Хроники Воздушной Пустоши. Искатель - София Рэй

временем Мари вернулась в укрытие.

– Отличная работа! – прошептал Октавиус, – Надеюсь, это зелье не подведёт…

– Спасибо! Думаю, ещё немного и…

Бах!

Дзинь!..

Оба стражника свалились на землю без чувств.

– Громковато… – просипела Равенна. – Надо бы их оттащить.

После того, как тела стражников перенесли в ближайшие кусты, все молча уставились на Октавиуса. Тот напрягся:

– Никак не могу избавиться от чувства, что за нами кто-то следит… Мари, ты остаёшься на чеку.

– С чего это вдруг?! У тебя паранойя!

– Это приказ.

– Но…

– Я всё решил. Нам нужен человек снаружи.

Девушка нахмурилась.

– Ну всё, за дело! У нас не так много времени… – произнёс Октавиус, нервно оглядываясь по сторонам. – Вперёд!

Равенна, Ник и Мартин последовали за ним. Обогнув забор и живую изгородь, они направились к западной части здания. Мартин поднял голову – продираясь сквозь кудрявые тучи, в небе светила луна. Сердце колотилось так, словно в груди ему не хватало места. Ник поймал взгляд друга и молча кивнул – он тоже не знал, что их ждёт и нервничал не меньше его.

– Кажется, здесь, – послышался шёпот Октавиуса. – Третья решётка справа.

«Началось!»

***

Октавиус нащупал два кирпича в стене и с силой нажал на них. Кирпичи поддались и вдавились внутрь. Послышался щелчок, а затем протяжный скрип – решётка поднялась вверх, открывая проход.

– И как они это допустили? – озадачился Ник.

На что Октавиус лишь улыбнулся:

– Ты первый. Равенна, зажигай лампу.

Ник сконфузился, но возражать не стал. Полулёжа, протискиваясь в отверстие, он через минуту скрылся в темноте.

– Скорее дайте лампу, иначе я здесь с ума сойду!

– Держи, – ласково пробасила Равенна.

– Вот, так-то лучше. Но чёрт, как же здесь сыро!

Вскоре, вся команда последовала его примеру и очутилась внутри, за исключением Равенны. Как бы она ни старалась протиснуться через отверстие, ничего не выходило.

– У-ух, ох… – пыхтела женщина. – Знала ведь, эти пирожные до добра не доведут.

– Оставайся снаружи, – немного расстроено произнёс Октавиус.

– Прости… – стыдливо прогудела Равенна.

– Ничего. Иди к Мари. Думаю, мы справимся.

Хоть было и темно, но Мартин видел – глаза командира горели твёрдой решимостью довести начатое до конца. Это вселяло надежду. Из заплечной сумки юноша достал увесистый моток верёвки – по словам Октавиуса, подземные ходы Цитадели напоминали запутанный лабиринт, и верёвка должна была помочь вернуться обратно.

– Не забываем про осторожность, – произнёс Ник, раздавая всем присутствующим по карнавальной маске. Это была его идея: «Если мы выберемся оттуда живыми, нельзя, чтобы нас рассекретили». Мартину досталась маска птицы, Нику – собаки, Октавиус же примерил на себя образ горного козла. И хотя маски скрывали большую часть лица, Мартин понял, что Ник улыбается.

– Как думаете, в этом здании держат только детей? – спросил Мартин, когда они зашагали по сырому пыльному коридору.

Октавиус вздохнул:

– Мы знаем только то, что знаем, но поверь мне – это лишь малая часть всего. Одним небесным богам известно, что здесь ещё происходит…

Ответ Мартина не удовлетворил, но дальше расспрашивать он не стал. Однако Ник начал беспокоиться:

– Почему мы не знаем плана? Вы нам не доверяете?

Октавиус пропустил вопрос мимо ушей, неторопливо осматриваясь и сверяясь с нарисованной на куске пергамента картой:

– Как же здесь сыро… Кажется нам туда…

– Может, хоть сейчас объясните?! – не унимался Ник, – Нас осталось всего трое!

Мужчина на мгновение повернулся – голос его был спокоен, а взгляд сосредоточен:

– Запомни, если хочешь, чтобы твой план сработал – о нём должно знать, как можно меньше людей. Не беспокойтесь – остальные осведомлены не больше вашего.

Ник хотел было выругаться, но не стал – вместо этого он тряхнул головой и покрутил пальцем у виска, когда Октавиус отвернулся. Мартин кивнул, но сам он думал о другом – то, чего он так желал, что занимало его мысли и сердце долгие дни и ночи, теперь было как никогда близко, но удастся ли ему прикоснуться к этой мечте?

Между тем, коридоры становились запутанней, а сырость вдруг куда-то ушла.

– Мы вообще правильно идём? – недоверчиво спросил Ник.

– Тихо… – прошептал Октавиус.

Спереди послышались чьи-то быстрее шаги. С каждой секундой они всё приближались и приближались, словно кто-то без остановки бежал.

– Приготовьтесь…

Ник засучил рукава, Мартин напрягся – у обоих за поясом были припрятаны кинжалы, но в отличие от Ника, Мартин не был опытен в боях. Однако, выбора у него не оставалось и левая рука крепко схватилась за рукоятку:

«Будь, что будет!»

Шаги стали нестерпимо громкими. Ещё секунда и…

За поворотом показалась седая голова старика.

У Мартина отвисла челюсть:

– Вы?!

***

– Кто это сделал?! – раздался гневный возглас старшего воспитателя. Вопрос этот прозвучал настолько громко, что едва ли не оглушил несколько десятков пар маленьких ушей, обладатели которых выстроились в ряд посреди Зала знаний.

Тишина.

Разумеется, никто из присутствующих не спешил отвечать.

– Я ещё раз спрашиваю: КТО ЭТО СДЕЛАЛ?!

Несколько десятков сонных напряжённых тел вздрогнули, словно от укола иглы.

213-ый знал, что чувствует каждый, кто стоял к нему плечом к плечу, образуя при этом, длинную цепочку связанных друг с другом звеньев. В воздухе повис страх – это ощущалось слишком явно, и с каждой секундой он делался всё плотнее и невыносимее – так, что становилось трудно дышать.

Конечно, они были в курсе, для чего их всех здесь собрали. Сегодняшний вечер ознаменовался вопиющим событием: «Спаси нас – Прародитель Отец, спаси нас всех. Но лучше – убей» – эта огромная надпись появилась на стене общей столовой, тщательно выскобленная по кирпичной краске. Никто не знал, чьих это рук дело, иначе – 213-ый был в этом почти уверен, виновника бы уже сдали со всеми потрохами.

– Слабость духа – в разуме пробьёт брешь, слабость разума пробьёт брешь в обществе, брешь в обществе – слабое общество! Слабого духом – устранить! Слабого разумом – устранить! – прокричал старший воспитатель слова из Постулата, который каждый из ныне присутствующих знал наизусть. – Если до завтрашнего обеда никто не сознается или не проинформирует достоверной информацией, наше справедливое общество ждёт только одно – Перенумерация!

Несколько десятков пар лёгких рефлекторно вздохнули – защитный механизм перед незримой опасностью, заставившей даже самые стойкие маленькие сердца биться чаще.

– Занятия на завтра отменяются! Все свободны!

Шеренга медленно разъединилась – дети, один за другим, неловко отходили в сторону и перешёптывались между собой. Завидев 308-го, 213-ый подозвал его к себе:

– Эй, тебе известно кто это сделал?

Мальчик покачал головой.

– А можешь узнать?

308-ой закатил глаза:

– Ты ведь знаешь – это так не работает…

– Но ты же слышал?!

– Перенумерация, – с безразличием ответил 308-ой.

– И что? Тебе всё равно? – 213-ый не узнавал друга, обычно, всегда имевшего какой-то план, чтобы ни случилось.

308-ой не ответил.

Вокруг установился настоящий гул, подобный жужжанию пчелиного роя: воспитанники спорили друг с другом – встревоженные, расстроенные, сердитые, сбитые с толку дети.

Мимо прошёл библиотекарь, с увесистой сумкой, перекинутой через плечо. Взгляд его был растерянным, впрочем, как и у всех в этом зале.

– Мистер Бонум!

Тот обернулся и дрожащим голосом произнёс:

– 213-ый, наконец-то!

Затем он схватил мальчика