Реквием опадающих листьев - Ирина Молчанова

— Я ничего не сделал! — повторил Лайонел и махнул на Вильяма. — А вот тебе стоит объяснить, что вы тут делаете вдвоем?!

Катя высвободилась и пошла прочь, проорав:

— Будь ты проклят!

Лайонел последовал за ней и вновь попытался ее схватить:

— Перестань вести себя как избалованный ребенок!

— Перестань сношаться со всем, что движется! — Катя остановилась и влепила ему пощечину.

Вильям даже сделал шаг вперед, готовый уберечь девушку от неминуемой расправы, но брат поймал ее руку и, поднеся к губам, поцеловал в ладонь.

— С этой девкой у меня ничего не было.

— Обалдеть, — прокомментировала Бесс, все это время молча наблюдавшая. — Оказывается, и у этого диктатора есть слабые места.

Лайонел холодно взглянул на нее и обратив взгляд на Катю, сказал:

— Это подружка Вильяма.

И получил незамедлительную реакцию — Катя, уже готовая ему поверить, отдернула руку, прошептав:

— Снова…

— Ты не понимаешь, — начал Лайонел, но она перебила:

— Мне кажется, я впервые понимаю.

Она опустила голову и быстро пошла вдоль перил. А когда Лайонел сделал за ней несколько шагов, обернулась, предупредив:

— Оставь меня, иначе…

Он не дал ей договорить:

— И что ты сделаешь? Ударишь меня раз, два, сто раз? — Лайонел рассмеялся. А затем вспыхнул, точно факел.

— Девушка схватилась за живот, бормоча:

— Нет, нет… я не хотела…

Смех стих, из огня вырвался снежный столп, устремляясь ввысь. В воздухе закружились горящие снежинки, точно светлячки во тьме.

Катя побежала по набережной, а снежный горящий вихрь, понесся за ней, яростно срывая с деревьев листья. И они кружили среди снежного пуха, точно в танце.

Вильям с Бесс остались на набережной одни и переглянулись.

— Ты правда сделала то, о чем сказала? — осторожно спросил он и перестал дышать, ожидая ее ответа.

Синие глаза стали меняться, светлеть, пока не превратились в ясно-зеленые. Девушка проказливо улыбнулась.

— «Правда всегда находится в пути». Очень может быть, уже идет по дороге, ведущей к тому, о чем я сказала.

Молодой человек ощутил одновременно облегчение и разочарование. Лайонел не солгал, между ними ничего не было. Но все ли так невинно, как он пытался доказать Кате?

Бесс вынула из кармана сотовый и чертыхнулась.

— Ну вот, пропустила гонку, а все благодаря твоему братцу.

— А что он от тебя хотел?

— Чу-ушь какую-то! Сперва отвел в собор, а потом расспрашивал о моем детстве. Чувствую себя точно после посещения психиатра! — Она махнула на Львиный переулок, проворчав: — А вон и мой мотоцикл.

Вильям нерешительно взглянул на девушку. После той истории с майонезом они не виделись, но он не переставал думать о Бесс. Дошло до того, что она ему снилась.

— Подкинешь меня до дома?

— Моего или твоего? — усмехнулась та.

Он замешкался и, не глядя на нее, промолвил:

— Твоего, если ты не против.

Она хмыкнула.

— Ладно, только не надо делать мордашку, как у побитой собачки. Не очень-то возбуждает!

Вильям взял ее за руку.

— Холодная.

Бесс ехидно усмехнулась.

— Да-а, твой брат едва ли способен кого-то согреть своей снежной компанией.

Они направились к мотоциклу, Вильям все ждал, когда девушка потребует отпустить ее руку или сыронизирует по этому поводу. Но она промолчала, лишь когда они подошли к байку, задумчиво пробормотала:

— Вы очень разные, в курсе?

Вильям был уверен, что она сейчас заговорит о Лайонеле, тот всегда производил сильнейшее впечатление на женщин, но ошибся. Взгляд Бесс прояснился, задумчивость исчезла, она тряхнула черным хвостом и заявила:

— Ничего страшного не будет, если мы устроим легкий перепих. Пара часов — и разойдемся.

Можно было подумать, она убеждает саму себя или кого-то невидимого.

Но на всякий случай Вильям поддержал:

— Никаких обязательств, просто секс.

Он поймал ее взгляд, полный игривого веселья. Бесс сейчас походила на кошку, готовую заурчать от удовольствия, и ему такой она чертовски нравилась.

Глава 13

Вальс с призраком

— Ты должна была мне сказать! — Лайонел сидел на краю дубового стола в своем кабинете. Взгляд ледяных глаз следил, как на цепочке покачивается тисовый крестик, висящий у него на пальце.

Катя лишь вздохнула, откинула голову на спинку кресла и легонько потянула за крыло восседающую у нее на согнутом колене Орми.

Мышь обернулась и успела цапнуть зубами ее за руку, а потом злобно отметила:

— «Кто бы мог подумать, что такая дура может понадобиться самому дьяволу!»

Лайонел метнул на нее строгий взгляд, мышь обхватила себя крыльями и сделала вид, будто ничего не говорила.

— Я не могла признаться, — прошептала девушка, — не могла после всего, что увидела.

— «Да что ты такого там увидела? — зыркнула на нее Орми. — Подумаешь, тискал девочек!»

— И не только! — возмущенно воскликнула Катя, нервно закусывая губу.

Лайонел отвел взгляд от яростно сверкающих серых глаз, где, казалось, застыли глубокие осенние лужи, чью поверхность позолотили лучи солнца. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы эти глаза увидели его другим. Он всячески ограждал ее от своего прошлого, боясь, что она не сможет справиться, если узнает даже толику правды. Теперь же кто-то ее познакомил с его прошлым в полной мере. Оставалось лишь догадываться, в каком ужасе и смятении находится бедная девочка.

— А это правда дьявол? — тихо спросила Катя.

Она избегала разговоров об увиденном. Это вызывало облегчение и в то же время беспокойство. Как надолго откладывался разговор?

Молодой человек бросил ей крестик, сухо проронив:

— Носи его.

— Я думала, это старейшины… специально. Не верила до конца…

— От старейшин тисовый крестик тебе не поможет.

— А от дьявола поможет?

Лайонел усмехнулся.

— Нет. Дарима дала его не потому, что он может тебя спаси, а чтобы ты знала, кого встретила.

Катя потрясенно заморгала.

— Он был тобой! Тобой, понимаешь?

— Тебе следовало мне сразу все рассказать!

— А тебе ничего не следовало? — встрепенулась Катя. — Я, кстати, все еще жду объяснений, что тебе понадобилось от той девушки?!

— «Вот именно! — неожиданно поддакнула Орми, расправляя крылья. — Мы ждем объяснений!»

Лайонела так и подмывало ответить, что он не намерен ни перед кем отчитываться в своих действиях. Но учитывая, что сатана представил Кате отчет о его деяниях, сдержался. Ни к чему, кроме очередной ссоры, это бы не привело, поэтому он сказал: