Серебряная рука - Стивен Рэй Лоухед

— Они его вполне заслужили. — Он стал задумчивым. — В моем мире, — медленно произнес он, — людям предоставляется день отдыха — один день из семи. В прежние времена это был дар, ревностно охраняемый, но сейчас его уже не считают таким.

— Один день из семи… — я обдумывал идею. — Это необычная практика, но известная. Барды время от времени высказывают подобные мысли, а короли издают указы для своего народа.

— Ну и давай издадим такой указ.

— Быть по сему! Один день из семи жители Динас Дура будут отдыхать от трудов, — согласился я.

— Надо рассказать остальным, — предложил Лью. — Только не сейчас. Пойдем, поддержим Кинана, а то без нас ему не победить.

На складе возле озера Кинан долго выбирал топор по руке. Мы присоединились к нему, и он с топором в руке погнал волов в лес по тропинке на берегу озера.

— Молодец, Кинан, — сказал ему Лью и добавил: — Я все-таки думал, что ты закончишь пахоту раньше Алана.

— Да я думал, что вообще никогда не закончу! Никогда не попадалось такой твердой земли. Видел, какие там камни? Валуны! А эти волы — самые упрямые звери на свете!

— Не бери в голову, брат, — сказал Лью. — Ты его обязательно обойдешь. Когда у тебя топор в руках, тебе нет равных!

— Да я и не беспокоюсь. Что мне какой-то Алан Трингад? — Кинан фыркнул. — Пусть рубит как хочет, я все равно повалю больше деревьев!

К тому времени, как мы добрались до вырубки, Алан уже неплохо продвинулся. Большая сосна наклонилась и готова была упасть. Зрители азартно подбадривали Ворона, поощрительно вскрикивая при каждом ударе.

Кинан выбрал дерево, плюнул на руки, взял топор и легкими, ритмичными ударами начал рубить. Его болельщики поддерживали своего претендента, и вскоре поляна зазвенела от стука топоров и возгласов зрителей.

Дерево Алана рухнуло первым — к великой радости поклонников. Не теряя ни минуты, он принялся сучковать ствол. Срубив крупные ветки, он одним ударом снес верхушку и закрепил цепь, накинув другой конец на ярмо воловьей упряжки. Поцокал языком и на несколько шагов отогнал волов. Бревно послушно перевернулось, и Алан быстро закончил обрезать остальные ветки. Подбежал к упряжке и вытащил бревно с поляны.

— Не беспокойся, Кинан, — крикнул он, проходя мимо. — Оставлю тебе деревца потоньше.

— Не думай обо мне, Алан Трингад, — ответил Кинан сквозь стиснутые зубы. Он сильно взмахнул топором, и лезвие вонзилось слишком глубоко. У его ног уже лежала приличная куча щепок. — Когда закончишь, я буду ждать тебя с чашей в руке.

— Брат, не мог бы ты уточнить, в чьей руке будет чаша? — Алан остановился.

Кинан сильно взмахнул топором. Отделился еще один толстый кусок ствола.

— Боюсь, люди сочтут меня вором за то, что я украл у тебя первенство, — ответил он.

— Да пусть называют как хотят, — хохотнул Алан. — Ставлю пару золотых браслетов против твоего торка, а?

Некоторые из знавших Кинана, начали перешептываться. Голубые глаза Кинана потемнели, улыбка застыла на губах.

— Твое золото не стоит и десятой части моего торка, — угрюмо объявил он.

— Тогда три браслета.

— Семь, — заявил Кинан, дернув усом.

— Четыре.

— Не меньше пяти, — потребовал Кинан. — И два кольца в придачу!

— Заметано! — Алан засмеялся и поцокал волам. Звери дружно пошли, волоча за собой бревно.

Кинан вернулся к своему дереву. Если он и раньше не отлынивал, то теперь рубил с удвоенной силой. Лицо у него покраснело под стать рыжим волосам; и вообще он как-то весь ощетинился.

— Боюсь, Алан решил его судьбу, — заметил Лью вполголоса. — Может, Кинан и позволит ему опередить себя, но со своим торком точно не расстанется.

Под звуки топора Кинана Лью рассказал мне, как подружился с ним в школе воинов Скаты.

— Это случилось как раз из-за этого торка. Тогда он ценил его выше собственной жизни, а сейчас, мне кажется, немного пониже. — Он усмехнулся воспоминанию. — Он тогда был невыносим! Высокомерный, напыщенный… Точно тебе говорю, Тегид, солнце никогда не заходило над его тщеславием.

Раздался громкий треск и долгий, низкий стон; дерево накренилось и рухнуло на землю.

Кинан, не теряя времени, начал обрубать ветки. Под ободряющие крики его сторонников он привязал ствол к повозке, перекатил его и закончил обрубку, срезав верхушку дерева, когда волы уже начали его тащить.

Пока Кинан отвозил свое бревно к воде, Алан вернулся на поляну и взялся за следующее дерево. Впрочем, довольно быстро к стуку его топора присоединился топор Кинана, бегом вернувшегося на делянку. Алан не подозревал, как задел Кинана, но скоро догадался. Следующим упало дерево Кинана; он успел очистить ствол от веток, прежде чем Алан срубил свое.

Поклонники Кинана радостно завопили, когда он утащил бревно. Поклонники Алана начали поторапливать своего ставленника, и он начал живее махать топором. Дерево затрещало и рухнуло. Обрубка ветвей не заняла много времени, и скоро волы потащили очередное бревно.

Борьба принимала серьезный характер. Оба соперника валили, зачищали, обрубали макушки и оттаскивали бревна с поляны к берегу озера, останавливаясь лишь для того, чтобы глотнуть воды. Солнце поднялось выше, теперь лесорубы обливались потом. Оба сняли сиарки и продолжали рубить деревья, сражаясь, как воины в бою. Собственно, они и были воинами. Торк Кинана сверкал у него на горле; Синий ворон на руке Алана, казалось, взлетал, когда мышцы мощного тела напрягались под кожей.

Ставки удвоились, потом утроились — сначала в сторону одного претендента, потом другого, в зависимости от того, кто в данный момент владел инициативой. На этот раз в пари участвовали даже эотаэли. Лью влился в толпу шумных зрителей, а я отошел в сторонку и сел, прислонившись спиной к пню.

Над лесной поляной то и дело вспыхивали крики. Люди радовались успехам своих ставленников. Крики отдавались у меня в голове, словно вопли победившего военного отряда. И мысленным взором я увидел Динас Дур, мощный, гордо вздымающийся над гладью озера. Я видел поля в долине, охотничьи угодья в лесах на склонах Друим Вран. Я видел, как отважные люди занимали место среди великих и сильных мира сего.

Когда я очнулся от размышлений, оказалось, что вокруг никого нет. Солнце ушло, поляна погрузилась в тень. Неподалеку я слышал голоса людей, сопровождавших Алана и Кинана