Скитальцы - Хао Цзинфан

которых тянулись открытые галереи с большими статуями. Площадь была безлюдна, хотя в самой ее середине находился фонтан – правда, воды в нем не было. Здания, имевшие четко очерченные края и острые углы, торжественно возвышались над площадью. По углам площади стояли четыре башни – казалось, они наблюдают за этим пространством, словно божества-хранители. Под их взглядами Эко сразу почувствовал себя одиноким и ничтожным.

В одном конце площади имелся узкий проход между зданиями, а на противоположной стороне стояла постройка, похожая на готический собор, с узким фасадом, сводчатой крышей, высокими запертыми дверями и стройными шпилями, взмывавшими ввысь подобно незачехленным мечам. Эко пошел к собору, но оглянулся, и тут его внимание привлек свет с противоположной стороны площади – там, где был проход между зданиями. Казалось, свет стал ярче. На полпути до собора Эко передумал и пошел в обратную сторону.

В это мгновение и появилась Люинь.

Они одновременно остановились. Довольно долго они смотрели друг на друга, не зная, что сказать и как быть.

– Почему ты здесь?

– А ты почему здесь?

Эко решил ответить честно.

– Я попал сюда по ссылке из персонального пространства моего учителя.

– Твоего учителя?

– Восемнадцать лет назад мой учитель прибыл на Марс и прожил здесь восемь лет. Я познакомился с женщиной, которую он любил.

– Восемнадцать лет назад?

– Да, ответил Эко. – Думаю, он был в первой группе землян, оказавшихся на Марсе после войны.

Люинь широко раскрыла глаза и прикусила нижнюю губу. Она была потрясена и смущена.

– Что это за место? – спросил у нее Эко.

– Я не знаю.

– А как ты сюда попала?

– Из личного пространства моей матери, – ошеломленно глядя на Эко, ответила Люинь. – Моя мама… тоже упомянула о каком-то учителе.

– Как звали твою маму?

– Адель Слоун.

Эко покачал головой. Это имя было ему незнакомо.

– А ты знаешь Джанет Брук? – спросил он.

– Конечно, – ответила Люинь. – Она лучшая подруга моей мамы.

– Она и есть та женщина, которую любил мой учитель. Она дала мне пароль, чтобы я мог войти в его пространство.

Если Джанет и Адель были подругами, то, скорее всего, учитель, упомянутый Адель Слоун, был Артуром Давоски. Однако, учитывая то, какой потрясенной и озадаченной выглядела Люинь, Эко и сам засомневался – не было ли тут какой-то более запутанной истории с участием этих троих. Он осторожно спросил:

– А в какой мастерской работает твоя мать?

– Она работала в Третьей гидроэлектрической мастерской, – сдавленно ответила Люинь. – Но в последние два года ее жизни она не была зарегистрирована ни в какой мастерской.

– О. Прости, пожалуйста. Я не знал, что она умерла.

– И отец и мать погибли. Мой отец работал в Первой оптико-электрической мастерской.

– Погоди! – Тут настал черед Эко удивиться. – Он работал в Первой оптико-электрической мастерской?

– Да, до того, как его наказали.

– Что за наказание?

– Его сослали шахтером на Деймос.

– За что?

– Я не знаю.

У Эко пересохло горло.

– Твои родители погибли из-за этого наказания?

Люинь кивнула:

– Да. Произошла авария на буровом катере.

От шока Эко лишился дара речи. Люинь спросила у него, в чем дело, а у него в сознании началось что-то вроде снежной бури. Первая оптико-электрическая мастерская. Наказание. Гибель.

Он не знал, связаны ли между собой смерть Давоски и родителей Люинь. Он не знал, вызвана ли эта трагедия крошечным чипом. Глубочайшее сожаление зародилось в его сердце. Если поступок Артура Давоски привел к наказанию родителей этой девушки, Эко не знал, как смотреть ей в глаза.

Она казалась такой хрупкой и выросла сиротой в тени смерти. Стараясь держать чувства в узде, Эко стал рассказывать ей о том, зачем он сам прилетел на Марс и что тут обнаружил.

– Артур Давоски отбыл на Землю с планами и разработками вашего центрального архива, – сказал он под конец.

Люинь обомлела. Не сразу он смогла пробормотать:

– Так вот что случилось…

– Я не знаю, что сказать, – проговорил Эко. – Понимаю, что это бесполезно, но я должен извиниться за своего учителя.

Люинь его не слушала.

– Так вот что случилось… – повторила она, совершенно убитая горем.

– С тобой всё хорошо?

Люинь помотала головой. Ее лицо исказила гримаса отчаяния, но Эко не мог понять, плачет ли она. Виртуальная реальность могла имитировать выражение лица пользователя, а слезы – нет. Эко хотелось утешить девушку, но он чувствовал себя таким же беспомощным, как при разговоре с Джанет Брук. Он подошел и положил руку на плечо Люинь.

– Почему? Почему? – бормотала она.

«И правда – почему? – подумал охваченный тоской Эко. – Почему на двух планетах нет нигде места для друзей, объединенных идеалами?»

– Добро пожаловать, друзья мои!

Громкий голос заставил Эко и Люинь вздрогнуть.

– Вы тут впервые?

Люинь и Эко поискали глазами источник голоса и обнаружили, что звук исходит из узкого прохода между зданиями. С того места, где они стояли, площадь по очертаниям напоминала рыбу, а выход с нее находился там, где у рыбы располагался бы рот. За этим выходом тянулся длинный проулок, где торчали выступы, похожие на зубы. Вдали сиял яркий свет. Это словно бы был океан – такой блестящий, что внутри него вряд ли что-то могло находиться. Оттуда, из этого проулка, к Эко и Люинь шел человек – высокий, седовласый старик с красноватым, словно бы обветренным, лицом. Он улыбался, а звук его голоса эхом разносился по пустой площади. Приближаясь к Люинь и Эко, он широко раскинул сильные большие руки.

– Дедушка Ронен! – воскликнула Люинь и побежала к нему навстречу.

Эко поспешил за ней. Но старик, похоже, не узнал Люинь.

– Друзья мои, добро пожаловать! Простите меня, я пока еще не всех вас узнаю. Я ведь здесь всего лишь только второй день. Но не сомневайтесь: вскоре я сумею узнавать каждого из вас, и никого не забуду, даже если вы побываете тут всего один раз.

– Дедушка Ронен? – повторила Люинь.

Она явно не понимала, что происходит.

– Я здесь хранитель. Я оберегаю башню. Вы здесь для того, чтобы осмотреть башню?

– Башню?

– Наша башня! Это моя работа – показать вам дорогу.

Люинь не отступалась:

– Дедушка Ронен, почему ты здесь?

– Почему я здесь? – Старик улыбнулся. – Со дня моей смерти мои воспоминания живут здесь.

Эко не верил собственным ушам.

– Что? Вы…

– Всё верно. – Старик весело усмехнулся. – Я мертв. Не спрашивайте меня, откуда я знаю, что я умер, – я этого не понимаю точно так же, как вы. Вы говорите со мной, но при этом вы со мной не говорите. Я – мем-тело. И хотя мое мем-тело вас не понимает, оно способно общаться с вами так же, как мог бы общаться я.