Ночь последнего дня - Татьяна Полякова

Олег устроился рядом со мной, поцеловал меня в шею, а я продемонстрировала большое желание продолжить. И тут он весьма некстати спросил:

— Ты в курсе, что произошло между Антоном и твоей Машкой?

— Нет. А что между ними произошло?

— Понятия не имею, но они расстались. Мне кажется, она его бросила, — весело добавил он. — Вид у него, как у побитой собаки.

— Не очень-то ты переживаешь за друга, — съязвила я.

— Сам виноват, — усмехнулся он. — Антон из тех, кто любит нарываться на неприятности. Кстати, мы вместе учились на юридическом. На третьем курсе подрались на дискотеке, от ментов мы смылись, но одного из парней, что был тогда с нами, им удалось задержать. Парень о нас помалкивал, хотя ему и грозили отчислением из университета. Признаться, он меня тогда удивил. Тщедушный очкарик — и вдруг такая стойкость. В драке он не участвовал, так что его героическое поведение было даже странным. И что, ты думаешь, сделал Антон?

— Наверное, сказал, что драку он затеял? — усмехнулась я.

— Точно. Заявился в деканат и вылетел из университета.

— По-моему, благородно, — пожала я плечами.

— Да? А по-моему, глупо. Из университета Антона выперли, и он пошел в военное училище. Мог, кстати, и там неплохо устроиться, у него близкий родственник большой начальник в армии, а вместо этого… Теперь он трудится на заводе, хотя я предлагал ему хорошее место. С женщинами ему тоже не везет. Далеко не каждая способна выдерживать его хроническое благородство. Правда, иногда я ему завидую.

— Неужели?

— Нет, серьезно. У парня есть идеалы… Ладно, мне пора.

Я проводила Рахманова до двери, потом долго стояла в темноте и думала о Машке. И почему-то очень много об Антоне. Теперь мне казалось, что эти двое созданы друг для друга и величайшая несправедливость судьбы, что они расстались. Впрочем, у судьбы есть имя: Никита Полозов.

Я прошлась по комнате. Половицы противно скрипели, дождь лил за окном, в кухне капала вода из крана, а в этой жизни не было никакого смысла. Теперь мое недавнее притворство вызывало отвращение, и мне стало совершенно безразлично, смогу я вырваться или нет. Я была уверена лишь в одном: когда-то, на один недолгий миг, я была счастлива. Глупое бабье счастье, за которое до сих пор приходится расплачиваться. К сожалению, не только мне.

Весь следующий день я бесцельно болталась по городу. Ник не появлялся и даже не звонил, а я все никак не могла для себя решить, хорошо это или плохо. Конечно, предупреждение Рахманова могло на него так подействовать, но почему-то не верилось. То, что я была у Ника на подозрении, сомнений не вызывало, и до чего он сможет докопаться, рыская в одиночку, оставалось лишь гадать.

Несколько раз я звонила Машке. Она разговаривала со мной уклончиво, на мой прямой вопрос ответила, что чувствует себя прекрасно. В чем я сильно сомневалась. Предложила встретиться вечером, но она сказала, что будет ужинать со своим шефом. Голос звучал ровно, что тревожило. С моей точки зрения, сейчас она испытывала душевные муки, и ее нежелание говорить со мной вызвало обиду.

Вечером я заглянула к Виссариону, немного производила девок Бетховеном и отправилась домой около двух часов ночи. Мои шаги гулко отдавались в тишине улицы, но вскоре к ним прибавился еще один звук, весьма напоминающий легкое шуршание. Кто-то очень осторожно шел за мной, время от времени замирая. Я свернула в ближайшую подворотню и привалилась спиной к стене. Шаги стихли. Я выждала еще немного и осторожно выглянула. Улица была пуста. «Шизофрения, — решила я. — Или нечистая совесть, что более вероятно».

Я продолжила свой путь, но через какое-то время вновь услышала шаги, свернула в очередной двор, прислушалась, выглянула и убедилась, что улица по-прежнему пуста. Дурацкая игра в прятки продолжалась до самого дома. Я было решила, что и вправду спятила, но предприняла последнюю попытку: вошла в подъезд, а через мгновение распахнула дверь и смогла-таки заметить силуэт, который поспешно растворился в ближайших кустах.

— Уже хорошо, — буркнула я. Мысль о моем психическом нездоровье можно смело забыть. Кто-то в самом деле следит за мной. Интересно, кто?

Первым на ум пришел Ник. Но после некоторых размышлений, эту мысль пришлось оставить. Приходько? Ему-то зачем… Тогда кто? Я поднялась в квартиру и долго стояла у окна, не зажигая свет. В темноте двора ни малейшего намека на движение. Крайне раздосадованная, я легла спать.

А на следующий день меня ждал сюрприз. Неприятный, разумеется. Впрочем, на приятный я и не рассчитывала.

Я отправилась потолковать с Арнольдом. В его заведении вечно толклись разные типы, встречались среди них и занятные, а по части слухов и сплетен это было первое место в городе.

Арнольд послал мне кислую улыбку — как видно, все еще страдал из-за неразделенной любви.

— Говорят, Нику велели держаться от тебя подальше, — хитро подмигнул он.

— На самом деле он охладел ко мне, — пожала я плечами. — Должно быть, завел кого-нибудь помоложе.

— Говорят даже, что ты высоко летаешь, — не обращая внимания на мои слова, продолжил Арнольд. — И старые друзья тебе как кость в горле.

Вот это показалось интересным.

— Кто говорит? — ласково спросила я. Арнольд зло хохотнул.

— Люди. Вроде бы ты теперь и на Ника поплевываешь. А кое-кто, чтобы сделать тебе приятное, легко распрощался с его мальчиками. Сколько их уже, а? Говорят, осталось только двое? Артемка очень нервничает.

— Вот что, свинья-хавронья, — поднимаясь, сказала я. — Тот, кто это говорит, очень меня интересует. И Ника тоже. У нас к нему накопились вопросы.

— Непохоже, чтобы Ник нервничал, — ответил Арнольд, приглядываясь ко мне. — Когда Ник нервничает, очень заметно. И опасно. Я думаю, он кое-что знает об убийствах.

— Тебе придется развить свою мысль, — разозлилась я, и Арнольд это почувствовал. Возможно, он пожалел о том, что сказал лишнее, но вместе с тем прекрасно понимал: придется продолжать.

— Я думаю, он не собирается искать убийц, — осторожно сказал Арнольд. — Потому что кое-кто, — тут он закатил заплывшие жиром глазки, — этого не желает.

Я невольно засмеялась и покачала головой.

— Не знаю, кто внушил тебе такую мысль, но со здоровьем у него проблемы. Или у болтуна есть цель, которую я пока не знаю. Но скоро, конечно, узнаю. Можешь быть уверен. — Хотя я и не хотела, но последние мои слова прозвучали с намеком на угрозу. Арнольд нахмурился и начал ерзать под моим взглядом, а я поспешила уйти.

Я немного потолкалась в его заведении среди всякого сброда, ничего интересного не услышала, но то и дело ловила на себе любопытные взгляды.

Итак, если верить слухам, у меня появился неведомый защитник. Надо полагать, общественность имеет в виду Рахманова. Но Рахманову на фиг не надо разделываться с моими предполагаемыми врагами. Мне и самой, кстати, на фиг не надо. Теоретически Олег мог знать о том, что произошло несколько лет назад, но в этом случае начинать логичнее с Ника.

Я была уверена, что все разговоры гроша ломаного не стоят, но они меня беспокоили. То, что Артем нервничает, вполне понятно, а когда узнает, что Вовка тоже погиб, будет нервничать еще больше. Между тем Ник в самом деле проявляет завидное спокойствие, хотя оно вовсе не означает, что убийства его не интересуют. Однако его нежелание посвящать меня в свое расследование настораживает…

Я шла к площади, поглощенная этими мыслями, и вдруг увидела Машку. Она сидела в индийском кафе, за столиком возле окна, и с грустью наблюдала за прохожими. Меня она не заметила. Впрочем, скорее всего она никого и ничего не замечала вокруг. Я взглянула на часы — у нее сейчас обеденный перерыв, но Машка выбрала кафе, которое находилось слишком далеко от места ее работы.

Я хотела подойти ближе и постучать по стеклу, чтобы привлечь ее внимание, но вдруг решила просто набрать номер ее мобильного. Я видела, как Машка достала телефон из сумочки, и услышала ее голос.

— Салют, как дела? — спросила я.

— Нормально.

— Может, вместе выпьем кофе в твой перерыв?

— Ничего не получится, — вздохнула Машка. — Работы по горло. Буду обедать здесь. Извини, надо бежать.

Я видела, как она положила телефон на стол и снова вздохнула. Машка мне врала. И этому должна быть причина. Разумеется, я могла зайти в кафе и спросить, какого черта она дурака валяет, но не стала. Более того — поспешно нырнула в магазин напротив и оттуда принялась наблюдать за Машкой. Мне было стыдно. Я привыкла ей верить и теперь терялась в догадках, что у нее за секреты от меня. А вместе со стыдом, из-за того, что я подглядываю за Машкой, меня переполняла обида.

Минут через пять рядом с кафе затормозила машина, и сердце мое стремительно ухнуло вниз, потому что из машины появился Рогозин. Он вошел в кафе, я на некоторое время потеряла его из вида, затем увидела, как Машка поднялась из-за стола и исчезла в глубине зала. Хорошо хоть у мента хватило ума сесть за другой столик, чтобы не выставлять себя напоказ. Что ему нужно от Машки, мне более-менее ясно. Но он лишь зря теряет время, ей мало что известно. Хотя как взглянуть, о делах своего шефа она знает предостаточно, а когда есть за что зацепиться…