Канатная танцовщица - Морис Леблан

отступали от спящего. Виктор повлек свою спутницу к выходу.

На площадке она глубоко вздохнула и стала спокойно спускаться по лестнице.

Когда они сели в автомобиль, у княжны задрожали руки, исказилось лицо, и Виктору показалось, что она вот-вот разрыдается. Но она издала короткий нервный смешок и стала разглядывать браслет, который он ей показал.

– Очень красив! И ничего, кроме великолепных бриллиантов… Хорошая добыча… Поздравляю…

Почувствовав в ее словах легкую иронию, Виктор вдруг ощутил себя очень далеким от нее. Она была ему совсем чужой, почти враждебной. Знаком попросив его остановиться, она вышла из машины, не сказав ни слова. Здесь была стоянка такси. Она села в одну из машин.

Он повернул к старому кварталу, откуда только что приехал, снова оказался на обширном дворе и поднялся по лестнице «Е».

Его друг Лармона открыл дверь.

– Хорошо сыграно, Лармона! – весело воскликнул Виктор. – Ты первоклассный соня, и твоя квартира очень подходит для мизансцен подобного рода. Но что это упало?

– Мои очки.

– Еще немного, и я бы послал тебе пулю в голову. Эта перспектива, кажется, испугала прекрасную даму. Она набросилась на меня, рискуя разбудить тебя.

– Значит, она не хотела этого преступления?

– Если, конечно, ее не отпугнуло воспоминание об улице Вожирар…

– Ты думаешь о ней?

– То, что я распознал в ней, оставляет меня в нерешительности. Однако теперь мы сообщники, как я этого и хотел. Приведя ее сюда, я приблизился к своей цели. Я должен предложить ей часть добычи. Вот мое намерение. Но эта женщина… воровка? Я не могу представить!.. Возьми браслет и поблагодари ювелира, который тебе его одолжил.

У Лармона вырвалось:

– Ну и мастер же ты на выдумки!

– С таким типом, как Люпен, нужны особые методы.

В «Кембридже» перед обедом Виктору позвонили по телефону. Это был Лармона.

– Кажется, комиссар Молеон получил указание насчет убежища англичанина… Кое-что готовится… Я буду держать тебя в курсе.

3

Виктора не покидало беспокойство. Путь, который он выбрал, обязывал его продвигаться вперед с величайшей осторожностью, шаг за шагом. Одно неловкое движение – и вся банда была бы встревожена, насторожилась бы. Молеону, напротив, нечего было церемониться. Открыв след, он устремлялся прямо на врага. И если он схватит англичанина, то поставит под угрозу Люпена, скомпрометирует Александру, и все дело ускользнет из рук Виктора.

Прошло сорок восемь неприятных часов. В газетах нельзя было найти никаких указаний на тревогу, о которой сигнализировал Лармона.

Сам Лармона, однако, позвонил, уведомив, что некоторые детали убедили его в правильности первого впечатления.

Бемиш не появлялся. Вероятно, он отсиживался у себя в номере.

Что касается княжны Александры, то она только один раз появилась в холле после обеда. Погрузившись в чтение иллюстрированных журналов, она курила. Она переменила свое обычное место и не поздоровалась с Виктором, который заметил ее, когда она уже уходила.

Она не показалась ему встревоженной. Но с какой стати ей это показывать? Должно ли все это означать для Виктора, что хотя она с ним не поздоровалась и не говорила, то все же с ней можно будет восстановить контакт? Она, очевидно, не подозревала, что события развиваются угрожающе для нее, но должна была бы почувствовать, в силу женской интуиции, вокруг себя дыхание опасности. Какая же сила удерживала ее в этом отеле? И что удерживало здесь англичанина Бемиша? Почему ни та ни другой не искали более надежного убежища? Почему они не отдалились один от другого?

Может быть, она ожидала того неизвестного, которого Виктор заметил однажды вечером в компании англичанина? И который мог быть Арсеном Люпеном?

Виктор готов был подойти к ней и сказать: «Уезжайте. Положение для вас осложнилось».

Но что бы он ей ответил, если бы она его спросила: «Для кого осложнилось? Чего мне опасаться? В чем может быть замешана княжна Васильева? Англичанин Бемиш? Я его не знаю!»

Виктор выжидал. Он тоже не покидал отеля и много размышлял. Каждый момент он думал о деле, искал подтверждения некоторых решений, на которых остановился, и сопоставлял их с тем, что знал об Александре, о ее поведении, ее характере.

Однажды, после завтрака, он вышел на балкон и, перегнувшись через перила в сторону улицы, различил среди прохожих весьма знакомый ему силуэт одного из коллег по префектуре. Другой его знакомый шел навстречу первому. Оба они, встретившись как бы случайно, сели на скамью перед фасадом «Кембриджа». Они не разговаривали, даже не глядели друг на друга, но тот и другой не спускали глаз с отеля, наблюдая за его подъездом. Два других инспектора обосновались на противоположной стороне улицы, еще двое – несколько подальше. В общем их было шесть. Очевидно, слежка-облава началась.

Для Виктора возникла дилемма: или снова превратиться в детектива из спецбригады, разоблачить англичанина и таким образом выйти на Арсена Люпена более или менее прямо, но в то же время демаскировать Александру, или же предпринять…

– Или же что? – сказал он сам себе вполголоса. – Что предпринять? Не переходить на сторону Молеона, а взять сторону Александры и бороться с ней против Молеона? Но по какому, собственно, мотиву стал бы я так поступать? Только чтобы выиграть дело самому, самому настигнуть Арсена Люпена?..

Бывают моменты, когда лучше не думать и предоставить все своему инстинкту, даже не зная, куда он вас заведет. И сейчас Виктору важно было проникнуть в гущу событий и сохранить свободу действий, чтобы поступать в зависимости от перипетий борьбы. Снова поглядев с балкона на улицу, он заметил Лармона, который с видом прогуливающегося не спеша направлялся к отелю.

«Что же делать?»

Проходя мимо скамьи, Лармона заметил своих коллег. Произошел неуловимый обмен взглядами.

Потом все тем же неспешным шагом Лармона пересек тротуар и вошел в отель.

Виктор не колебался. Что бы ни делал здесь Лармона, Виктор должен с ним поговорить. Он спустился в холл. Наступило время чая. Многие столы были уже заняты. И в холле, и в прилегающих к нему коридорах было полно народа, поэтому Виктор и Лармона не слишком бросались в глаза.

– Ну?

– Отель оцеплен.

– Что это значит?

– Они уверены, что англичанин скрывается где-то здесь.

– А княжна?

– О ней ни слова.

– Люпен?

– О нем тоже вопроса пока нет.

– Да, до нового приказа. А ты пришел предупредить меня?

– Я на службе.

– Вот как?

– Им не хватало одного человека, и Молеон послал меня сюда.

– А сам он здесь?

– Да. Вон он, говорит с портье.

– Гм…

– Нас здесь двенадцать человек. Ты должен бы убраться отсюда, Виктор. Пока еще есть время.

– Убраться? Ты с ума сошел!

– Но тебя станут допрашивать. И если в тебе узнают Виктора?

– Ну и что из этого? Виктор замаскировался перуанцем и выполняет в отеле свои обязанности инспектора спецбригады. Ты, скажем, займешься мной… Пусть тебя это не беспокоит. Иди, занимайся своим делом.

Лармона поспешил в вестибюль, подошел к Молеону и проследовал с ним в кабинет директора вместе с прибывшим сюда бригадиром.

Прошло несколько минут. Лармона вернулся, чтобы обменяться с Виктором несколькими фразами.

– Они изучают список проживающих. Особое внимание обращают на фамилии англичан-одиночек, и вообще под прицелом все иностранные фамилии.

– Почему?

– Фамилия сообщника Люпена неизвестна и точно не ясно еще, кто именно тот человек, которого они здесь разыскивают.

– А дальше что предполагается?

– Дальше будут вызывать всех поочередно и проверять документы. Ты, вероятно, тоже будешь допрошен.

– Мои документы в порядке. А если кто захочет уйти из отеля?

– Шестеро инспекторов направлены для слежки. Подозреваемых под любым предлогом остановят и пригласят в дирекцию. Один инспектор прослушивает телефонные разговоры. Все осуществляется тихо, без скандала.

– А ты?

– Сзади есть запасной служебный вход для персонала и поставщиков, но иногда им пользуются и проживающие. Мне поручено следить за этим выходом.

– Каков приказ?

– Не пропускать никого до шести часов вечера без пропуска, подписанного Малеоном на карточке отеля.

– По-твоему, сколько времени я могу действовать свободно?

– А ты хочешь действовать?

– Да.

– В каком направлении?

– Не спрашивай!

Виктор вошел в лифт. Без колебаний, не думая, что будет и что могло бы быть другое решение…

Он сказал себе:

«Только так и не иначе! Любопытно отметить, что обстановка складывается в мою пользу. Однако надо спешить… У меня в распоряжении пятнадцать – двадцать минут,