Семена прошлого - Вирджиния Эндрюс

Приходилось уходить гулять, иначе бы он подумал, что затрудняет и связывает нас. Мы надеялись, что вместо нас к нему придет Мелоди.

Однажды мы проснулись так рано, что на земле еще толстым слоем лежал иней, как рассыпанная сахарная пудра. Скоро иней должен был растаять под лучами солнца.

Прогуливаясь, мы остановились проводить глазами стаю канадских гусей, летящих на юг. По срокам отлета можно было определить, что зима в этом году наступит раньше. Издалека донесся последний трубный голос этих красивых и мощных птиц, исчезнувших вскоре в нависших облаках. Они летят в Южную Каролину, подумала я. Так же, как улетели однажды мы от жестокой холодной зимы…

В середине октября приехал ортопед, чтобы разрезать гипс Джори огромными электрическими ножницами. Остатки гипса он удалил ручными ножницами. Джори сказал после этого, что он ощущает себя, как черепаха, лишенная панциря. Его сильное тело после гипса было совершенно истощено. Крис, как всегда, решил подбодрить Джори:

— Несколько недель тренировок — и твои мускулы на руках и плечах восстановятся, твой торс станет таким же сильным, как раньше. Тебе сейчас больше, чем когда-либо, нужны сильные руки, поэтому тренируйся на трапеции. В твоей комнате мы установим параллельные брусья, чтобы ты мог подтягиваться в стоячее положение. Никогда не допускай мысли, что жизнь для тебя осталась позади: тебе еще предстоит пройти мили и мили этой жизни.

— М-да, — с отсутствующим видом проговорил Джори, глядя на дверь, в которую так редко входила Мелоди, — мили и мили, прежде чем я смогу обрести другое тело, которое работало бы так же хорошо, как прежнее. Похоже, я начинаю верить в переселение душ.

Быстро наступающие холода стали стабильными, по ночам были заморозки. Птицы улетели, и лишь немногие остались с нами зимовать; ветер шумел в кронах деревьев, завывал за окнами и пробирался в дом. Снова ночами, как большая лодка викингов, плыла в небесных волнах луна, заливая нашу спальню светом и придавая романтичность и очарование нашей любви. Чистота и яркость нашей любви говорила сама за себя; значит, мы не были грешниками в худшем смысле этого понятия.

Удивительно, что наша любовь продолжается так долго, в то время как большинство «законных» браков разрушается через несколько месяцев или лет. Мы нужны друг другу. Кому мешает наша любовь? Никому. Обсудив все это, мы с Крисом решили, что Барт лишь терзает сам себя, не имея на то никакой веской причины.

Но отчего же тогда, отчего меня преследуют по ночам кошмары, которые говорят совсем противоположное? Я научилась отгонять от себя эти мысли, без конца перебирая бытовые подробности своей жизни. Но не было лучшего врача, чем природа. Я надеялась, что она залечит мои раны и раны Джори.

Подобно дотошному крестьянину, я отмечала все подробности в окружающем мире и докладывала о них Джори. Жирели кролики. Белки запасали орехи. Шерстистые гусеницы ползли в укрытие, подобно железнодорожным составам.

И вот вскоре я уже доставала из шкафов зимние пальто и куртки, которые я хотела отдать бедным, шерстяные свитера и юбки, которые не надеялась более носить никогда — ведь мы собирались на Гавайи. В сентябре Синди улетела в колледж в Южную Каролину. Это был ее выпускной год в очень дорогом частном колледже, но она от него была в восторге. Письма от нее сыпались без остановки, но с неопределенными интервалами, и в каждом содержалась просьба о деньгах на то или иное.

Несмотря на бесконечные подарки, которые я ей посылала, ей нужно было все, что она видела. У нее были дюжины и дюжины знакомых парней, и каждый раз в новом письме она сообщала об очередном. То ей необходим был туристский костюм для мальчика, который увлекался рыбной ловлей и охотой. То, наоборот, выходной костюм для мальчика, который обожал ходить с ней на концерты и оперы. То ей самой понадобились новые джинсы и теплые вещи. В следующий раз совершенно необходимы стали шикарное нижнее белье и такая же ночная рубашка, поскольку спать в чем-либо простеньком она просто не могла.

Ее письма рассказывали мне обо всем, что прошло мимо меня, когда мне было шестнадцать. Я вспоминала Клермонт и дни, проведенные в доме доктора Пола, когда Хенни на кухне учила меня готовить не рецептами и нотациями, а просто в ходе приготовления блюд. Я купила тогда поваренную книгу специально с заголовком «Как завоевать мужчину через его желудок» и по указателю, что необходимо готовить для того или иного момента, упражнялась в кулинарии. Каким же ребенком я была тогда! Наверное, я была такой же, как Синди сейчас, только в своем роде — это было тогда, когда мы убежали из Фоксворт Холла.

Я вздохнула, отложила письмо Синди и обратила свое внимание на настоящее.

День за днем я все более убеждалась в том, что Барт часто видится с Мелоди, в то время как у Джори его жена почти не появлялась. Я пыталась было убедить себя, что добросердечная Мелоди утешает Барта после его неудачи с наследством, но… я сама понимала, что здесь нечто большее, чем просто жалость.

Словно преданная собака, Джоэл всюду следовал за Бартом, кроме разве что его офиса и спальни. Обычно перед завтраком, обедом и ужином Джоэл молился в своей маленькой комнате без мебели. Он молился перед сном, молился просто на ходу, изрекая вполголоса те или иные цитаты из Библии, подходящие, по его мнению, к моменту.

Крис находился в пике своей жизни, почти в раю, как он сказал.

— Мне нравится моя новая работа. Я общаюсь с умными, яркими и острыми на язык людьми, и бесконечные анекдоты, неиссякаемый юмор делают работу не такой рутинной. Мы каждый день приходим в лабораторию, влезаем в свои белые халаты, кидаемся к своим чашкам Петри, каждый день ожидая найти в них невероятные чудеса — и шутим, как ни в чем не бывало, когда эти чудеса не происходят.

Так Крис живописал мне свою работу.

Барт… Барт был и не другом, и не врагом Джори. Просто человек, который иногда просовывал голову в дверь комнаты Джори, чтобы сказать несколько слов, и спешил по своим делам, которые он считал более важными, чем сидение у постели паралитика. Очень часто я недоумевала: что делает Барт в свободное от скупки акций и изучения дел на финансовых рынках время? Я подозревала, что он пустится в большой риск, лишь бы доказать нам всем, что он хитрее, чем наибольшая лиса из всех Фоксвортов, Малькольм, и умнее, чем Крис.

Вскоре, когда Крис уехал во вторник утром, поздним октябрем, на работу, я поспешила обратно к Джори, чтобы убедиться, что он в порядке. Крис нанял мужчину-сиделку к Джори, но он приходил через день.

Джори редко на что-либо жаловался, но часто, заходя к нему, я видела, что его голова повернута к окну: он с тоской смотрел на великолепие осенних красок.