Обретение Родины - Бела Иллеш

Внезапно ствол винтовки приказал ему свернуть влево.

Шоссе теперь, по-видимому, осталось позади. До Тольнаи донесся только гул какой-то одинокой машины, а отсветов фар не было видно. Да и сам этот гул вскоре совсем растворился в окружающей тишине, словно могучие лесные исполины обладали свойством поглощать все посторонние шумы.

Направление пришлось менять во второй и в третий раз. Тольнаи уже никак не мог себе представить, откуда они вышли и куда идут, и только машинально передвигал ноги, весь дрожа от холода.

— Стой!

Тольнаи остановился. Голые дубовые ветви уступили место тяжелым, покрытым снегом сучьям гигантских сосен. Соединяясь, они сплетались в настоящий шатер, под сенью которого копошились какие-то тени.

На миг эти тени отделились от иссиня-черного фона и вновь потонули в нем. Священник скорее почувствовал, чем увидел их. Но когда сквозь прогалину пробился в ночной сумрак слабый луч луны, Тольнаи заметил на людях, к которым он попал, ушанки и автоматы за плечами.

«Возможно ли? — мелькнуло у него в голове. — Ведь красные части за несколько сот километров отсюда!»

Тени в шапках словно бы читали его мысли. Одна из них тут же ответила на его непроизнесенный вопрос, сказав по-венгерски:

— Мы — венгерские партизаны!

И в свою очередь шепотом спросила:

— А вы кто? Ваше звание?

Вместо ответа Тольнаи лишь пожал плечами — он не мог говорить. Тогда партизан вытащил у него изо рта кляп, заодно прошептав в самое ухо:

— Не пытайтесь кричать!

Тольнаи глубоко вздохнул всей грудью. Сразу закружилась голова, пришлось прислониться к большой сосне. Вершиной сосна упиралась прямо в небо. Ветер сотрясал ее ветви, покрытые тонкой коркой льда. Тольнаи отчетливо слышал, как поет сосна за его спиной; это был приятный звук, вроде гуденья телеграфных столбов, когда ветер колеблет натянутые провода.

Серебряный звон сосны вызвал в его памяти длинные, бесконечно длинные ряды этих столбов, а они в свою очередь воскресили перед ним детство, школу, коллегию в Шарошпатаке, древний замок Ракоци, в котором обитают теперь герцоги Виндишгрец… Он опустил веки. Когда он стоял с открытыми глазами, то, казалось, ничего не различал. А прикрыв их, увидел свое прошлое.

Тольнаи тряхнул головой. Нет, он не хочет думать о прошлом!

— Ваше звание?

Тольнаи разомкнул веки. Фигура стоявшего перед ним солдата в шапке-ушанке была чуточку чернее царившей в этом парке темноты. Партизан стоял неподвижно. Он был широк в плечах, спокойный и могучий, как дуб.

— Ваше звание? — повторил партизан.

— Я кальвинистский патер.

— Как вы очутились в парке? Чего вы там искали?

— Не знаю.

— Не желаете отвечать? Жаль!

— Но поймите…

— Тихо! Или отвечайте на мои вопросы, или помалкивайте.

— Но…

— Если не замолчите, опять заткну рот.

Тольнаи еще раз втянул всей грудью воздух, и у него снова закружилась голова.

В стороне еле слышно перешептывались: должно быть, там решали его судьбу. Смутно двигались тусклые тени, спорившие сейчас о нем.

Если бы Тольнаи мог прислушаться, ему, по всей вероятности, даже удалось бы разобрать некоторые отдельные слова. Но у него не было на это сил. Пришлось снова опереться спиной о сосну.

А она гудела таким знакомым серебряным звоном.

Пленный священник дрожал от холода. Зубы стучали.

— Выпейте водки.

Человек в меховой шапке, несколько минут назад приказавший Тольнаи замолчать, поднес к его губам флягу. Тольнаи инстинктивно отдернул голову.

— Пейте!

Тольнаи сделал несколько больших глотков. Во рту водка еще казалась очень холодной, но, скользнув по гортани, она уже начала согревать, а дойдя до желудка, обожгла горячей волной, разнося по телу приятное тепло. Только зубы стучали по-прежнему.

— Еще глоток хотите?

Пленник помотал головой. Но партизан или не заметил, или не принял его движение всерьез. Он вновь поднес флягу к его губам.

— Пейте!

И священник снова пил большими глотками.

— Вас зовут Петер Тольнаи?

— Да. Откуда вы знаете?..

Человек в меховой шапке зашел сзади и разрезал веревку, которой четверть часа назад сам же связал ему руки. Лишь сейчас почувствовав, как болят у него затекшие кисти, Тольнаи принялся их растирать. Человек в меховой шапке помогал ему быстрыми сильными движениями.

— Откуда вы знаете мое имя? — повторил Тольнаи.

Партизан засмеялся.

Священник присел под гудящей сосной. Не прошло и полминуты, как он уже лежал, уткнувшись лицом в снег, мгновенно охваченный сном.

Его разбудила стрельба.

Тольнаи вскочил.

Он сразу даже не сообразил, где находится. Чья-то тяжелая рука закрыла ему рот, другая с силой потянула за плечо вниз, заставив вновь присесть. Где-то совсем рядом разорвалась граната. Между соснами свистели пули.

Потом на миг воцарилась тишина, после чего опять заговорило оружие, опять среди ветвей послышался свист свинца. Деревья стонали — пули врезались в их мякоть, трещали сучья. Вскоре воздух прорезали очереди трассирующих пуль. Их лилово-красный след длинными линиями прочерчивал мглу. Затем послышался еще один, но уже какой-то новый звук. Это были тупоконечные пули — разрывные, так называемые «дум-дум». Напарываясь на ветки, эти пули с треском лопались, выбрасывая из себя множество зазубренных колючек. Горе тому, кого настигнет такая пуля.

Потом винтовочную стрельбу заглушил визг минометов.

Мины проносились над головой. Стреляли где-то совсем близко.

Все вокруг гремело, шуршало, стонало, грохотало. Но те, кого искали минометы, молчали.

Через четверть часа смолкли и минометы.

Им на смену возник над лесом гул самолета. Самолет обстреливал деревья пулеметными очередями. Машина пронеслась совсем низко над соснами, почти касаясь верхушек, затем опять взмыла в высоту, и гул мотора стал постепенно стихать. Вот наконец он исчез совсем, и снова стало слышно, как ветер колышет деревья.

Тишина…

— Замерзнете, — шепнул парень в меховой шапке. — Вставайте скорее.

Тольнаи с трудом поднялся.

Он действительно почти окоченел.

Когда человек в ушанке помог ему надеть короткий полушубок и нахлобучил на голову меховую шапку, Тольнаи подумал, что все только что виденное и слышанное просто какой-то самообман и явью быть не может. Необычайный сон.

Тольнаи прислонился к дереву и снова впал в дремоту.

Спал он долго. Когда засыпал, под соснами стояла густая тьма. Теперь она сменилась предрассветным сумраком, в котором сновали тени в меховых шапках, с автоматами за спиной.

Чем больше привыкали глаза к полумраку, тем явственнее становились очертания этих теней, постепенно принимавших человеческий облик. Их уже можно было отличить друг от друга. Тольнаи долго старался угадать, с кем разговаривал он ночью, но узнал этого человека лишь тогда, когда к нему шепотом обратился широкоплечий, широкогрудый великан:

— Идем!

— Куда? — спросил Тольнаи, но не получил ответа.

Захватившая его группа двигалась гуськом. Он шагал след в след впереди идущим. Шли они быстро, но предрассветный холод все же давал о себе знать.

Лесную чащу прорезал глубокий овраг. Шедшие впереди партизаны исчезли из виду так быстро, словно их поглотила земля. На крутом склоне оврага Тольнаи поскользнулся. Но крепкие руки поддержали его:

— Осторожно!

Лежавший в овраге изжелта-серый снег был сырой и тяжелый, как глина. Идти по нему было трудно. С лица Тольнаи градом катился пот.

По дну оврага шагали еще довольно долго. Потом выбрались на склон.

В лесу постепенно светало. Над деревьями между клочковатыми ярко-оранжевыми облаками плыл неимоверной величины солнечный диск. Трона опять повела книзу. Склон, вначале пологий, постепенно становился все круче и круче.

— Осторожно!

Когда спускались в овраг, Тольнаи насчитал девять одетых в зеленые ватники партизан. А сейчас он видел впереди одиннадцать человек. Еще двое шли сзади. Один из них был гонвед. Тольнаи узнал его и не выдержал, чтобы не воскликнуть:

— Бодроги!

Гонвед молча улыбнулся. Он не сказал ни слова, но кивнул священнику.

Передние партизаны остановились.

— Будем завтракать, — проговорил человек в меховой шапке, который ночью давал Тольнаи водку. На шапке его вместо пятиконечной звезды виднелась пришитая наискосок красно-бело-зеленая лента.

Исполинские сосны окружали круглую яму.

— Воронка от снаряда, — пояснил венгр в меховой шапке. — В сорок первом здесь шли жестокие бои.

Теперь к Тольнаи приблизился и Бодроги. Они обменялись крепким рукопожатием.

— Как вы сюда попали, Бодроги?