсь…

– Это страх за него?

– Я не сомневаюсь в его преданности. Но большего я не знаю.

– Послушает ли он меня?

– Мне кажется, да. Он тоже боится…

– Он остерегается меня?

– Нет, я не думаю.

– По крайней мере, откроет ли он мне дверь?

– Откроет непременно, если вы постучите трижды, каждый раз по два удара.

– Между вами нет какого-либо условного знака?

– Нет. Достаточно этого стука.

Едва он хотел уйти, как она задержала его.

– Что я должна сделать? Уехать?

– Пока ничего не предпринимайте. Когда тревога закончится, а это будет примерно через час, мы все обсудим. Я зайду к вам.

– А если вы не сможете вернуться?

– Тогда свидание в пятницу, в три часа дня, в сквере Сен-Жан…

Он помедлил, наморщил лоб, бормоча:

– Так, как будто все условлено… Я не оставлю никакого места для случайностей. Ладно. Не уходите же никуда…

Он вышел. По коридору туда и сюда сновали люди. Явный признак того, что в отеле что-то случилось.

Виктор пошел на риск. Проворно добежав до номера 337, он постучал условным стуком.

Шарканье шагов внутри. Щелканье открываемого замка. Виктор нажал на ручку и увидел Бемиша. Он сообщил ему то же, что и Александре:

– Отель оцеплен полицией… Обыскивают.

2

С англичанином все получилось проще, чем с Александрой. С одной стороны, не было сопротивления, а с другой – агрессивного желания навязать свою волю. Между двумя мужчинами сразу же установилось взаимопонимание. Ничего растолковывать англичанину не пришлось. Его тут же охватил страх, как только он уяснил, почему Виктор его предупреждает. Впрочем, дело несколько усложнялось тем, что он хорошо понимал, но почти не говорил по-французски.

Виктор сразу же заявил ему:

– Слушайтесь меня. Полицейские заходят во все комнаты, потому что считают, что англичанин, сбежавший из бара на улице Марбеф, скрывается в этом отеле. Вы будете допрошены одним из первых как подозреваемый. Полагаю, что ваше растяжение связок, мнимое, конечно, служит для вас предлогом отсиживаться в номере и не попадаться на глаза. Между нами говоря, повод действительно не очень хитрый. Вам нужно было или не возвращаться сюда, или не закрываться в номере… Но скажите, есть у вас опасные бумаги, письма?..

– Ничего нет.

– Ничего, что могло бы скомпрометировать княжну?

– Ничего.

– Шутник! Дайте-ка мне ключ от шкафа.