Реквием опадающих листьев - Ирина Молчанова

Бесс молчала, всматриваясь в поразительную зелень его глаз. И внутри у нее все бушевало от негодования. Он не должен ей нравиться! Слишком правильный, совестливый, добрый, нежный, заботливый — совсем не для нее — такие никогда ей не нравились. «Богатенькие Риччи» — мальчики-одуванчики с внешностью и манерами.

— Ответь!

— Да! Да! Да! — закричала она и яростно прорычала: — Доволен?

Вильям не ответил, потянулся к ней, обхватил за затылок и жадно накрыл ее губы своими, лишая воздуха, целуя с бешеной страстью и осторожностью. Как будто боялся поранить.

Ей хотелось оттолкнуть его, и когда она поняла, что не может, снова вернулся парализующий страх неизвестности. Она была не способна подчинить себе собственное тело. Оно не слушалось разума, который точно красная лапочка мигал, предупреждая об опасности, и, казалось, внимало лишь тихим ударам сердца, не в силах оборвать до дрожи волнующий поцелуй.

Вильям оторвался от ее рта и прошептал, касаясь губами щеки:

— Я должен тебя видеть. Завтра, и послезавтра, и через неделю, пока не надоедим друг другу. Хорошо?

Все, кроме переставшего биться сердца, кричало: «Нет, нет, нет!»

— А непослушные губы, подвластные этому красивому юноше, прошептали:

— Да… — Сердце сорвалось с места, подобно часовой стрелке, закрутившейся по циферблату.

Когда же Бесс ощутила способность исправиться, ответить «нет» резко и решительно, вампир вновь ее поцеловал.

В одну из секундных пауз девушка отвернулась и сказала:

— Расскажи что-нибудь о себе…

— Что угодно? — несколько растерялся Вильям.

— Когда-то у тебя была другая жизнь… семья.

Он опустил глаза на альбом, лежащий у него на коленях.

— Моя жизнь… да, конечно.

Бесс подложила под спину подушку и потребовала:

— Притащи из холодильника бутылку пива и поднос с кальмарами. Чувствую, меня ждет длиннющая аудиокнига.

Он усмехнулся и поднялся с места. Оставшись одна, девушка бросила осторожный взгляд на камин, перед которым стояло чучело волка, и на какую-то долю секунды ей показалось, будто желтые глаза полыхнули огнем. По спине пробежала дрожь, в точности как на ступенях Казанского собора.

Вернулся Вильям, он удивленно посмотрел сперва на волка, затем на нее и весело поинтересовался:

— Играешь с ним в гляделки?

Бесс издала нервный смешок, пробормотав: «Кажется, ты ему не нравишься», и приняла поднос и бутылку пива.

— А мы его сейчас поставим в угол. — Молодой человек подошел к волку, обхватил его за круп и потянул на себя.

Девушка засмеялась, наблюдая, как он пыжится, делая вид, что чучело неподъемной тяжести. Но скоро уже нервно смеялся Вильям, он выпрямился и спросил:

— Ты его приклеила, что ли?

Бесс нахмурилась.

— Как это приклеила?

— Так! Его же не сдвинуть!

Она легко соскочила с кровати, подошла к волку и, положив ладонь на морду, чуть развернула чучело.

— Приколист, — хмыкнула девушка, шлепнув его по локтю, — я чуть не поверила!

Вильям тронул за спину волка, как будто проверяя, и еще немного повернул его на месте. Выглядел при этом таким изумленным и озадаченным, что Бесс не на шутку обеспокоилась:

— Ты ведь не серьезно?

Он долго смотрел на волка, затем улыбнулся ей.

— Я пошутил.

Бесс вернулась в постель и проворчала:

— У тебя была другая жизнь… Поехали!

В гостиной, заполненной приглашенными, то и дело раздавались скучающие вздохи.

Взгляды приглашенных все чаще устремлялись на двойные дубовые двери в немом ожидании, когда же в них войдет кто-нибудь интересный.

Анжелика поставила полупустой бокал на столик. Неприятно было сознавать, что вечер провалился. И у кого? У нее — первой красавицы города, любимице всех значимых сплетников общества. Даже ее новый бойфренд уже никого не интересовал. После исчезновения этой темы с первых полос газет и разворотов журналов Даймонда точно по велению волшебной палочки перестали обсуждать. Конечно, никто его не полюбил, не стал относиться к нему как к равному, но прежнего всеобщего интереса он не вызывал. А вместе с ним и она перестала быть в центре внимания. Ее гости как будто и на прием пришли лишь по привычке, тянули время, выпивая и вяло разговаривая ни о чем.

Казалось, все застыли в ожидании одного — прихода Лайонела. Да только тот не торопился.

Анжелика провела рукой по шее, скользя пальцами по розовому жемчугу. Она сама ждала, и всякий раз, когда прибывали все не те гости, ее охватывали разочарование и злость.

Напрасно убеждала себя, что ее приготовления: живой оркестр, играющий Шуберта, нежно-розовое платье с открытыми плечами, фонтанчик с кровью, льющейся из глаз ледяной скульптуры Афродиты, — вовсе не нуждаются в одобрении правителя. Она лгала себе.

Даже сейчас, обретя счастье и перестав пытаться вернуть Лайонела, ей, как и прочим, было необходимо его внимание. Хотелось получить его оценку, по-прежнему являющуюся высшим признанием.

В ее сторону двигался Даймонд. В черном смокинге он выглядел старше — серьезный, тщательно причесанный и красивый, такой родной и такой незнакомый в своем новом образе.

Всякий раз, видя его, у нее сердце сжималось от нежности. Ей нравилось ловить на себе бесконечно преданный и любящий взгляд синих-синих глаз, обрамленных ресницами с кровавым блеском на кончиках.

Юноша, проходя мимо, коснулся ее руки и улыбнулся.

Она тоже улыбнулась и смотрела ему вслед до тех пор, пока рядом кто-то характерно не хмыкнул.

Фарнезе, завладев ее вниманием, с ходу поинтересовался:

— Екатерина приглашена?

— Естественно, — с достоинством ответила Анжелика, с трудом сдерживая досаду. Уж прихода этой она хотела меньше всего и все же ждала даже больше, чем Лайонела. Одно дело, когда приглашение игнорирует правитель города, и совсем другое — его никчемная девчонка.

— Мне любопытно, — приподняла бровь девушка, — сколько времени тебе понадобится, чтобы понять: эта рыжая мертвой хваткой вцепилась в Лайонела и отодрать ее от него можно только с плотью.

Порфирио засмеялся:

— Неужели все так серьезно?

— Более чем.

— Посмотрим, — сказал тот и отошел к столику с фонтаном.

Еще на полчаса в гостиной установилось скучное ожидание.

И оно было вознаграждено.

Лайонел появился как смерч, широко распахнув двери и наполнив гостиную ледяным дыханием зимы. Прибыл в одиночестве и сразу, наградив хозяйку лишь кивком, двинулся к Георгию. Они не обмолвились ни словом, но Георгий кивнул и спешно покинул прием.

Правитель остался, взгляд голубых глаз оценивающе остановился на оркестре, затем любовно скользнул по ледяной скульптуре Афродиты и наконец удостоил и саму Анжелику. Судя по тому, как чуть приподнялись кончики его губ, хозяйка выиграла у Афродиты, чем могла смело гордиться.